Лирелии - цветы заката (СИ) - Алешина Екатерина Евгеньевна - Страница 33

- Нет, - ответила она почти шепотом, удивленно посмотрев на меня.

Наши взгляды встретились. Мир вокруг нас словно затих, и, кажется, даже ветер в этот миг стал тише. Мы, не говоря ни слова, просто смотрели друг на друга. Я медленно перевел взгляд на ее губы…

- Как вам Альтарра? - поспешно выпалила она, нарушая затянувшуюся паузу. – Уже успели где-нибудь побывать кроме сегодняшнего бала?

Что ж, мне ничего не оставалось, как подыграть ей, сделав вид, что красноречивое молчание между нами было просто лишь молчанием без всякого подтекста.

- Мне приходилось бывать в Альтарре раньше, так что здесь я не впервые. Красивый, колоритный, цветущий южный город. Море необыкновенной красоты.

- А еще у нас самая короткая на Эсфире зима, - добавила она с улыбкой. - Но снега все равно очень много всегда выпадает. И морозы совсем слабые. Так что не замерзнете.

- Замерзнуть мне и на севере не грозило бы. Я с рождения привык жить в суровых природных условиях.

- А откуда вы родом? – задала она вопрос, не скрывая любопытства.

- Я родился в Швеции восемьсот двадцать шесть лет назад.

- Простите, что перебиваю вас. Вы сказали, что родились в Швеции? – переспросила она, будто придя в замешательство.

- Да, все верно, а что?

- Ничего, я просто не услышала в первый раз. Еще раз прошу меня простить, что перебила. Продолжайте. Расскажите про ваше детство. Оно было тяжелым?

- С точки зрения современности, возможно, что да. Но тогда так жили все. Мой отец принадлежал к старинному знатному роду, и когда пришла пора создать семью, то жену он привез из-за моря, как говорили тогда. Моя мама была племянницей русского князя, и звали ее Елена, но отец называл ее на наш манер Хельгой. Он просто обожал ее, восхищался ее красотой, умом и манерами. В нашей домашней библиотеке даже хранились свитки со стихами, которые он посвящал ей.

- Как романтично-о-о, - протянула она, мечтательно прикрыв глаза.

- Начиналось все не столь романтично. Их брак был скорее выгодным практичным решением, и о романтических чувствах речи не шло. Да и не те времена были. Но очень скоро мои родители, узнав поближе друг друга, поняли, что влюблены. И как однажды признался мне отец, память об этом времени грела его всю оставшуюся жизнь.

- Ой! – воскликнула она. - У этой истории нет счастливого финала?!

Я покачал головой.

- Классического счастливого финала здесь нет. И для того времени это было вовсе не удивительно. Судьба отмерила им пятнадцать лет. Сначала родился я, потом через четыре года должен был появиться на свет еще один ребенок, но…не случилось. Через несколько лет мама снова забеременела, и родился мой брат Вальгард. Когда ему исполнилось три года, мама сообщила отцу, что снова беременна. Конечно, они были рады этому событию, и ждали появления на свет еще одного ребенка. А когда пришло время этому ребенку родиться, что-то пошло не так во время родов. Все же двенадцатый век на Земле – не очень продвинутое время, особенно в области медицины. Еще многие столетия земные женщины часто умирали в родах. И происхождение здесь роли не играло. Неважно – крестьянка ты или королева, перед осложнениями в родах все женщины равны. Эта судьба постигла и мою маму. А через два дня умерла наша с Вальгардом новорожденная сестра. Для отца это стало ударом, несмотря на его закаленное в битвах сердце. Мама была для него целым миром, который вдруг оказался разрушен.

- Какая грустная история, - вздохнула она. – Как это несправедливо со стороны Высших Сил забирать у любящего человека его вторую половинку! И ребенка! Это произвол!

И она забавно топнула ножкой, вызывая прилив нежности у меня в душе.

- В этом мире существуют тысячи несправедливых вещей, на ход которых вы никогда не сможете влиять, леди Нортдайл. – С этим ничего не поделать. Таковы законы мироздания.

- Дурацкие законы, - буркнула она себе под нос. – А что же ваш отец? Он оправился от смерти своей Хельги?

