Свободна (СИ) - Литвин Светла - Страница 12

— Вот, да! — поддакнула тёзка.

— Ещё один сухарь, молочный.

— От осинки не родятся апельсинки, — с безмятежной улыбкой ответила Василиса.

Если бы не позднее время, я бы нарыл ещё две части, лишь бы нам не расходиться, но увы. У девочки был какой-никакой, а режим и, Василиса, несмотря на свою нелюбовь к подобному, старалась его соблюдать.

— Купаться и спать! — безапелляционно заявила она и Слава спорить с ней не стала.

Умаялась малая.

— Сладких снов, сегодня снова у меня, я чёт замотался, вопрос со спальней не решил, — признался, почёсывая затылок.

— Нормально, — отмахнулась Василиса, всучивая мне банки с остатками мороженого. — Убери в морозилку.

Девчонки ушли, я унёс в морозилку банки мороженого и вернулся в гостиную один. Пытался ещё что-то сделать по работе, но отключился под выпуск новостей.

Несмотря на хороший вечер спал я отвратительно и проснулся ни свет ни заря. Разбудил меня отвратительный сон с Реутовым в главной роли. Лев, с явными признаками давней смерти на руках и роже, носился в панике по моему дому в поисках Василисы и Славы. Орал, что заберёт их у меня, но так и не нашёл.

Придя в себя я понял, что лежу в неудобной позе, так руку отлежал, что не чувствовал пальцев. Поднявшись с дивана, я посмотрел на часы.

— Пять утра. Чтоб тебя... — чертыхнулся я и поплёлся в ванную, неожиданно обнаружив, что уже ни один не сплю в такую рань.

В ванной шумел душ и Лиса так заманчиво не закрылась на щеколду.

Василиса

Из-за предстоящей встречи со следователем я так и не смогла сомкнуть глаз. Проворочавшись до пяти утра и не выдержав этой пытки, я поднялась с кровати. Славка крепко спала, подложив под пухлую щеку ладошку. Я поправила ей одеяло и на цыпочках прошла в ванную комнату. Всё, о чём я мечтала, это были душ и горячий кофе в тишине.

Хорошенько взбодрившись под мощными струями горячей воды, я тихой мышкой кралась к кухне. В мыслях было отвлечься от дурных мыслей и перестать себя накручивать, занявшись приготовлением какого-то сложного завтрака, раз уж времени было с запасом. И никак я не ожидала встретить за столом Купцова.

Он был хмур как туча, задумчиво почёсывая чёрную бровь уже допивал что-то из кружки. Явно не кофе, иначе я бы учуяла бодрящий аромат любимого напитка.

— Не спиться? — спросила я, проходя сразу к плите.

Взяв в руки медную турку, я успела насыпать в неё две ложки молотого кофе, прежде чем услышала ответ от Славы.

— Сон плохой, и прочие неудовлетворённости, — ворчливо процедил Купцов.

Так что мне даже стало стыдно. За два дня он столько помощи мне оказал, пусть и не без шкурного интереса, но всё же не грузил этим.

— Кофе будешь?

Слава кивнул, не оборачиваясь в мою сторону.

Я стояла и смотрела на его широкую спину, покатые плечи, обтянутые самой простой серой футболкой. Едва сдержалась от желания подойти и обнять Купцова. Обхватить крепко руками его шею и уткнувшись носом в ключицу навалиться всем весом на него, как когда-то давно любила делать. Он бы непременно начал ворчать, что я его задушу, а потом перетянул бы к себе на колени.

Все мои естественные желания стопорились одним-единственным моментом. Купцов бы тогда с меня не слез, выпытывая правду на том самом месте. А я не могла рассказать её. Одна мысль о подобном разговоре и горло уже сдавило болью от спазма. Да и сделай я что-то подобное, отрывать потом как?

— Сама чего в такую рань вскочила? — спросил Купцов, неожиданно и резко обернувшись.

Буквально поймал меня на горячем, как я все глаза просмотрела, прожигая дыры в его затылке. Турка выпала из дрогнувшей руки и прокатилась по кафельному полу, оставляя за собой дорожку молотого кофе.

— Напугал блин! — выдохнула я, бросаясь за медной посудиной.

— Любовалась мной, что ли? — Купцов улыбался в этот момент словно ребёнок, а от этой искренней улыбки было только хреновей.

