Конторщица 3 (СИ) - Фонд А. - Страница 49

Наконец, зазвенел долгожданный звонок.

Я подала трубку Кузьмину, тот несколько утомительно длинных минут здоровался с этим Бурдыгиным и обменивался впечатлениями. Я не перебивала, давая деду возможность поговорить. От этого разговора зависело многое. Наконец, дошла и моя очередь.

— Слушай, Алексей! — прокричал в трубку Кузьмин. — У меня тут начальница, Лидия Степановна Горшкова, очень приятная женщина, хороший специалист. Ей нужно с тобой поговорить.

Я затаила дыхание.

— Что? Да! Да! Конечно! Сейчас передам! — Кузьмин с сожалением протянул мне трубку и тихо вышел из кабинета.

— Добрый день, Алексей Назарович, — начала разговор я. — Извините, что отрываю от работы. У меня тут возникло небольшое недоразумение с документами. А Фёдор Кузьмич посоветовал спросить у вас.

— Я слушаю вас, Лидия Степановна, — раздался из трубки приятный баритон. — Чем смогу — помогу.

— Вы квартальный отчёт Главупру сдали?

— Конечно, Лидия Степановна! Ещё вчера.

— И у вас его приняли? Там всё нормально?

— Да, как обычно, — озадаченно протянул на том конце провода Бурдыгин. — А у вас что, какие-то проблемы с отчётом?

— Да, проблемы, — сказала я, — вроде я всё подготовила. Всё сдала. А сегодня мне сообщили, что отчёт не принят. Не могу понять, в чём там проблема.

— Так, — сказал Бурдыгин, — давайте смотреть. Секунду. Неля, дай-ка мне синюю папку. Вон там, в левом шкафу на нижней полке… Ага. Да. Вот у меня в руках наш отчёт. Давайте глянем.

— Давайте, — ответила я, — первый раздел, шесть таблиц.

— Правильно.

— Второй раздел, четыре таблицы и два приложения.

— Всё верно.

— Третий раздел, восемь таблиц и девятнадцать приложений.

— Нет, в третьем разделе должно быть девять таблиц. Количество приложений верно.

— Как девять?

— А вот так, — сокрушённо вздохнул на другом конце провода Бурдыгин. — Они добавили девятую таблицу, точнее если по нумерации смотреть, то это седьмая таблица, семь-дробь-два. И нам разослали инструкцию практически вот на днях.

— Бля.., — охнула я.

— Что вы спросили, Лидия Степановна?! — прокричал в трубку Бурдыгин. — Вас очень плохо слышно.

— Опишите мне её, — попросила я.

Бурдыгин принялся мне зачитывать надписи в шапке, и я схватилась за голову. Теперь понятно, почему наш отчёт не приняли! Но мне никто эту чёртову инструкцию не давал.

Я со слов Бурдыгина записала всю информацию, мы сверили всё остальное и я сердечно поблагодарила доброго человека. Расстались мы друзьями.

Теперь нужно заполнить эту таблицу и выяснить, почему ко мне не попала эта чёртова инструкция.

Таблицу я заполняла полдня. Даже на обед не пошла. Хорошо, что я такая мышка-норушка и гребу всю информацию себе подряд, даже ту, которая и вроде как не нужна. И вот, пригодилось-таки. Мне оставалось только пересчитать и сбить всё в кучу.

Наконец, всё было готово. Иван Аркадьевич, велел зайти к нему отчитаться после обеда, но конкретное время не назначил. Поэтому немного времени у меня есть.

Я пошла в канцелярию, где в поте лица трудились несколько человек. На первый взгляд это только так кажется, что у секретарей канцелярии никчёмная работа, а на самом деле — это одна из самых важных работ на любом предприятии. Грамотный и опытный секретарь порой может заменить собой весь отдел.

— Нет, никаких писем или пакетов из Главупра мы в последние две недели не получали, — перешерстив все журналы регистрации, устало сообщила мне серьёзная тётка.

Я поблагодарила и вышла из кабинета.

Это что ж получается? Инструкцию нам не разослали. Но этого не может быть! Просто не может быть! В СССР с этим делом было более чем строго. Остается единственная версия — саботаж. Кто-то спрятал письмо с инструкцией. О том, что оно могло потеряться при пересылке, я не верила. Нам такие вещи отправляли спецпочтой или заказными письмами.

Ладно, с этим я ещё разберусь и моим врагам мало не покажется!

А сейчас я заторопилась к шефу.

