Барнар — мир на костях 3 (СИ) - "Angor" - Страница 37

Фрида молча опустилась на её кровать и принялась кусать ногти.

— Больше она не будет оглушать таверны своими шутками… Она помогла мне сбежать от своих проклятых родителей. Мне было очень тяжело, — Амелия вздохнула, вытерев нос, — а Тара меня спасла. Когда мне хотелось провалиться сквозь землю от всех подальше, она всегда говорила мне, что всë наладится. И улыбалась… Так уверенно улыбалась, что мне тоже хотелось улыбаться. Она привела меня в школу магов и поддерживала во всëм. Тара верила в меня, даже когда я сама уже переставала в себя верить. А если я хотела все бросить и просто сбежать, то она единственная могла ругать меня так, что на неё невозможно было обижаться. На последних этапах обучения я уже считалась самой сильной ведьмой. Никто не хотел выходить против меня на соревнованиях, кроме неё. Тара никогда не боялась. Выходила на поле для учебного сражения со смехом. И радовалась даже тогда, когда я ее побеждала. И очень скоро она догнала в мастерстве и в знаниях меня. А во многом даже сильно перегнала. Она добродушно хвасталась, подавая мне руку, когда с помощью заклинаний одолевала меня. Мы с ней договорились никогда не поддаваться друг другу, чтобы учиться друг у друга и благодаря этому становиться сильнее. Сегодня, прощаясь со мной во сне, Тара мне подмигнула, стараясь подбодрить. Черт! Она никогда не любила, когда кто-то грустит, — волшебница снова разразилась слезами.

Аливитянка встала и подошла к чародейке, положив руку ей на плечо.

— Ветер ворвется внезапно! Скажи это, Амелия!

— Я не хочу больше уже ничего делать. Что останется в этом мире? Когда из него так рано уходят такие, как Тара. Что? Я не понимаю… — она провела ладонями по глазам.

— Скажи…

— Я не могу!

— Ты должна, Амелия! Дорогу придется пройти. Мы всë ещё здесь. Ты еще здесь. Значит, ты нужна… Помнишь? До самого проклятого конца! Пройти… Несмотря ни на что. Мы выжили в той буре среди монстров. И не нам опускать руки. Оставь боль позади и иди. Надо каждому из нас узнать, зачем! Так что скажи это… И забудь.

Ведьма подняла голову и посмотрела прямым взором ей в глаза.

— Ветер ворвется внезапно…

— А мы поедем искать Конрада? — появилась Бригида.

— Да, и чем скорее, тем лучше, — закусила губу Фрида.

— Что он сказал? — Амелия откинула волосы назад.

— Написал записку, где лишь предупредил, что они с Иориком уезжают по какому-то делу на месяц.

— Вот и оставьте его в покое, — высказалась угрюмо ведьма.

— Что! — воскликнула аливитянка. — Ты хоть понимаешь, чем это может обернуться!

— Фрида, Конрад ещё не так силен, но он способен скрываться в собственном разуме от преследования безмолвных. Во всяком случае, если у него хватит выносливости. А если не выйдет, то Иорик его убьет.

— И мне должно легче стать от этого? Я не собираюсь сидеть и ждать чуда!

— Конрад не хочет, чтобы мы их искали. И не думаю, что он обрадуется тебе, Фрида, когда ты помчишься за ним сломя голову. Он не ручной пёс, сидящий у ноги. В конце концов, это его выбор и его жизнь. И они оба, и Иорик, и Конрад, прекрасно знают, что на кону.

— Амелия, скажи честно, ты рехнулась? — ученица замерла, раскрыв широко глаза.

— Бригида, успокойся и иди на арену заниматься с воительницами. Ты в последнее время не очень-то хорошо удерживаешь позиции. И ты, кажется, забыла, для чего ты поступила в ученики к Конраду. Он мне сказал, что ты собралась убить главаря варваров. Но это лишь полдела. Тебя ждет война против большинства мужчин из твоего народа. Так что готовься как следует! За тебя это никто не сделает! Конрад же не нуждается в няньках. Хватит с меня уже… Каждый принимает собственное решение, и каждый должен нести за него ответственность сам.

— А я думала, что ты ему друг, — Бригида озлобленно сверкнула глазами.

— Свой долг, как друг я выполнила! — твердо заявила ведьма. — Все остальное зависит уже не от нас. А от него! Если он вернется, то продолжим занятия по развитию его способностей. Если не вернется, значит, ничего не попишешь. Я вам ещё раз повторяю: Конрад не зверь на цепи!