— Чем? Сколиозом твоим? — фыркнула я, пряча взгляд за волосами.

— Нет у меня никакого сколиоза, всё исправилось давно, — с обидой бубнил Слава.

Пока я убирала всё с пола, он поднялся с места и пересел так, чтобы быть лицом ко мне.

— И всё же, чего не спишь? Рано же ещё, — вновь спросил Купцов, подбивая меня на беседу.

— Хочу блинчики на завтрак приготовить.

— А ты разве умеешь? — удивился Слава.

Раньше я не умела ничего, но как только родилась Слава, меня перманентно преследовал детский страх стать как моя мать. Тот день, когда меня забирали у горе-мамаши, постоянно стоял в деталях перед глазами. Пустой холодильник, в кастрюле какие-то несъедобные макароны и я, вечно голодная, грязна и тощая как Кощей. Вокруг тоже была грязь, бутылки, собутыльники матери. Ужас. Я боялась стать такой же. Спиться, довести уютную квартиру до состояния бомжатника и потерять дочь. Гены ведь не вода, а в детском доме нас лишь обслуживали, тех уроков труда, что мы получали в школе, было как-то маловато, чтобы стать примерной домохозяйкой. Поэтому я истерично драила квартиру каждую свободную минуту так, чтобы можно было ходить по ней в белых носках и не запачкать их. Стирала каждую неделю всё, что даже в нормальных домах стирают дай бог раз в месяц, наглаживала даже носовые платки и училась готовить от обычной яичницы до кролика в сметане, лишь бы не быть как мать.

— У меня ребёнок, пришлось всему научиться. Тем более Слава любит блинчики. Когда моляры резались, это было единственное, что она ела, а о том кафе в ДК я тогда не знала. К тому же иногда приходилось печь блины по ночам, по-другому Слава просто не успокаивалась. Ничего не помогало. Ни обезболивающие, ни гели, а блины тёплые поест и спать, — рассказала я, поймав в свою сторону завистливый взгляд Купцова.

— А ребёнок мог бы быть у нас, — задумчиво произнёс Слава.

Я выдохнула, готовясь к очередной атаке с вопросами про причину моего ухода, но Купцов поступил иначе.

— Муки у меня нет. Я блинчики печь не научился. Сейчас до супермаркета смотаюсь. Что там ещё нужно?

— Яйца, кефир, сметану, сгущёнку, сахар, соль, щепотка соды и масло. Погоди, но у тебя здесь же есть блинная сковородка, — я её приметила ещё вчера, когда готовила спагетти и искала дуршлаг, чтобы их откинуть.

— Подарили, — пожал плечами Купцов, убравшись с кухни.

Только я перевела дух и расслабилась оставшись одна, как Слава вновь показался в дверном проёме.

— Ты кофе-то свари, я быстро! — крикнул он.

Василиса

Купцов уехал, я видела в окно кухни, как закрывались ворота за его машиной. Мне бы сварить кофе, но я села на тот стул, где он сидел и зависла в таком состоянии на долгое время.

Его слова про ребёнка, про нас просто словно отключили меня, выжав последние силы. Я была раздавлена морально, а это, в свою очередь, сказывалось и на физическом состоянии.

Преследующая меня все почти шесть лет вина, с появлением Купцова в моей жизни прям-таки воспрянула духом, выпрямила спину и вновь вцепилась в моё горло. Вгрызалась до боли и снова заставила меня разреветься до глупых соплей.

Всё у нас бы было, всё, дом полная чаша и ребёнок, возможно, даже не один! А я так безбожно всё умудрилась потерять из-за самой себя. Даже в этом состоянии постоянно гложущего чувства вины не могла оправдать свой гадкий поступок, свалив всё на Реутова. Что только он виноват во всём у меня уже думать не получалось.

Теперь это как-то не прокатывало. Я. Только я творец своей испорченной жизни.

В таком вареве из чувства стыда и пустого оплакивания того, что могло бы быть, но не случилось, я готовилась довольно долго. Очнулась, можно сказать, когда за окном снова зашумели ворота. Купцов вернулся.

Я наспех утёрлась кухонным полотенцем и подготовила снова турку с кофе. Слава уже прошёл на кухню, шурша пакетами, когда я поставила на плиту турку.

— Это что ещё за новости? — зло спросил Купцов, поставив пакеты на пол.