- Знаю я одну земную песню… Начинается она со слов: «Не прожить нам в мире этом, не прожить нам в мире этом без потерь». Это истина. И эта скорбная истина жизни совершенно одинакова во все времена, независимо от мира, в котором мы живем. Самая горькая таблетка, которую нам дает жизнь – это вновь научиться жить и смотреть на этот мир после того, как ты потерял того, кто тебе дорог. Оправился ли отец? И да, и нет. Ему было ради кого жить и ради чего. Времена тогда были суровые, долго горевать не вышло бы. Только вот больше он не женился, и даже спустя много лет после маминой смерти, ее шкатулка хранилась в его покоях. Как думаете, что там лежало?

- Драгоценности вашей мамы? – предположила она.

- Нет. Хотя кое-что отец хранил, но в другом месте. А в той заветной шкатулке хранились разные памятные для них обоих мелочи и письма, которые они писали друг другу.

Она в изумлении распахнула глаза, затаив дыхание, а потом с улыбкой посмотрела на море.

- У моих родителей тоже была такая шкатулка. А теперь с годами она превратилась в здоровенный короб. Скоро, наверное, для этого короба понадобится отдельная комната.

И она засмеялась так же заразительно, как и сотни лет назад. Я поддержал ее, и наш смех пронесся над рокочущими волнами моря, затихая вдали.

- А кто это тут ржет так, что слышно аж в соседнем княжестве, а-а? – услышали мы голос позади нас, и обернувшись, я увидел того самого странного мужика в чудаковатом блестящем костюме с перьями и хохломскими узорами, за которым мы вместе с моим псом наблюдали на главном городском пляже.

- Ну, это мы, как ты выразился, ржем, и что с того? – ответила ему Герда.

Судя по равнодушному взгляду, которым она окинула этого модника, мужчина был ей знаком настолько, что его наряды ее уже не удивляли.

- Да, ничего, - ответил ей этот стиляга. – Как прекрасно, что всем вокруг весело! И мне тоже весело! А знаете почему?

- Почему? – задал я вопрос.

- Кхм, - хохотнул он в кулак. – Потому, что я уже прибухнул, ха-ха. – Счастливо оставаться, дети мои!

И махнув рукой, он отправился куда-то, насвистывая по пути мотивчик одной песенки с весьма похабным содержанием.

- Это что сейчас было?

- А это, лорд Нордвинд, явление маэстро цифр и знаний простому темному люду. Знакомьтесь – Джеран Мирайл, профессор математики, магических расчетов и аналитики. Брат моей невестки. Тот самый мужчина, которого не для вас, куриц, мать орла растила. Говорить о нем можно бесконечно, но лучше один раз увидеть, и забыть его у вас уже не получится.

- М-да, действительно, - пробормотал я себе под нос, все еще находясь под впечатлением от этого индивидуума. – Леди Нортдайл?

- Да?

- А вы не желаете вернуться в зал и снова подарить мне танец? А может быть и два?

Бросив на меня кокетливый взгляд из-под ресниц, она расцвела в обезоруживающей улыбке.

- Идемте, лорд Нордвинд. Там где два танца, там и третий…

Герда

Рассветное солнце медленно поднималось из-за гор, прогоняя прочь с неба ночную тьму. Угасающие точки звезд стали едва заметны на светлеющем небосклоне. Небо из иссиня-черного постепенно становилось золотисто-розовым. Стоя у окна, я наблюдала рождение нового дня, мысленно то и дело возвращаясь к прошедшему балу дебютантов. Меня переполняло небывалое волнение, отчего, вернувшись с бала незадолго до рассвета, я не смогла уснуть.

Мне не хотелось в этом признаваться, но Эрик Нордвинд запал мне в душу, как бы я этому не противилась. После предательства Дарэна, я обещала самой себе, что больше никто не сможет меня очаровать. И что же? Под натиском обаяния лорда Нордвинда, который был мне едва знаком, все мои обещания самой себе потерпели крах. Я ругала себя за то, что поддалась этому чувству, отрицала это до последнего, но стоило признаться хотя бы самой себе в том, что я неравнодушна к Эрику, с которым мы пока так и остались на «вы». Так мне казалось, что я сохраняю дистанцию с ним и не поддаюсь чувствам. Но позже я поняла, что это не работает, когда прощаясь с ним, поймала себя на мысли, что уже с нетерпением жду следующей встречи. «Герда, так нельзя!» - кричала я самой себе мысленно, но что это могло изменить? Проще, наверное, остановить цунами.