Детектив и политика - Устинов Питер - Страница 23

— "Фор-Диманш", — пояснил Вампир. — Отсюда мало кто выходит живым.

Издалека расположенное на берегу моря желтое здание тюрьмы казалось сделанным из папье-маше.

Марни свернул с улицы Дельмас на авеню Жан-Жак Дессалин. Малько попросил высадить его напротив представительства ООН. Теперь надо было действовать очень быстро: обратный счет в его поединке с Амур Мирбале начался…

В кабинете резидента ЦРУ царила восхитительная прохлада. Фрэнк Гилпатрик смотрел на Малько как-то по-новому: в его взгляде читалось уважение.

— Значит, вам удалось встретиться с Жакмелем! — повторил он.

После истории с Амур Мирбале его отношение к Малько стало меняться в лучшую сторону.

— Да, и теперь мне остается только обстрелять "ламборгини" Амур Мирбале, до того как ее тонтон-макуты нашпигуют меня свинцом.

— Ну если бы она захотела, то давно отдала бы им такой приказ. Вас бы убили при выходе из гостиницы. Нет, судя по всему, она решила действовать иначе. Конечно, вы ее унизили, и она вам этого не простит, но сейчас она, наверное, рассчитывает выйти через вас на Жакмеля.

Фрэнк Гилпатрик уже не казался таким убежденным сторонником дювальеризма. Он ещё не окончательно одичал, подумал Малько. Попади он в общество нормальных людей, у него будут хорошие шансы снова стать цивилизованным человеком. Впрочем, не это сейчас было главной заботой Малько.

— Как мне разыскать некоего Чезаре Кастелла? — спросил он.

Гилпатрик снова замкнулся.

— Не имею ни малейшего представления, — сухо ответил он. — Лучше спросите об этом пастора Джона Райли из "Радио-Пакс". Он несколько раз выручал этого типа. До "Радио-Пакс" легко добраться по шоссе Карфур.

— А как насчет двадцати пяти тысяч долларов?

— Вы их получите — разумеется, под расписку.

Очень деликатно. Малько встал. Настроение у него было скверное.

— Ну что ж, понесу свой крест дальше…

— Передайте от меня привет Джону Райли. Мы с ним не виделись уже две недели.

Джон Райли ползал на четвереньках в поисках пружины от ударника своего старого "радома" калибра девять миллиметров, когда раздался стук в дверь. Он встал, набросил на разобранный пистолет большой клетчатый носовой платок и пошел открывать. Увидев Малько, он дружески пожал ему руку, хотя никогда прежде с ним не встречался. Джон Райли соблюдал христианскую заповедь любить ближнего. Малько мягко сказал:

— Я ищу свет истины.

Пастор улыбнулся еще шире:

— Заходите!

Кондиционер в комнате не работал. Сняв платок со своего "радома", Райли смахнул им пыль со стула, который предложил Малько, а сам уселся за письменный стол.

— Я только что вернулся из Артибонита, — объяснил он. — Пылища там такая, что если сразу не почистить оружие, потом его можно просто выбросить… Так что привело вас ко мне?

Джон Райли был плотного телосложения, с круглым и невыразительным, как у куклы, лицом и серыми пронизывающими глазами за стеклами очков в роговой оправе. Даже Фрэнк Гилпатрик не знал, настоящий ли он пастор. Впрочем, все, что касалось "Радио-Пакс", было окружено завесой тайны. Вещавшая на всю страну радиостанция была официально зарегистрирована как принадлежавшая независимой религиозной организации. Малько нашел ее без труда: выехав на шоссе Карфур, он увидел напротив бара "Роял" выцветший дорожный указатель: "Радио-Пакс". К станции, состоявшей из нескольких небольших строений, вела узкая ухабистая дорога, петлявшая среди густых кустарников. Узнать, какая именно организация владела "Радио-Пакс", было более чем затруднительно. Характер религиозных убеждений ее владельцев не отличался определенностью. Возможно, такое впечатление создавалось из-за присущей глубоко верующим людям скромности. Гаитяне, однако, считали, что радиостанция была одним из филиалов ЦРУ, а работавшие на ней пасторы не умели даже правильно перекреститься. И они не ошибались. Финансирование "Радио-Пакс" — хотя и не очень щедрое — целиком и полностью осуществлялось ЦРУ. А первые слова Малько, обращенные к Джону Райли, были не чем иным, как паролем. Однако, не считая одной тайком проведенной ликвидации какого-то слишком зарвавшегося коммуниста, работники "Радио-Пакс" не прибегали к насилию. Святость обязывает…

— Мне нужно встретиться с неким Чезаре Кастелла, — сказал Малько.

