Непобедимое Солнце (СИ) - Беренцев Альберт - Страница 47

Но на губах у Полётова уже вздулся последний кровавый пузырь.

Великий Князь больше не дышал, его единственный глаз смотрел без всякого выражения.

Я осторожно закрыл этот глаз, потом встал с колен:

— Он ушёл.

Золотая магия над моей головой рассеялась, будто отдавая Полётову последние почести и унося душу Великого Князя в загробный мир.

Дочери Полётова разрыдались, его жена едва стояла на ногах — её сильно ранили в битве, так что она еще полностью не отрегенила, возможно даже не осознала до конца, что её мужа больше нет...

Сын Полётова Всеслав выглядел растерянным, паренёк теперь стал Старшим клана. Но всем было понятно, что заменить Полётова он не сможет, его вообще никто не сможет заменить.

— Это был великий человек и истинный АРИСТО, — произнес по-русски Бонапарт.

Либералы закивали, кто-то начал читать молитву...

Я достал из кармана ожерелье жены Рюрика Яромилы — на нём теперь сгорели еще две бусины, ибо еще две Тайны открылись мне.

Вроде мой наставник Словенов называл эти Тайны «Затмение» и «Лесничий».

И если с «Затмением» все было более-менее понятно, то последняя открытая мне Полётовым Тайна все не шла у меня из головы...

Она была странной. Великий Князь не успел рассказать её до конца, я так и не понял, что такого узнал Рюрик о магии, что решил покончить с собой, скормив себя Крокодилу.

Я обвел глазами скорбные лица либералов.

Потом оттащил в сторону Буранова, моего самого верного сторонника.

— Вы знаете вторую Тайну либералов, князь?

— Конечно, — Буранов кивнул, — Я так понимаю, Его Высочество раскрыл её вам...

— Да. Но не до конца. Вы можете продублировать?

— Разумеется. «Когда Рюрик был готов к смерти — он позвал своего Лесничего. И лишь ему одному открыл, что скормит себя Крокодилу. Ибо это единственный путь спасти Солнце и магию. И священная жертва была принесена».

На этот раз никакие золотые бездны надо мной не разверзлись, ибо я уже знал эту Тайну, равно как и мой собеседник Буранов.

Однако я загрузился, причем плотно:

— Хм... Полётов рассказал это иначе, другими словами.

— Это возможно, — подтвердил Буранов, — Суть Тайн в фактах, а не в словах, Ваше Величество.

— Понимаю. Но зачем Рюрик скормил себя Крокодилу?

— Чтобы спасти Солнце и магию, — ответил Буранов, — Так говорит Тайна. А больше она ничего не говорит. Я рассказал вам всю вторую Тайну, целиком.

— Полётов утверждал, что Рюрик дал Крокодилу убить себя, потому что постиг некую тайную сущность магии. Князь даже пытался мне рассказать об этой сущности, вот только не успел...

— Ну... — Буранов будто смутился, — Поймите, Ваше Величество, что это уже его домыслы... Вероятно Его Высочество хотел донести до вас свою трактовку Тайны. Но это — лишь его мнение. При всём моем уважении к покойному Великому Князю. Его трактовка может быть и неверной. Так что не рассуждайте об этом слишком глубоко.

Я, не выдержав, нервно хохотнул:

— Не рассуждать слишком глубоко? Буранов, друг мой... Если вы не заметили, в мир пришёл Гностический Либератор. А скоро придёт и Рюрик, мой сын, которого родит Алёна Оборотнич. А еще есть я — Крокодил... И от того, как я буду трактовать Тайны, сейчас и зависит судьба мира, от этого зависит, сможем ли мы расхлебать все это дерьмо.

Буранов уставился на меня, скорее изображая обеспокоенность, чем беспокоясь на самом деле.

Ну оно и понятно. Буранов был стопроцентным АРИСТО и политиком, для него все эти Тайны явно были какой-то мутью, вроде бабушкиных сказок, или просто слишком высокими метафизическими материями.

А вот я такой позиции себе позволить не мог.

— Ладно, — примирительно произнёс я, — Вы сами как трактуете эту Тайну? Зачем Рюрик скормил себя Крокодилу? И как это помогло спасти Солнце и магию? Или как поможет? Мы ведь можем предположить, что эта Тайна относится на самом деле к будущему, а не к прошлому.

