Иди за мной (СИ) - Семёнова Екатерина - Страница 30

Когда целебное варево превратилось в кашу и было готово, я подошла к Киту и села рядом. Зачерпнула ложку и поднесла к его рту. Кит опасливо принюхался, подумал и решился попробовать. Он набрал в рот каши, но так и остался с ней во рту, не в силах проглотить, скривился и обиженно на меня посмотрел. Каша была невкусной, пресной и противной, но зато могла очень ему помочь. Я твёрдо проговорила:

— Выплюнешь, заставлю съесть весь котелок.

Кит долго неотрывно смотрел на меня, но решил не рисковать и всё-таки проглотил кашу. После нескольких ложек он снова уснул.

Рофальд и даже Товианна, несмотря на титул, помогали мне заботиться о Ките. Они вместе толково и деловито что-то постоянно приносили, уносили, перекладывали, готовили. В заботах у Тови не было времени на смущение, а Рофальду приходилось больше разговаривать с ней. Смотрела-смотрела я на них, да и ляпнула:

— А знаете, из вас двоих получатся замечательные родители.

Оба остолбенели и ошарашенно посмотрели друг на друга. «Ого, — подумала я, — оказывается, Рофальда можно испугать».

Товианна густо покраснела и ненатурально рассмеялась:

— Ах, Лиатрис, ты необычайная выдумщица!

Тови и Рофальд, всё ещё глядя друг на друга, попятились, и каждый сделал вид, что занят очень важным делом.

Когда Кит снова проснулся, все приободрились, единодушно выдохнули. Даже его капризы и угрюмый вид не могли испортить нам настроения. Главное, живой и относительно здоровый.

Мы расселись около костра поужинать и поговорить. Кит ел нехотя и отмалчивался. Ларион обратился к нему:

— Нам надо удвоить бдительность и больше не разделяться. Сначала Амелия по глупости попала в болото. — Амелия недовольно поджала губы при этих словах. — Потом ты чуть обедом не стал. Что же тебе понадобилось так далеко от берега?

— Думал, размышлял, искал ответы, — хмуро проворчал Кит.

— Впредь, пожалуйста, думай, размышляй и ищи ответы, не отходя от нас ни на шаг. Мыслитель! — сердито бросил Ларион, но Кит не ответил на издёвку. Он сидел, глядя себе под ноги, мрачный, погруженный в свои мысли. Привычной перепалки не получилось, и Ларион смутился, обеспокоенно поглядывая на Кита.

— Странно, что вообще это животное нам встретилось. — Заполнила неловкую паузу Тови.

— Ничего странного! — безапелляционно заявила Амелия. — Мы всё дальше продвигаемся вглубь Леса, магии здесь больше, вот и с животным необычным встретились. Наверное, и мои огоньки такого же происхождения. Дальше ещё кого-нибудь встретим, Ларион прав, надо быть начеку. Вы знаете, что это за зверь такой? Я много размышляла и думаю, это представитель вымершего вида! Лиоплевродон или дакозавр, или нотозавр. Трудно себе представить, но раньше такие водились повсеместно. Теперь от них только окаменелые кости остались. Удивительно, чем он только питается в таком маленьком озере. Наверное, оно глубокое.

— Почему же это животное напало? — спросила Тови и поёжилась от страха, а может, от вечерней прохлады.

— Да потому что это дикий зверь. И как всякий зверь рождён убивать, — свирепо ответил Рофальд. — Кит, молодец, что выбрался. Но надо было убить эту тварь. Она не заслуживает снисхождения и прощения.

— Все заслуживают прощения или хотя бы понимания, — громко сказала я, Рофальд рассердил меня своими словами. Кит поднял голову, странно, с ожиданием на меня посмотрел. — Мне очень жаль, что всё это произошло. Это было ужасно. Я чуть от страха за Кита не умерла, но животные не нападают просто так. И если не простить, так хотя бы понять их можно.

— У тебя слишком мягкое сердце. — Товианна покачала головой.

— Тихо! — скомандовал Рофальд и поднял руку, призывая к полной тишине. Он взял из огня толстый сук, один конец которого ярко горел, и с этим подобием факела, подошёл к краю освещённого кострами пятна. Мы в волнении оцепенели. Рофальд долго вглядывался во тьму. Языки пламени плясали, длинные тени извивались и дрожали, производя зловещее впечатление. Мне стало не по себе, и я, не выдержав неизвестности, уже хотела спросить, что случилось, но Рофальд отступил обратно и снова сел.

— Ничего. Показалось.

— Ух, я испугалась, — нервно хихикнула Амелия.

