Враги (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 38

Словно в помоях искупался, честное слово.

Натаниэль перечел письмо, пытаясь сообразить, что именно в нем не давало покоя, прозвучав фальшивой нотой. Нет, понятно, что оно было фальшиво насквозь, от первой до последней буквы, и все же... Сообразил, наконец. И пошел искать Элиссу.

Когда-нибудь этот демонами драный - причем почти в прямом смысле, усмехнулся он - день закончится?

Элиссу он отловил в дверях кабинета.

-- Что-то срочное? - кисло поинтересовалась она.

Натаниэль смутился, только сейчас сообразив, что переодеться и сполоснуться она, наверное, успела, а вот поесть и отдохнуть - едва ли. Учитывая, что через полуоткрытую дверь был отчетливо виден идеальный порядок на столе кабинета, а по коридору спешила эльфийка с ведром и тряпкой - чернила со стены пока никуда не делись. А до того была жена... точнее, вдова Кристоффа. И наверняка по дороге попалась еще куча народа, каждому из которой было срочно что-то нужно. А тут еще он - что, до утра не дотерпел бы?

-- Вообще-то...

-- Понятно. Вообще-то не срочно, но что-то, из-за чего ты извелся весь, - хмыкнула она. - Слушай, будь другом - дойди до моего денщика, пусть отловит кого-нибудь из прислуги, и прикажет притащить чего-нибудь съестного прямо в комнату, а я сама до него уже не доползу, до харчевни - тем более. И я тебя выслушаю - если не обидишься, что за едой. Иначе загрызу кого-нибудь.

-- Хорошо, буду другом, - хмыкнул Натаниэль взъерошив ей волосы. - Иди, я быстро.

========== 19 ==========

Он действительно обернулся быстро, да и прислуга опять оказалась на высоте - когда Натаниэль дошел до комнаты Элиссы, оттуда уже выходила служанка, унося пустой поднос. На столе стояло примерно то же, что утром - Создатель, неужели утром? - подавали Эддельбреку.

-- Кстати, ты знаешь, что мы опять день потеряли? - спросила Элисса, берясь за бутылку. - Зараза, забыла тебе сказать, чтобы два бокала принесли. Не побрезгуешь?

-- Целовать не брезговал, а из одного бокала так непременно - усмехнулся Натаниэль. Сам не понял, зачем вспомнил, но воспоминание смыло гадкий осадок, оставленный письмом, а глядя на то, как стремительно краснеет Элисса, развеселился окончательно. Взял вино, решив сменить тему - не за тем пришел, на самом-то деле - То есть как - день?

-- Да в той темноте было как время разобрать? Ну и пока в Тени бродили тоже особо не до счета часов было, - она покачала головой. - Кабы Варел не сказал, какое сегодня число... Я-то думаю - чего ж умоталась так, а оно и немудрено.

Элисса отодвинула тарелку, плеснула еще вина.

-- Рассказывай, что тебя настолько из колеи вывело.

Натаниэль положил перед ней письмо.

-- Читай.

Она пробежала глазами по первым строкам, подняла взгляд.

-- Читай-читай, - сказал Натаниэль. - Слог дивный.

А вообще зря он, наверное, так завелся с этим письмом. Обидно, конечно, что за совсем уж дурачка держат, но вспомнить, с какими мыслями из Вольной Марки плыл - дурачок и есть, чего теперь на зеркало пенять. Показать Элиссе стоило в любом случае, конечно, но до утра бы дотерпело. Синячищи, вон под глазами - ее бы под одеяло засунуть, да не выпускать суток трое, пока не выспится. Впрочем, что уж теперь... Сегодня все едва живы остались, пусть это и будет оправданием тому, какой он тугодум нынче.

-- Да уж, вижу, - буркнула она, бегая глазами по строчкам. Закончив, подняла взгляд. - И правда, слог дивный, аж завидно. А, главное, ничего не забыла. Тут тебе и память отца, и двенадцать поколений Хоу, и честь, и долг - все, на чем тебя можно зацепить.

-- Не все, - улыбнулся Натаниэль. - Но до главного она вряд ли додумается.

Да уж, он бы и сам не додумался еще пару-тройку недель назад. А вот поди ж ты. Оно и к лучшему. Эсмерель точно в голову не придет. Но зря он вообще об этом заикнулся, по делу ведь пришел, а сейчас разговор однозначно идет куда-то не туда, и как обратно вывернуть - демоны его знают.

