Если женщина ждёт (СИ) - "Miss Spring" - Страница 29

Тянулись ужасные, долгие часы ожидания. Пантелеевы вновь молчали. То сидели на скамейке, то ходили по огромному коридору.

Лиля интуитивно понимала, что сейчас необходимо Глебу, который мог потерять единственно дорогого и самого близкого человека. Она знала, что не нужно всех этих пустых, ненужных слов, не нужно жалостливых взглядов и жестов… Молча держала мужа за руку. Была рядом.

Пантелеев, изредка выбираясь из пучины переживаний и мыслей о матери, смотрел на златокудрую девочку сидящую рядом — свою жену. Видел её зелёные глаза, а в них… всю свою боль, будто бы она была одна на двоих. В эти моменты, Глеб вдруг вспоминал её слова о разводе и понимал, что не сможет, не хочет отпустить.

В конце концов, спустя семь долгих часов, врач вышел из операционной. Не тот, с которым они говорили, другой. Уставший, вымотанный, казалось, он просто рухнет сейчас у них на глазах.

— Доктор! — Пантелеев сразу же подбежал к нему.

— Спокойно, спокойно. — похлопал его по плечу тот. — Вы сын?

— Да.

— А вы? — обратившись к девушке, спросил врач.

— Невестка. — ответила Лиля, нервно поправив локоны. — Что с Раисой Андреевной?

— Всё в порядке. Состояние стабильно тяжёлое, но есть большой шанс, что она поправится полностью. Несмотря на возраст, организм очень сильный. — успокоил хирург.

— Господи… — Пантелеева, вдруг, расплакалась.

Глеб удивлённо посмотрел на жену, а потом приобнял её, прижав к себе и стараясь успокоить. Как всегда сильная и искренняя… Лилька.

— Сейчас то вы чего плачете, невестка? — усмехнулся врач.

— От счастья… — утирая слёзы, призналась девушка.

— К маме можно? — спросил Глеб.

— С ума сошли? — поразился его недальновидности доктор. — Нет, конечно. Она ещё не отошла от наркоза, разговаривать, волноваться или двигаться категорически воспрещается!

— Но за ней же надо ухаживать…

— Наухаживаетесь ещё вдоволь! Первые несколько суток ей будут постоянно вводить обезболивающие. Впереди самое трудное — послеоперационный период и восстановление. Вам лучше поехать домой, отдохнуть, выспаться. Приезжайте завтра к двенадцати часам. Если ей станет хуже, вам позвонят. — обстоятельно объяснил хирург.

— Может быть хуже? — вздрогнула Лиля.

— Организм хоть и сильный, но возраст… Всегда может сыграть роль. Но мы надеемся на лучшее. Оставьте телефон у дежурной медсестры.

Врач ушёл, коридор опустел.

— Пойдём домой, Глеб. — устало проговорила Пантелеева.

— Лилька, — он взял её за руку. — я не справлюсь без тебя.

— Я не уйду. — посмотрев в глаза мужа, успокоила его она.

Лиля понимала, что не может бросить Глеба в такой тяжёлый момент.

На следующий день, Пантелеевы вновь отправились в больницу. Глеб очень переживал, что Лиля может расплакаться, увидев Раису Андреевну — девушка сильно волновалась за свекровь и почти не смогла ночью спать. Однако, вопреки его опасениям всё сложилось иначе.

Лиля улыбалась свекрови, держа её за руку, и убедительно объясняла Пантелеевой-старшей, что операция по словам доктора была очень сложной, но врач хвалил её, сказав, что Раиса Андреевна молодец, у неё крепкое здоровье и что она быстро поправится, надо только выполнять все рекомендации хирурга и приложить немного усилий. А что больше всего радует — опасности для жизни нет. Да, повреждений много, но они не несут угрозы для жизни.

Лиля казалась такой убедительной, что Глеб сам был готов поверить каждому её слову, а не врачам. Только за одно то, что Раиса Андреевна улыбалась в ответ и даже слегка кивнула, соглашаясь с невесткой, он готов был благодарить жену целую вечность.

Но радоваться было рано. Выздоровление проходило тяжело. Перевезти маму в другую больницу оказалось невозможным, несмотря на все возможности современной медицины, а уход в той больнице, где она находилась, пришлось брать на себя. Глеб собирался нанять сиделку, но Лиля воспротивилась. Как можно? Ведь это их родной человек и они вполне себе здоровы, могут сами. Девушка взяла отпуск за свой счёт в галерее, где руководство пусть и сердилось на неё, но всё ещё относилось благосклонно.