Но Буранов просто мрачно покачал на это головой:

— Я не знаю, Ваше Величество. Честно, я не знаю...

— Так я и думал, — вздохнул я, — Спасибо вам, в любом случае.

Либералы тем временем забухтели, они теперь все глядели куда-то за мою спину...

— У тебя мальчик, Нагибин, — грянул в зале Алёнкин голос.

Я резко обернулся...

Первыми я узрел черно-золотые Алёнкины вихри.

Они больше не были сплошным коконом смерчей, скрывавшим девушку, теперь аура просто металась вокруг Алёнки, не закрывая хозяйку.

Потом я обратил внимание, что аура-пушка на потолке сгорела до черна...

Потом я увидел моих старых знакомых — бугровщиков, всех троих, они стояли вокруг Алёнки со штурмовыми винтовками в руках. Видимо, богиня телепортировала их сюда своей волей.

Сама Алёнка была божественно прекрасна, как и всегда — черная, обнаженная, трехглазая, утопающая в золоте...

Вот только её животика больше не было. Талия у Алёнки вновь была модельной, а фигурка — идеальной.

Роды не оставили на теле богини ни следа.

И лишь после того, как я обратил внимание на все это моменты, лишь самым последним до меня дошло — Алёнка держит на руках мальчика...

Мальчик был крупным. Не новорожденный, а скорее годовалый.

Но оно и неудивительно, Алёнка же выносила его за неделю, так что логично, что ребёнок и растет не так, как обычный человек, а гораздо быстрее.

Ребёнок был полностью черным, как и его мама. Но на негра похож не был, ибо его кожа была цвета самой ночи, а в чертах личика не было ни капли негритянского.

Волосы у мальчика были золотыми, как и глазки...

Но в нём было что-то моё — будто во взгляде, там читалась Нагибинская дерзость, я готов был в этом поклясться.

Мой сын. Подумать только...

Мой сын — божество.

Мальчик погладил Алёнку по груди, потом решительно обхватил эту грудь ручками и присосался.

Но сосал он отнюдь не молоко, над головкой ребенка уже засияли сполохи — золотые, как Солнце, и черные, как полуночное небо...

Ребёнок сосал из груди Алёны чистую магию!

Вот пища, достойная Рюрика.

— Эм... Поздравляем с прибавлением в семействе, — осторожно подал голос Император Бонапарт.

Алёнка чуть склонила голову, улыбнулась:

— Мерси, Ваше Величество.

Девушка парила в потоках магии и кормила сына, ничуть не смущаясь, что на неё сейчас пялится толпа мужиков.

Она сейчас была прекрасна. Не злая богиня войны, а живое воплощение Великой Матери, Матери богов...

Мальчик вдруг оторвался от грудей Алёнки, по его губам стекала золотая магия...

Он поднял ручку, сжал её в кулачок, будто ловил невидимых мух. Потом разжал кулачок, потом сжал еще раз...

— Мин! — произнёс мальчик, — Мин!

Говорил он совершенно чётко, а его звонкий голос грянул настоящим громом, стены зала затряслись, даже мертвецы на полу зашевелились от вибрации...

— Что это, что он говорит? — растерялся Бонапарт.

— «Моё», — перевел Велесов, — Он говорит — моё. Это на староскандинавском, на вымершем языке викингов.

Мальчик снова воздел ладошку...

Где-то звякнуло железо.

Мы все повернули голову в сторону раскуроченного бронестекла слева, оттуда, из хранилища артефактов Рюрика, к мальчику уже летел меч...

Меч Рюрика, тот самый, который когда-то кусками хранился в моём поместье, тот самый, который собрал Полётов.

Громадный меч лег ребенку в руку, и мальчик удержал его своей малой ладошкой.

Ибо у этого мальчика была аура, с рождения, а не с шестнадцати лет, как у остальных магов...

Вокруг ребёнка метались потоки магии, его собственной. Теперь можно было увидеть, что аура мальчика по цвету отличается от ауры его матери — в его цветах были чернь и золото Алёнки, а еще синий Рюриковичей и даже мой фиолетовый...

— Господи! — выдохнул Велесов, — Господи! Четырехцветная аура! И меч... ОН. Это ОН. Рюрик здесь. Он воплотился.

Алёнка кивнула, ласково улыбнулась сыну, потом одарила сиявшей золотом улыбкой либералов...