Дом с привидениями (антология) - Агеев Леонид - Страница 74

— У вас огромный опыт, капитан. — Офицер не понимал, с чем связана эта вспышка воспоминаний.

— Что значит сейчас мой опыт? Грамотно произвести посадку и старт в сложных условиях может выпускник академии с двухлетним стажем. Умение бороться с метеоритными полями и навигационное чутье — разве что это?.. А все-таки мне повезло! — Голос капитана зазвучал даже торжественно. — В радиусе тридцати световых лет любопытные человеки не нашли ни одной обитаемой планеты. Ни одной планеты с растительностью и даже просто пригодной для жизни. Тридцать восемь лет назад я участвовал в последней экспедиции, искавшей “братьев по разуму”. С тех пор внеземными цивилизациями занимаются дилетанты и энтузиасты. — Капитан вытянул руку к экрану. — И мне будет что внести в графу “Итог”. Горько только, что я сам не ступлю на ее почву!

— Теперь это проблема опять вспыхнет.

— Может быть.

Старик был прав: космические проблемы до сих пор мало занимали человечество.

Капитан после своей страстной речи опять погрузился в созерцание экрана. Эррера постоял, потом тихо выскользнул из рубки. Но в зал не пошел. Пусть поищет его Ютта, виноватая в том, что посмела радоваться без него. Пусть вспомнит, как попала сюда из дублеров.

Ютта действительно попала на “Левингстон” благодаря ему.

Почти перед самым отлетом из команды отчислили второго пилота, и Эррера убедил начальство и врачей, что не сможет жить и странствовать по Вселенной без Ютты Торгейссон. Ему пошли навстречу, а уж Ютту он уговорил сам.

Ютта всю жизнь предпочитала красивых мужчин, а красивыми она считала высоких блондинов. Но в Эррере она усмотрела скрытую энергию, ум и деловитость. И еще ее подкупило откровенное восхищение, прямо-таки струившееся из глаз офицера. Она сочла себя первооткрывательницей этого маленького мужчины (в чем жестоко заблуждалась) и решила, что для этого забавно самоуверенного и умного мужчины она будет королевой, объектом поклонения всей его жизни. Кроме того, он полчаса декламировал ей стихи. Он прочитал не менее двадцати стихотворений на любовные темы, “от Хафиза до Блока”, как он сам сказал. Что-то она читала, что-то слышала, вспомнить было трудно, но такой взрыв поэтических страстей ей был в новинку и тоже сыграл немаловажную роль.

Он направился в отсек Биотрансформатора. В конце концов это его обязанность — время от времени проверять агрегаты, предназначенные для десантных операций.

Обычно в отсеке пусто. Но сейчас там стояла долговязая, изящная фигура. При скудном дежурном освещении офицер не сразу узнал Жаннет Пуйярд, а узнав, повернулся, чтобы уйти. Он старался избегать ее. Однако женщина заметила его:

— Великое изобретение, Эр.

Офицер обреченно кивнул. Голос у нее был мелодичный, хотя и не такой красивый, как низкое контральто Ютты Торгейссон.

— А ты заметил, — продолжала она, — что за последние пятьдесят лет сделано больше открытий и гениальных изобретений, чем за предшествующие сто?

— Это заметило Центральное Статистическое Управление.

Получилось сухо и грубо. Тем более что информация ЦСУ еще не была опубликована и он узнал о ней случайно.

— Я не знала об этом. — Жаннет обиделась.

Действительно, одним из интереснейших открытий века и важнейшим для них был Биотрансформатор. Вначале медицинский прибор для заживления ран, потом трансплантатор, на основе генетического кода клетки восстанавливающий целые органы, он вырос в биологический преобразователь, трансформатор одних тканей, а затем и существ, в другие. Исполнились сказочные мечты древних народов, калиф мог превратиться в аиста, принц — в дракона.

— Все-таки его применение ограничено! — Эррера поднял упавшую было нить разговора. Надо было сгладить грубость.

— Да. И встряска ужасная. — Жаннет нервно повела плечами. — Коллоидный консервант, именуемый нашим организмом, плохо переносит трансформацию.

У офицера все тело заныло при воспоминании о трансформации.

— А ведь биологи применяют ее. И с великим успехом.