Шло время.

Глеб работал, по вечерам приезжал к матери и жене в больницу. Лилия там практически дневала и ночевала. Нелли, узнав о том, какая беда приключилась с Раисой Андреевной, пропала, не выходя на связь. Мужчина вновь со всей ясностью понял, что нужен только жене.

Пантелеевой-старшей сделали ещё несколько операций. До полного выздоровления было как до звёзд. Глеб даже сомневался порой, а наступит ли это долгожданное полное выздоровление? В минуты сомнений пытался себя убедить, что наступит или звонил Лильке, которая, несмотря на накопившуюся усталость, уверенно твердила в трубку, чтобы даже думать не смел о плохом! Либо же подолгу убеждала его в этом, когда он приезжал в больницу и они говорили наедине в коридоре, за дверями палаты, стоя у большого окна. Иной раз, Пантелеев поражался ей, этой хрупкой девочке, взвалившей на себя такую ношу. Ни минуты не раздумывая, она почти переехала в больницу к его матери, ухаживала, полностью выполняя обязанности ленивых медсестёр и санитарок, тщательно следила за состоянием здоровья Раисы Андреевны, носилась между больницей и домом, где готовила для мамы диетическую пищу, которую требовала медицина и вполне нормальную для Глеба, чтобы не дай Бог не остался голодным, хоть он и убеждал её в том, что может справиться сам. В конце концов, есть же рестораны, доставки и прочая прелесть современной жизни. Но Лиля была непоколебима.

Девушка понимала, что очень нужна и мужу, и, ещё больше — свекрови. Лишь на секунду представив, как Глеб оставит Раису Андреевну на попечение каких-то чужих людей, как всегда занимаясь работой, она приняла твёрдое решение: быть рядом самой и не дать этого сделать. Слишком дорожила свекровью и любила её, чтобы позволить супругу решить вопрос таким образом.

Раиса Андреевна не капризничала, старалась помочь невестке и облегчить заботу о себе, как могла. Они подолгу разговаривали, Лиля читала свекрови книги, слушала, как та вспоминает молодость и с удовольствием узнавала истории из детства Глеба.

Однажды вечером, когда Пантелеев, навестив их, уехал, Раиса Андреевна взяла Лилю, сидящую рядом за руку и внимательно посмотрела на девушку.

— Как же тебе тяжело, моя девочка. — с сожалением произнесла женщина.

— Что вы, Раиса Андреевна! — просветлела Пантелеева, заулыбавшись. — Мне совсем не тяжело. Вы же замечательный пациент, даже врачи так говорят.

— Ты знаешь, когда Глеб сообщил мне, что собирается познакомить с девушкой и она, вероятно, его будущая супруга — я была этому не особо рада. Немного знала о других его увлечениях, но понимала, что они непригодны для создания семьи и уж, как-то, смирилась с тем, что сыну лучше одному, чем жениться, а потом прожить часть жизни с неподходящей девушкой и развестись. Таких как ты у него не было. Но, потом, вы пришли в гости. Ты очень мило волновалась и боялась поднять на меня глаза, трогательная и нежная, как первый подснежник, комкала подол платья. А я увидела, что Глеб не испытывает тех чувств, которые нужно испытывать к такой девочке, как ты. И поняла, что если ко всему добавится ещё и моё недовольство или вообще война со мной… Тогда я остановила сама себя и подумала, что лучше пускай у меня будет ещё и дочь. Лилечка, я ни разу об этом не пожалела. А вот о том, что мой дурак сын не ценит того счастья, которое ему досталось в виде жены, очень жалею.

— Я тоже вас очень люблю, Раиса Андреевна. — грустно улыбнулась Лиля.

— Лилечка, я прошу тебя, не оставляй Глеба. Он должен понять, должен распутаться в этом своём клубке. Нельзя не заметить очевидного. Не оставляй его, милая, одному ему не справиться. — вдруг, испуганно, будто маленький ребёнок, который потерял родителей, начала просить Пантелеева-старшая.

— Не волнуйтесь, Раиса Андреевна! — спохватилась девушка. — Что вы, вам нельзя переживать. — она начала успокаивающе гладить свекровь по голове. — Я никуда не уйду.