Ученица выбежала прочь, с остервенением схватив свой меч и направившись на арену.

— Ты ведь можешь найти его с помощью магии! — вцепились в её платье Фрида.

— Да, могу! Но я не стану этого делать!

— Значит, я тебя заставлю, — чуть не рыча, воительница схватилась за топор.

Амелия отшвырнула её ударной волной в угол комнаты.

— Оставьте все его в покое! И меня тоже! Не стоит лезть к человеку со своим сраным мнением! Я дала ему шанс. И этого достаточно. Я понимаю, что ты его любишь и беспокоишься, но… Но он наёмник, Фрида! Наёмники всегда будут свободны душой! Ты прекрасно знала, на что ты шла, когда согласилась стать его женой. Характер Конрада не был ни для кого секретом. Так что хватит уже обманывать себя и думать, что сможешь приручить его и спасти. Мы все здесь одиноки! Каждый волен сам распоряжаться своей судьбой.

— Одиноки, ты говоришь, — поднялась на колени аливитянка и рассмеялась утробным смехом, обнажив полностью зубы. — А не сама ли ты только что говорила о том, что Тара спасала тебя. Она была рядом! И сейчас ты просишь меня бездействовать, когда мой муж на краю от возможной гибели. Ты чертова сука и лицемерка! — она метнула в неё кинжал, но Амелия успела уклониться от лезвия.

— А ты не устала меня ещё сукой называть? Когда-нибудь я тебя точно в дерьмо коровье превращу! И я… — она ударила кулаком по столу, — Я вовсе не лицемерка! Тара была рядом, потому что я этого хотела. Конрад же уехал, потому что так сам пожелал.

— Ты хочешь сказать, что ему наплевать на меня? — Фрида выпрямилась в полный рост.

Волшебница закатила глаза и сделала глубокий вдох.

— Фрида… Он любит тебя! Но он навсегда в душе останется чертовым наёмником… Ты не в силах его удержать на месте. Никто его не удержит, если ему взбредет в голову какая-то идея!

— Ни одна идея не стоит того, чтобы рисковать ради неё своей жизнью и жизнями всех остальных.

— А вот про жизни остальных ты зря сказала. Конрад бы никогда не стал подвергать чужие жизни опасности. Он взял с собой Иорика не просто так. Он знает, что если кому и хватит духа покончить с ним, так это Бэбкоку.

— Поэт остановит сына безмолвного. Да… Какие ещё сказки расскажешь?

— Иорик успеет в случае чего предотвратить беду! Никто так не хладнокровен, как писатели, когда дело касается других людей, а не их самих. Он сможет среагировать вовремя.

— Все сходится к тому, что Конрада ждет смерть, — слезы начали подступать к глазам Фриды.

— Нет, — помотала головой Амелия. — Это ты всё видишь только в одном свете. Но у исходов жизни много граней. Однако ты забываешь об этом и не видишь их, потому что сильно любишь его. И эта любовь затмевает твой разум. Все влюбленные в этом похожи. Вы всегда плачете раньше времени, потому что боитесь потерять. И это нормально. Но пользы от этого никакой!

— Так поехали, найдем его! И все будет как надо.

— Как надо тебе, но не ему, Фрида. Пойми ты это уже! Наши жизни всегда висят на волоске, где бы мы не прятались от смерти. Так дай же ты ему, черт возьми, свободу успеть сделать то, чего он хочет. Директриса Эрлин как-то сказала нам с подругами, что радость кроется в самых обычных прихотях. И не стоит отговаривать людей от их воплощения, ибо это отнимет у них больше, чем жизнь. Такие люди потеряют сами себя и больше никогда не найдутся. Я помню, как Карлин как-то будучи ещё юной ученицей, мечтала о шерстяном сером костюме с широкими штанинами, едва прикрывающими колени. Но в таком нельзя было ходить девушкам в те времена, и тем более, чтобы голени были открыты. Её бы строго осудили за это в обществе. Но она очень сильно его хотела. Засыпала с улыбкой на лице, думая только о том, что ей его купят. Однако её родители, само собой, его не взяли. Ибо они беспокоились за неё, что другие ученики будут над ней злобно подшучивать и доведут до слез их дочь. Но они также не понимали, что Карлин бы в этом костюме уже ничто бы не расстроило. Ей было бы наплевать на мнение окружающих. В результате, когда Карлин настрого запретили даже упоминать о её желании, у неё пропал аппетит. В школе она даже не старалась учиться. А потом она заболела. Пролежала в лихорадке много дней. Состояние было очень плохим. Лекари и ведьмы-целительницы ничего не могли сделать.