Усовершенствования самого последнего времени позволили биологам трансформироваться в животных, сохраняя человеческий разум и инстинкты, воспринятые от зверя. Человек автоматически “получал язык” животного и его “способности”, такие как слух, обоняние, осязание и так далее. Это было необходимо для восстановления животного мира. И не только для этого. У людей было много вопросов к природе.

Эррера начал опасаться продолжения разговора. Жаннет не случайно оказалась около Биотрансформатора, ему следовало уйти. Нельзя было допустить, чтобы она напомнила ему о тренировочных трансформациях.

Перед отлетом в космос, еще в период тренировок, все члены экипажа вместе с дублерами должны были пройти две контрольные трансформации. Первую — когда все были превращены в стаю птиц — перенесли ужасно тяжело. Они напоминали смертельно больных. И несмотря на то что такое состояние после шести часов сна проходило, несмотря на то что обратный переход был много легче, некоторых пришлось отчислить из отряда.

Вторая трансформация — в пятнистых оленей — прошла проще. То ли все уже знали, что их ждет, и были готовы, то ли адаптировались, но, очнувшись от сна, все стадо пятнистых красавцев без излишних переживаний отправилось в таежный парк в районе Енисея. Хищники из их зоны на несколько дней были удалены.

Здесь-то он понял, какую роль в жизни животных занимают запахи. Запахи трав, деревьев, земли, других животных. Понял, как запахи могут успокаивать и как волновать. Все эти дни он не отходил от Жаннет, а при обратном превращении он испытал тяжкий и липкий стыд.

И вот теперь Эррера мучительно хотел уйти. Он испытывал в отношении Жаннет какие-то смутные чувства, может быть, не чувства, а комплекс вины. Но сейчас нужно было прежде всего уйти.

Неожиданно сзади раздалось сухое покашливание. Молодые люди обернулись — в дверном проеме стоял капитан. По-видимому, он задался целью не отставать сегодня от офицера.

— Теперь вы здесь, Эррера Мартин, — констатировал он. — Так я и знал. Только с этим отсеком нет никакой связи, кроме аварийной и специальной… Простите меня, Жаннет Пуйярд, но нам нужно поговорить.

— Я пойду? — почему-то спросила она.

Офицер виновато пожал плечами, так, будто ему помешали закончить интересный для него разговор. Мужчины молча проводили ее взглядами.

— Вы не должны портить праздник Ютте Торгейссон, — сказал старик. — Я не знаю, да и не вправе интересоваться, серьезно ли это у вас, но не надо девочке портить последний праздник перед высадкой. Кто знает, что ждет вас там?

— Мне кажется, это серьезно. Я пойду, капитан?

— Да. А завтра нам предстоит обсудить состав разведывательного отряда… Пусть меня не ждут — я подойду к столу позже.

— Что-нибудь случилось? — спросила Ютта, когда Эррера вернулся в зал. В ее глазах не было свечечек, в них застыло беспокойство и смятение. Она как-то поникла, и даже ее чудесная кожа казалась серовато-оливковой. Все уже сидели за накрытым столом, уставленным хрусталем и причудливыми сервизными приборами. Никто не ел, все молча и вопросительно глядели на командира.

— Простите за опоздание, вместе с капитаном проверяли агрегаты, — сказал он и сел рядом с Юттой.

Внезапно Эррера почувствовал, что ребята огорчены его поступком, обижены за Ютту. Товарищи связывают их воедино и своим молчанием налагают на него какие-то обязательства. Понял, что в какой-то мере принадлежит ей в глазах окружающих, но эта мысль его впервые не испугала.

— Прошу простить меня за задержку! — В дверях показался Кэндзибуро Смит. — Виновны дела текущие! — Он поискал глазами, нашел среди сидящих Эрреру и поинтересовался: — А где наш уважаемый Рэд Селинджер?

— Я здесь, капитан! — пробасил Крошка, появляясь из двери за спиной Смита с огромным блюдом в руках. — Кабаньи головы, фаршированные куропатками! — торжественно провозгласил он.

Действительно, на подносе лежали три кабаньи головы, от блюда поднимался пар. По традиции балов каждый член экипажа обязан был представить на суд товарищей одно блюдо, изготовленное своими руками. Рэд, с помощью пищевого синтезатора, совершил чудо — создал кости кабаньей головы, мясо и даже хрящи, начинил фаршем куропаток, что, впрочем, было уже проще. Он повторил кулинарный подвиг лаосских монахов, еще в XIV веке приготовлявших из сои и бамбуковых палочек вполне натуральных кур.