-- Если не секрет, что же Эсмерель упустила? - поинтересовалась Элисса. - Потому что я тоже сообразить не могу.

А и не надо ничего никуда выворачивать. Сколько можно, в конце-то концов, строить из себя рыцаря без страха и упрека? Натаниэль приподнял бровь.

-- Так-таки и не можешь?

Она открыла рот, замерла на полуслове, снова стремительно заливаясь краской до самых корней волос. Вскочила, отвернулась, зачем-то вцепившись в спинку стула, опустила голову, так что неровно обрезанные пряди совсем скрыли лицо.

Натаниэль мягко обнял ее со спины, зарылся носом в волосы.

-- Не надо...

-- Почему? - шепнул он, касаясь губами за ухом.

Она прижалась всем телом, все еще не выпуская из рук злосчастную спинку стула.

-- Ты же знаешь... я говорила.

-- Если дело только в этом... - выдохнул он, спускаясь вдоль шеи. - Я рискну.

Элисса вздохнула - долго и неровно, наклонила голову, словно специально для того, чтобы ему было удобней.

-- Нет...

-- Тогда прикажи мне уйти, командор, - хмыкнул он, прижимая ее крепче. Грудь легла в ладонь, плотная ткань дублета мешала, и Натаниэль занялся застежкой.

Она снова вздохнула, так и не отстранившись.

-- Я...

Натаниэль снял ее ладони со стула, развернул, приподнял подбородок, заглядывая в глаза.

Дыхание Создателя, как же ей страшно! Тени не испугалась, демонов не испугалась - или, по крайней мере, очень умело это скрывала - а сейчас в глазах плещется самый настоящий ужас. Ужас от того, что можно снова полюбить - и снова потерять.

Только ведь поздно уже бояться, на самом-то деле.

Натаниэль запустил пальцы в волосы, склонился - глаза в глаза, так что дыхание касалось кожи. Прошептал:

-- Страшно любить когда война, правда? Когда могут убить...

Элисса дернулась. Натаниэль накрыл пальцами ее губы.

-- Если ты не можешь справиться с этим страхом - скажи, и я уйду. Только это ничего не решит. Потому что ты уже за меня боишься. Потому что я уже боюсь тебя потерять.

Поцеловал - нежно и бережно, точно она была совсем-совсем юной, не ведавшей до сих пор ни мужских рук, ни мужских губ. Отстранился - совсем чуть-чуть, только чтобы снова видеть ее глаза, провел большим пальцем по скуле.

-- Я могу остановиться... Пока - могу. Только... Мы можем любить друг друга. А можем позволить страху победить. Решать тебе.

Элисса замерла так надолго, что он успел было по-настоящему испугаться - не получилось, не убедил, не справился. Развернуться и закрыть за собой дверь несложно, только дальше то что? Деваться им друг от друга некуда. Делать вид, будто ничего не было - так не железный же он...

Она коснулась его щеки, едва-едва, словно проверяя, не исчезнет ли он от этого прикосновения.

-- Я люблю тебя.

-- Я знаю, - выдохнул Натаниэль.

Ее губы отозвались, раскрываясь навстречу, и сама она отозвалась, освобождаясь от одежды неторопливо и без тени смущения, и так же неторопливо помогая ему, не раздевая, но - убирая преграды, пока между их телами не осталось ничего лишнего, пока между ними самими не осталось ничего лишнего, ни тени страха или сомнений, лишь нежность. Сколько же нежности в ней было, в сухих жилистых руках, перевитых шрамами, руках, которые, оказывается, умели скользить по коже то совсем невесомо, то уверенно и настойчиво. Сколько ласки нашлось в обветренных губах, изучающих его тело, не стыдясь самых сокровенных мест. И он тоже был нежным и ласковым, когда скользнул между раскрывшихся бедер, на узкой кровати, в которой было место лишь для одного, но сейчас это казалось неважным, все было неважным кроме бессвязного шепота и стонов, кроме тела, что билось под ним, пока не замерло, напряженное на самом пике, чтобы миг спустя расслабиться с тихим вздохом, кроме шалых, затуманенных глаз, которые она не закрывала даже содрогаясь от страсти.

Они так и заснули вдвоем на этой кровати, где было место только на одного, и приходилось крепче прижиматься друг к другу - чтобы потом проснуться в обнимку и какое-то время спустя опять уснуть, так и не разжав объятий.