Повелитель морей - Поселягин Владимир Геннадьевич - Страница 62

Когда пришёл посыльный (а особисты специально, чтобы я не встревожился, послали его), я ему сказал:

– Пригласи сюда старшего товарища из Особого отдела.

Посыльный потоптался и, развернувшись, пошёл обратно. Загоняли бедного парнишку, ему ведь лет восемнадцать, из призывников Подмосковья.

Я сидел у правого борта, со стороны штабных палаток, до ближайших метров пятьдесят было, и снова беззастенчиво подслушивал. Боец передал, что я сказал, и часть особистов, из следователей, возмутились наглости рядового бойца: гонять целого старшего майора! (Именно он был старшим в следственной группе.) Но майор одним движением заткнул всех и, велев его прикрыть, направился ко мне.

Когда он начал подходить, башня танка стронулась с места и под жужжание электропривода чуть повернулась. Намёк был понятен, майор побледнел лицом, но подошёл. Я уже постелил рядом шинель, себе охапку сена принёс и застелил её плащ-палаткой, так мягче было, и сейчас резал помидорку.

Протянув посыпанную солью половинку майору, я сказал:

– Угощайтесь.

Майор кочевряжиться не стал, и в два приёма половинка довольно большого помидора исчезла. Вытерев губы, он посмотрел, как я аккуратно ем свою (аккуратность нужна, а то вон майор мою шинель закапал), и прямо спросил:

– Где Кузнецов и Слепков?

– Понятия не имею, кто это.

– Начальник Особого отдела дивизии и его подчиненный.

– А-а. Они не представились.

– И где они?

– Я попросил знакомых присмотреть за ними. Эти невежливые люди пытались меня избить. Майор приказывал, красноармеец бил. А я всегда – повторяю: всегда! – лишаю жизни тех, кто на меня нападает, и не делаю разницы, во вражеский мундир они одеты или в советский. Напав на меня, они подписали себе смертный приговор, вот как эти немцы. – И я протянул ему газету с моим фото в окружении трупов немцев.

Майор изучил заметку, мельком глянул на меня и положил газету между нами. После некоторого раздумья спросил:

– Вернёшь их?

– Как удавлю по-тихому, так и верну. Похороните по-человечески.

– Они выполняли свою работу.

– Так и пусть бы дальше выполняли, я чем помешал? Какое я имею отношение к их работе? Полезли ко мне сами, никто их не просил, сами и виноваты. Вы же в розетку пальцы не суёте, знаете, что ударит. А эти сунули.

Уже окончательно стемнело, видны были только силуэты, так что я чиркнул о коробок спичкой, и вскоре в керосиновой лампе затрепетал фитиль. Я подвесив её на трак танка, света она давала мало, но друг друга мы видели. Ну и я стал хорошей целью для людей майора. Они, кстати, пользуясь темнотой, уже приближались, готовясь к броску.

– Грубо ваши люди работают, товарищ старший майор, грубо. Подбираются, шумят. Скажите им, чтобы отошли.

– Ломов, убери людей, – скомандовал майор.

Отошли сразу, без промедления. Майор явно пользовался уважением и полным доверием у своих людей.

– Твои предложения? Не поверю, что у тебя их нет.

– Товарищ старший майор, вы же умный человек, что вас занесло в контрразведку? А насчёт предложений… Да как-то нет желания их ни на что менять.

– Так, намёк я понял, хочешь обменять.

– Нет, не хочу. А что предлагаете? – спросил я с любопытством.

– М-м-м, ты хоть намекни?

– Всё за вас делать приходится. Ладно. У меня есть походные шахматы, сыграем на ваших людей. Если вы выиграете, то сами цену за них предложите, любую, по фигу. А если я, то пристрелю их на ваших глазах.

– Не жалко?

– Они на меня напали и потому перешли в стан моих врагов. Так о какой жалости может идти речь? Это им ещё повезло. Вот если бы они к моей семье с такими намерениями пришли, то здесь не только их не было бы, но и всей дивизии. Я мщу масштабно и невзирая на лишние жертвы. Своя семья роднее и ближе.

– Хорошо, сыграем.

Похоже, намёк не трогать моих близких майор понял и обдумал его. Я достал коробку с шахматами. Это был походный набор, там в доске отверстия: вставляешь фигурки, и они, хоть переверни, не выпадут – очень удобно. Я эти шахматы в Новороссийске купил, в туристическом магазине, в восемьдесят восьмом дело было. Высыпав фигурки на шинель, я расставил их на доске, и мы начали игру, сосредоточившись на ней.