— Можно? — заглянула я в кабинет.

— Где ты там ходишь, Лидия? — сердито накинулся на меня Иван Аркадьевич. Он опять был не в духе.

— Я тут, — ответила я.

— Ты время видела? — проворчал он и посмотрел на меня, оторвавшись от какой-то карты, разложенной на столе.

— Я всё выяснила, Иван Аркадьевич, — доложила я, — мы не получили новую инструкцию по отчёту. Там добавили ещё одну таблицу. У нас соответственно её не было, поэтому отчёт не приняли.

— И что мне теперь с этой информацией делать? — взорвался Иван Аркадьевич. — Где искать эту инструкцию?! Мы не успеваем с отчётом.

— Иван Аркадьевич, — сказала я, — я уже выяснила у коллег из другого предприятия, что это за таблица и заполнила её.

— Покажи! — велел он.

Я протянула бумажку ему (точнее там было восемь листов машинописного текста, но, в основном, цифры).

— Да. Всё верно, — просмотрел таблицу шеф. — ты молодец, что быстро сориентировалась. Теперь нужно сдать «наверх».

— Как сдать? Почтой она будет дня два идти. Если спецпочтой — чуть меньше. И не факт, что их ответственный сотрудник захочет раскурочивать сшитый отчёт и вставлять вручную, а потом подшивать всё заново.

— Согласен! — одобрительно кивнул Иван Аркадьевич. — Поэтому ты поедешь в Москву и всё сама сделаешь.

— Как..? — пролепетала я.

— А вот так, — хмуро глянул на меня Иван Аркадьевич, — на вечерний поезд ты вполне успеваешь, я сейчас велю Аллочке взять тебе билеты туда и обратно. Поедешь и всё сама сделаешь. И попробуй только, чтобы отчёт не приняли. Там вроде по срокам ещё день есть.

— Два дня, — подсказала я.

— Тем более! — воскликнул шеф.

— Но Иван Аркадьевич, я не могу, у меня ребенок один дома, послезавтра Римму Марковну из больницы забирать…

— Лидия! — перебил меня шеф. — Надо!

Я тяжко вздохнула.

— Прекращай хныкать, — нахмурился он, — не пытайся меня разжалобить. На кону репутация и финансирование депо «Монорельс». И вообще, ты зачем этого ребенка к себе взяла, если не тянешь и семью и работу?

— А что мне было смотреть, как её в детдом забирают?! — скрипнула зубами я и осеклась. — Ой…

— Мда, — вздохнул Иван Аркадьевич, — в детдоме не мёд. Ты молодец. Но работа должна быть на первом месте, товарищ Горшкова. А с ребёнком, я уверен, ты что-нибудь придумаешь. Соседей попроси, пусть денёк присмотрят. Ты же у меня умница.

Я вздохнула. Ну и что ему отвечать после таких слов?

— И ещё, Лида! — окликнул меня Иван Аркадьевич. — Минутку. Возьми у Аллы печатную машинку, там маленькая есть, я её иногда с собой в командировки беру.

Я кивнула.

— И вот ещё, — он взял со стола пару листов писчей бумаги, внизу поставил печати и расписался.

— Держи вот, — протянул он мне листы. — Там может понадобиться что-то допечатывать. Разберёшься.

— Хорошо, — согласилась я, собирая бумаги в папку и офигевая от такого доверия.

— Только ты же смотри мне… — шутливо погрозил кулаком Иван Аркадьевич. — если листы не понадобятся — вернешь.

— Не беспокойтесь, — пообещала я и вышла из кабинета, пребывая в лёгком шоке.

Остаток дня я пробегала, оформляя командировку в Москву и доделывая дела. Я была вся взмыленная аки лошадь. Когда прогудел гудок и я вышла из здания, на пятачке меня ждал Будяк. Увидев меня, он разулыбался и помахал рукой.

Я подошла к машине и села в неё.

— Ты что такая вся серьёзная? — спросил Будяк. — Улыбнись, душа моя. Рабочий день уже закончился. Сейчас мы с тобой поедем в Малинки. Только по дороге заедем, я Светке мороженное обещал. Она сегодня два гола забила.

Я вздохнула.

— А завтра заберём Римму Марковну и устроим маленький праздник, — продолжил он. — Мне приятель обещал торт киевский привезти.

— Пётр Иванович, — тихо сказала я, — у меня на работе возникли большие проблемы. В общем, я сегодня еду на вечернем поезде в Москву. Вернусь через три дня. Не раньше.