Джон Райли понимающе кивнул:

— A-а, Кастелла! Типичная жертва клеветы. Он многое отдал для защиты нашей святой матери-церкви.

Пастор Джон Райли не совершал тяжкого греха, считая кровь коммунистов и иже с ними просто жидкостью, содержащей гемоглобин.

— Чезаре Кастелла живет в гостинице "Иболеле". Я сейчас черкну ему записку, которая будет вашим пропуском — он последнее время стал очень пугливым…

И, отодвинув свой "радом", он взял ручку и клочок бумаги. Малько мысленно поздравил себя: решение навестить этого удивительного пастора было правильным.

С бьющимся сердцем Жюльен Лало поспешно запер за собой дверь своего дома. В сидевшем на противоположной стороне улицы нищем он узнал одного из самых свирепых тонтон-макутов. Неужели Амур Мирбале приказала его убить? Или все-таки только постращать? А ведь он так старался: сразу же сообщил об американском агенте… Да, после убийства на церемонии вуду надо было на следующий же день уехать в Кап-Аитьен[15]. Он сделал глупость, оставшись в Порт-о-Пренсе из-за одной тринадцатилетней девчушки. Теперь это дорого могло ему обойтись… А не попросить ли политического убежища в американском посольстве? Так поступали многие. Но что он будет делать в Майами? Во Флориде старый негр, даже богатый, все равно будет только старым негром. В Порт-о-Пренсе его многие ненавидели, но, по крайней мере, он был здесь своим…

Несколько минут он ходил взад-вперед по комнате. Пора было принимать решение — нельзя же просто запереться и ждать неизвестно чего. Он вышел на улицу, сделав вид, что не замечает нарядившегося нищим тонтон-макута, и направился в сторону своей табачной фирмы "Ком иль фо", расположенной в двух кварталах от его дома. Когда он был уже в нескольких шагах от входа, у тротуара остановилась какая-то машина, и его окликнули:

— Жюльен!

Это был черный "линкольн" начальника полиции — близкого друга Амур Мирбале. На заднем сиденье рядом со своим шефом сидел тонтон-макут в майке и с автоматом на коленях. Жюльен Лало почувствовал приступ дурноты, но нашел в себе силы приветственно взмахнуть рукой и произнести:

— Как поживаешь, Бьенэме?

В своих зеркальных очках Жозеф Бьенэме казался не выразительнее манекена.

— Амур хочет тебя видеть, — негромко сказал он.

Двигаясь как автомат, Жюльен Лало сел в машину, которая тотчас же тронулась с места. Сквозь стекло он посмотрел на прохожих, чувствуя себя уже совсем в другом мире. Он изо всех сил старался не показать свой страх и напрягал мышцы живота, чтобы мочевой пузырь не сыграл с ним злую шутку. Машина проехала казармы "Франсуа Дювалье", обогнула "Пале Насьональ", миновала французское посольство и покатила по улице Кафуа в сторону гостиницы "Олафсон". Страх Жюльена Лало усилился, и он весь взмок, несмотря на работающий кондиционер. Ему стало ясно, что его везут в неофициальную штаб-квартиру Амур Мирбале, расположенную среди парка, который, как говорили в Порт-о-Пренсе, тонтон-макуты превратили в кладбище для своих жертв.

— Пей! — приказала Амур Мирбале своим красивым мелодичным голосом.

Если бы не трое тонтон-макутов с пистолетами за поясом, можно было подумать, что хозяйка дома мирно беседует со своим гостем. Разделенные журнальным столиком, Амур Мирбале и Жюльен Лало сидели в больших плетеных креслах у веранды одного из самых красивых домов Порт-о-Пренса, владельцы которого жили в изгнании в Нью-Йорке. Этот построенный в колониальном стиле деревянный, выкрашенный в белый цвет особняк, увешанный картинами и уставленный антиквариатом, служил Амур Мирбале тайной резиденцией.