Вроде ничего не случилось, но настроение было уже не то, мы снова почувствовали себя одинокими путниками, окружёнными дикой стихией Леса и сгущающейся темнотой. Все, кроме Рофальда, он оставался дозорным, засобирались спать. Прежде чем лечь, я подошла к Киту убедиться, что он в порядке, и проверить, уютно ли ему, пожелала спокойной ночи и уже собиралась отойти, но он порывисто вцепился в мою ладонь и потянул к себе:

— Подожди минутку. — Кит вздохнул и немного помолчал. — Спасибо, Трис, за заботу и … за всё. Я… — Он досадливо тряхнул головой, будто отгоняя назойливого комара. — Мне нужно с тобой поговорить. Я должен кое-что тебе рассказать. — Он облизнул пересохшие губы. — Для меня это важно. Я не хочу от тебя секретов. Ты мне веришь, Трис? Но я так устал. — Кит обессиленно прикрыл глаза и опустил голову. — Если позволишь, мы поговорим завтра. Хорошо?

Я кивнула. Слова Кита меня озадачили, и спать я отправилась, полная недоумения. «Что значат его слова? Ну по крайней мере, он считает, что должен мне важный разговор и хочет быть честным. Я воспряла духом и с надеждой на лучшее уснула.

28

Я плохо помню, как оказался в лагере. Рофальд и Ларион вели меня, попытались согреть и окутать тёплым облаком, но я запретил использовать магию. Не хватало ещё, чтобы и они ослабели. Тело болело. Я ужасно замёрз, меня била крупная дрожь. Когда с большим трудом добрались до места стоянки, я с удовольствием избавился от мокрой одежды, переоделся и улёгся у костра. Меня тут же как младенца запеленали в одеяла. Я попытался сесть, но голова кружилась. Сил едва хватало, чтобы пошевелиться, и постоянно мутило.

Лиатрис не отходила от меня. И от одного осознания, что она рядом, мне становилось легче. Трис пальчиками коснулась моего лба, легонько, как будто птица задела крылом. Она с огромной теплотой и нежностью смотрела на меня и казалась воплощением всего того, что я так жажду: любви, понимания, принятия. В голове всплыло воспоминание о нашем поцелуе, и моё сердце охватил сладостный трепет. Трис что-то говорила мне. Я почти не понимал что, просто слушал её голос, смотрел в ласковые зелёные глаза, и слабость отступала. «Я у тебя есть», — сказала Трис. Слова дошли до моего сознания и всколыхнули душу. Я глядел на её милое личико и вёл немой разговор, не решаясь заговорить вслух. «Я знаю тебя так недолго, а кажется, что целую жизнь. Я привык никого не пускать в свою душу. Даже друзей. Но ты… Я так к тебе привязался. Я тебе всё расскажу. Ты должна всё узнать. Ты же поймёшь, правда?» Голова раскалывалась от боли. Я закрыл глаза, наслаждался прикосновениями прохладных рук Трис и провалился в сон.

Когда очнулся через пару часов, я чувствовал себя немного лучше, но гадливое ощущение беспокойства и подавленность вновь одолели меня. Случайно ли произошли все эти неприятности? Какие ещё дикие испытания ждут? Подозрения закрались мне в голову и не давали покоя. Друзья сидели рядом со мной. Они явно обрадовались тому, что я проснулся и мне получше. Было так стыдно перед ними. Молчание становилось невыносимым. «Надо хоть с кем-то поговорить. С Трис, конечно, с Трис.» Но завтра, сегодня просто нет сил на нужные слова. Мне снова поплохело, пришла с Трис с каким-то лечебным варевом, и стало ещё хуже. Я чуть не выплюнул эту гадость, но угрозы Трис и, прежде всего, мольба во взгляде заставили меня всё-таки поесть. Сон снова сморил меня.

Проснулся уже в сумерках. Удивительно, но чувствовать я себя стал лучше и даже присоединился к посиделкам у костра. Ларион дразнил меня, хотел расшевелить замечаниями, но я не желал разговаривать. Беседа ушла в другую сторону. Амелия рассказывала про напавшего монстра. Рофальд, конечно же, готов был растерзать это чудовище и его головой украсить свою избу. Или пещеру. Или гостиную в доме. Великий Свет, я столько лет знаком с Рофальдом и даже не в курсе, как он живёт у себя там, в Льдистых горах. Я знал, как Трис боялась за меня, она и сейчас обеспокоенно поглядывала в мою сторону, но всё-таки в её душе не было жестокости, и она принялась спорить с Рофальдом. «Товианна права, — подумалось мне, — у Трис мягкое сердце. Она готова понять даже монстра. Меня тоже поймёт. Завтра же с ней поговорю».