– Вы шахматист, что ли? – недовольно проворчал я уже через минуту.

– Мастер спорта, – кивнул майор, делая последний ход. – Шах и мат. По вам ясно, что как ходить, знаете, но на этом знакомство с шахматами и заканчивается.

– Так и есть, никогда не играл и не интересовался. Просто игра досталась по случаю, хотел обновить. Кто же знал, что мастер попадётся. «Причём второй уже», – подумал я и продолжил: – Вот если бы боксировать, тогда шансов у вас не было бы. Я уже одного мастера спорта по боксу положил на ковёр, до нокаута дело не дошло, но помяли друг друга крепко. Да, надо было спарринг выбирать. Ладно, уговор есть уговор. На что своих людей менять будете?

– Сам себе не верю, что это происходит. Вот, майора на этот перочинный нож, а бойца – на коробок спичек.

– Ну вы щедрый, – восхитился я. – Я бы на две спички обменял, большего они не стоят.

Майор хмыкнул и, изучив шкатулку, которая в разложенном состоянии выглядела как шахматная доска, спросил:

– Откуда у вас это?

– Купил в туристическом магазине в Новороссийске, я отдыхал там три дня назад в увольнительной. Кстати, дарю, мне без надобности, а вы профессионал-любитель.

– Спасибо, отказываться не буду.

Майор не только собрал все фигурки, но и дотошно их пересчитал.

– Сейчас приведу этих двоих, – сказал я и направился в темноту за корму танка.

– А разве они не в танке?

– Да вы что? Парни с ними на одном поле срать не сядут, а тут в машину боевую пускать. Пострадали от таких вот дундуков, брезгуют. Рядом они.

Я скрылся ненадолго в кустах и вскоре, шумно загребая листву сапогами, стал возвращаться. Прежде чем попасть в световое пятно от лампы, я достал из Хранилища бойца и громко сказал, отправляя его в полёт в сторону майора:

– Н-на, сука.

Несмотря на хороший удар, боец остался в сознании и перекатом погасил скорость, а не упал плашмя. Откатившись, он замер, крутя головой и пытаясь понять, что происходит. А на него уже летел майор, которому я отвесил пенделя.

– Вы видели?! – заорал он. – Этот гад мне пинка отвесил!

– А ну заткнулись, – со сталью в голосе скомандовал старший майор и приказал своим людям увести обоих.

Старший майор поднялся и, отряхнувшись, поинтересовался:

– Почему не взял обещание, чтобы они тебя не трогали?

– Вы уже поняли.

– Хм, понял.

Он двинулся было прочь, но на миг замер и, обернувшись, кинул мне через плечо:

– Удачи, боец.

Я остался сидеть у танка, с помощью Взора слушая, как старший майор строил нашего дивизионного особиста, строго-настрого запретив ему даже подходить ко мне. Понял, что если снова нападут, я их закопаю. А уезжая, приказал своим операм найти на меня всю информацию, какую только возможно, особенно по поездке на Чёрное море. Узнать, где живёт семья, и, не подходя к ней, установить наблюдение и собрать всю возможную информацию. Заинтересовал я его. Очень.

Я проверил часового возле танка, которого снова поставили после нашего разговора с майором, и завалился спать, големы в танке охраняли. Кстати, эта история по штабу дивизии вызвала большой резонанс, но опера перед отъездом пробежались, приказали всем молчать и взяли подписки о неразглашении. Быстро сработали. И, судя по разговорам, меня начали опасаться, считая неизвестным игроком с высоким покровителем.

Тут дали отбой, и шёпоты стихли. Да, пора и мне отдохнуть.

Подняли нас под утро, за два часа до рассвета, и скорым маршем погнали к городу, на левый фланг, где у немцев наметился прорыв. Вот и наша очередь подошла. Я шёл в передовых порядках. Идти с пехотой было одно мучение: двигатель грелся, часто приходилось вставать, давая двигателю остыть, потом нагонять. С рассветом ситуация не изменилась, держать скорость выше колонн стрелков мне запретили. Наконец я заявил, что в таком случае танк будет потерян, он не предназначен для таких скоростей, и приказ изменили.