Рубеж веков (СИ) - "Ludvig Normaien" - Страница 32

— Да, господин! — Лемк не раздумывал ни минуты. Разве в армию он шёл не для того, чтобы занять хорошую должность потом? А чем выше у него будет сейчас, тем больше шанс стать комитом после войны.

— Отлично, я не сомневался! Только такое дело, у него есть несколько кандидатов а эту должность и он не может выбрать между ними. Если бы я мог от твоего имени чем-то заинтересовать…

— Всё что угодно, господин кентарх! Я сделаю всё, что в моих силах!

— О, всё не надо, Теодор. Но все солдаты заинтересованы твоей добычей, а особенно тем красавцем, конём, что ты привел среди прочих. Я думаю, что получить в подарок подобного коня был бы рад любой воин.

— Я сейчас же отправлюсь и подарю уважаемому воину этого коня!

— У тебя сегодня и так был суматошный день. И если ты разрешишь тебе помочь, я мог бы сам преподнести подарок от твоего имени. Он, знаешь ли, немного суров и придерживается старых правил…

— Я буду вам премного благодарен, если вы возьмёте на себя эти заботы.

— А ты хорошо воспитан для выходца из Города… Ты, случаем, не благородных кровей?

— Мне то неизвестно, господин. Я воспитывался при церкви, говорят, что я сирота.

— Наверняка у тебя были благородные родители. А теперь ступай и отдохни, скоро наверняка тебе предстоит занять новую должность.

Теодор не успел уронить голову на свернутую одежду и завернуться в робу, как он уснул — слишком насыщенный был день.

Утром, пока весь лагерь просыпался, он уже стоял у палатки кентарха, ожидая обещанного обучения.

Этот старик, а ему уже наверняка лет под сорок, был быстр, силён и Теодору совсем нечего ему было противопоставить. И вот тут Лемк его даже немного разочаровал.

— Тебе пока рано тренироваться со мной. Диего! Подойди сюда!

Подошёл ещё один испанец.

— Диего, это Теодор Лемк, пока ещё десятник стрелков в отряде у Глёкнера. Он спас Паско, и я хочу, чтобы ты его научил, насколько это вообще возможно, владеть скъявоной. А после этого я ему дам пару уроков, так как обещал. Справишься?

— Как скажете, командир. — флегматично протянул этот Диего. После чего осмотрел Лемка с головы до ног.

— Тренировки каждый день в это же время. Смени одежду. Эти сапоги оставь. Они, широкие штаны, рубаха. Ясно?

— Да, Диего!

— Сейчас свободен, завтрак.

Войско вновь тронулось в путь, раскинув конные патрули от Марицы до Ригины. Вдоль Ригины стояли довольно заболоченные земли и небольшой городок, которые местные называли Длинный Мост, но он практически весь уже был брошен местными жителями, ушедшими под защиту стен Адрианополя, так как большинство его жителей составляли осевшие в городе кочевники и исмаилиты из сарацин и новообращённые из местных народов. Поэтому наступающему корпусу нечем оказалось поживиться там, и как-то оказалось, что после того, как всадники ромеев его покинули, он очень быстро сгорел…

Но и патрулям уже не так везло — всё чаще у них случались стычки с сарацинскими всадниками, которые, видя противников, безрассудно бросались в бой, а ромеи так же спешно поворачивали коней, отступая под защиту ружейного огня пехоты и их длинных пик. Это, конечно, сразу замедлило войско, а также прекратился поток информации о землях, которые лежали впереди.

Следующей ночью случился переполох — на лагерь напали. Несколько сотен всадников, налетев с восточной стороны на охрану лагеря, сначала всех посекла, а потом кинулись внутрь, круша и рубя выскакивающих солдат, мечущихся и паникующих. Так продолжалось до тех пор, пока не подтянулись разобравшие оружие стрелки и не начали палить в упор, убивая всадников и их лошадей. После чего, видя, что эффект от неожиданности прошёл, сарацины дружно развернулись и канули в темноту, как будто их и не было. И только десятки порубленных солдат остались лежать на земле, как подтверждение того, что это был не совсем сон.

Войско не смогло выступить в путь до полудня. Знатные бегали, выясняли как могло произойти такое нападение, кто виноват и как не допустить подобного впредь. Немногочисленные отряды всадников уходили из лагеря, чтобы найти обидчиков. Но что их искать — если они вон, видны невооруженным глазом. Поэтому они вскоре возвращались и их командиры спешили к командующему корпусом, фон Русворму. Женщины из лагеря, при этом, несмотря ни на что утром сходили к реке стирать вещи своих сожителей и вели себя как ни в чём не бывало.

Пока все суетились, Теодор отдыхал. Его ещё не перевели протодекархом, а потому он осмотрел снаряжение скопефтов в полулохе Глёкнера, проверил наличие свинца, пороха, достаточно ли фитиля, полны ли фляги водой. Глядя на всю суету, решили приготовить горячий завтрак. После которого он завалился под телегу и читал тот дневник, что он нашёл в вещах сипаха. Увлекательная оказалась вещь. Пергаментные листы скрывали пересказ семейной легенды одного знатного димота, предки которого служили многим Ромейским императорам, в том числе и Маврикию. И рассказывалось там, в частности, что этот великий император, последний из династии Юстиниана Великого, перед тем как его самого и его детей казнил жестокий Фока, блокированный в Городе мятежными войсками, успел их семье передать часть казны, вместе со своей короной, которую они надёжно и спрятали, чтобы передать наследникам. Короне этой предписывались волшебные свойства, так как она перешла к Маврикию от Юстиниана, а тому досталась от других великих императоров, коих в прошлом было не счесть. Но Фока не дал династии Юстиниана ни единого шанса. И потому вскоре после его гибели эта семья стала искать, кому же передать реликвию. Ираклию и его потомкам не передали, так как они не любили Город и вообще хотели перенести столицу в Карфаген. Да и не задерживались потомки Ираклия на троне, свергая и убивая друг друга. Когда к власти пришли Исавры, то Льву III Иконоборцу, первому из этой династии, они решили преподнести корону, как достойному. И как описывалось, именно это помогло ему остановить арабское нашествие и разбить их огромную армию у Акроинона. Затем корона попала к Константину V, который задавил восстание армянина Артавазда, а патриарха Анастасия, за то, что тот признал Артавазда императором — выпорол и голым провёз сидящим на осле задом наперёд и вновь утвердил его патриархом, разбил прочих врагов как на западе, так и на востоке и вернул огромное количество земель… На этом месте Теодор удивился. Это не тот ли Константин, которого ныне называют Копронимом — то есть Навозником? Ничего подобного Теодор в скриптории не встречал!

Из захватывающих историй прошлого, которых Теодор и не слышал, его отвлекли команды строиться. Перед выходом повесили несколько дезертиров, что решили, что уж больно много опасностей ожидает их впереди. Но так как поймали их более сотни, то остальных выпороли, и ткнув в ещё покачивающиеся на ветках дуба тела, указали, что в следующий раз с ними сделают то же самое.

Войско вновь пошло вперёд, держа путь подальше от болотистой Ригины, держась вдоль по накатанной дороге. До Адрианополя оставался всего один дневной переход. С запада нёс свои воды Эврос, от которого к востоку на чуть более мили располагалась относительно ровная долина, а потом начинались почти бесконечные холмы, которые затем, через почти неделю пути упирались в горы Странджа.

Корпус не успел уйти далеко. Впереди, насколько хватало взгляду, появилась тёмная полоса, которая всё приближалась и приближалась.

По войску ромеев и их союзников прозвучала команда от командующего остановиться. Подтягивались колонны бойцов и тучи пыли приходили вместе с ними, чтобы осесть на одеждах людей.

Скрип телег обоза, щелканье кнутов погонщиков скота, ржание коней, мычание волов, звон и стук набедренных щитков и прочих элементов снаряжения, крики офицеров, звук шагов тысяч людей и боевых труб — все звуки смешивались в один сплошной фон. Теодор с солдатами лишь пытался понять, что происходит, так как из-за спин товарищей ничего не было ясно.