Расколотый рыцарь (ЛП) - Перри Девни - Страница 39

Нет, мы просто стали слишком хорошо лгать.

Сюзанна говорила обо мне так, словно я была своего рода спасительницей. Будет ли она ненавидеть меня, когда мы с Исайей расторгнем наш брак? Поймет ли она, что я принесла больше вреда, чем пользы?

Я хотела изменить это. Я хотела помочь.

— Как ты думаешь, он когда-нибудь переживет аварию? — спросила Пайпер.

Значит, это был несчастный случай, как я и предполагала.

— Я не знаю, — сказала Сюзанна. — Я думаю, когда он приходит сюда и видит, что Кейн счастлив, это помогает. Может быть, когда он поймет, что Кейн простил его за Шеннон, он, наконец, простит себя. Я больше беспокоюсь о том, что произошло в тюрьме. Он не хочет говорить об этом. Надеюсь, он доверится Женевьеве.

Нет. Ни слова.

Подождите, что я делаю? Я вмешиваюсь в их разговор. Конечно, они, вероятно, не отказались бы от этого, если бы я все еще сидела рядом с ними на диване, потому что они ожидали, что я знаю о прошлом Исайи. Они думали, что я знаю о Шеннон.

Я ненавидела подслушивать, напрягаясь, чтобы впитать каждое слово.

Я ненавидела то, что Исайя был настолько потерян в наказании себя, что не хотел довериться мне.

Боже, я хотела знать правду. Я пообещала себе, что не буду копаться в прошлом Исайи. Разве это лучше? Слышать, а не читать? Если бы я стояла здесь достаточно долго, я могла бы почувствовать вкус. Но чувство вины просочилось в мои вены и сделало мои внутренности склизкими.

Исайя доверится мне, если сочтет меня достойной.

Я сделала шаг, готовая направиться на кухню и придумать какой-нибудь предлог, чтобы сменить тему. Черт, я бы даже занялась готовкой, если бы это сменило тему. Но тут Сюзанна заговорила снова, и мои жадные уши впились в каждое ее слово.

— Я молюсь всем, что у меня есть, чтобы он удержал Женевьеву. Чтобы они продержались. Когда они с Шеннон сошлись, они так переживали, что скрывали это от Кейна, пока не родится ребенок. Потом он наконец сделал предложение и… она умерла. Я не хочу, чтобы у него снова исчезла любовь.

Мой желудок упал. Мои руки поднеслись к ушам, закрывая их. Это была информационная перегрузка, и я не хотела слышать больше ни слова.

Шеннон была беременной женщиной, которую он убил. Возможно, я давно подозревала это, но от осознания того, что это правда, легче не становилось.

Это был кошмар Исайи. Он убил свою невесту.

И их ребенка.

— Эй, ребята, — позвал Дэш в гараж из дверного проема офиса. — Сделайте перерыв. Нам надо поговорить.

Я взял тряпку, чтобы вытереть руки. Там было какое-то масло, которое могло сойти только с Fast Orange, но поскольку Лео и Эмметт не потрудились остановиться у раковины, чтобы помыться, я тоже этого не сделал.

Дэш сидел в кресле напротив стола Пресли. Ее место было пустым, а машины перед домом не было. Вероятно, Дэш отправил ее в банк или на почту, прежде чем вызвать нас. Он перестал укрывать нас от этих разговоров — мы уже давно перестали притворяться, что нам с Пресли ничего не угрожает или что мы не знаем, что происходит что-то плохое. Хотя иногда он держал Пресли на задворках, если ей не угрожала опасность.

Локти Дэша опирались на колени. На стуле рядом с ним сидела Брайс, скрестив руки на груди, ее челюсть была плотно сжата.

— Что случилось? — спросил Эмметт, заняв один из стульев вдоль окна.

Лео остался стоять. Я тоже, заняла место рядом с ним, чтобы прислониться к стене.

— Папа позвонил десять минут назад, — сказал Дэш. — Обвинение закончило представлять свое дело.

— Уже? — спросил Лео.

— Да. — Дэш вздохнул. — Они закончили быстрее, чем Джим надеялся. Теперь его очередь представлять.

Черт. Женевьева знала? Она должна была знать. Она просто не написала мне.

Прошло две с половиной недели с тех пор, как мы отправились в Ларк Коув на День Благодарения, и за это время мы не произнесли ни слова, хотя она постоянно беспокоила меня.

Я должен был найти способ освободить ее.

Боже, я буду скучать по ней, но этот брак, этот фиктивный брак, убивал нас обоих.

Мы были так же холодны друг к другу, как воздух в середине декабря. С тишиной я мог смириться. Для меня это было несложно вынести.

Вот только время от времени я замечал, что она смотрит на меня. Смотрит. Когда я встречал ее взгляд, он был полон жалости.

Я чертовски ненавидел жалость.

Эти жалостливые взгляды начались после Дня Благодарения. Если бы я мог предположить, мама или Пайпер сказали слишком много. Рассказали ли они ей об аварии? Рассказали ли они ей о Шеннон?

Как бы я ни был зол, что они говорили с Женевьев о семейных делах, я не мог их винить. Без сомнения, они думали, что она уже все знает.

Поднимать эту тему с Женевьевой было нельзя. Если бы они не сказали ей, это привело бы только к новым вопросам. Меня до смерти тошнило от вопросов. От секретов. От лжи.

От жалости.

К черту все причины, по которым мы сделали это в первую очередь. Такая жизнь съедала меня заживо. И держать ее привязанной к такому мужчине, как я, было несправедливо по отношению к Женевьеве. Она заслуживала большего.

Пришло время отпустить ее. Пришло время порвать с этим. Я разберусь с последствиями.

Пора было планировать стратегию выхода.

— Что теперь? — спросил Эмметт.

— Ничего. — Брайс раздражена. — У нас ничего нет. Никаких зацепок. Никакой информации. Кто бы нас ни похитил, он исчез. С кем бы Амина ни встречалась, с тем парнем Ли, он исчез. И это меня бесит.

Дэш положил руку на ее колено, когда оно подпрыгнуло. — Мы всегда знали, что это может случиться.

— Этого недостаточно, Дэш. — Она встала со стула и прошлась по комнате. — Что случится, когда этот парень решит, что твоя очередь следующая? Или Эмметта? Или Лео? Мы беспомощны. Он где-то там, наблюдает, как разворачивается его гениальный план. Дрейвен отправится в тюрьму. А остальные из нас будут оглядываться через плечо до конца своих дней. Мы не можем так жить.

Ее подбородок задрожал, руки крепче сжались вокруг ребер. Дэш мгновенно поднялся со стула, притянул ее в свои объятия, когда ее лоб опустился на его плечо.

— Она права. — Лео глубоко вздохнул. — Дрейвен отправится в тюрьму, а этот парень победит. И если это действительно связано с какой-то старой войной с цыганами, мы все следующие.

Даже я не был в безопасности. Я никогда не был Tin Gypsy, но я тоже был на той горе. — Что мы можем сделать?

— Мы уже все перепробовали. Все, черт возьми. — Эмметт провел рукой по волосам.

— Я думаю, нам нужно приложить больше усилий, чтобы найти парня Амины. — Брайс отошла от Дэша, фыркая. Она не была плаксой, поэтому видеть ее в таком состоянии было странно. Может, это были гормоны беременности, но она раскалывалась.

— Парень — призрак, — сказал Эмметт. — Тупик.

— Но он — это все, что есть, — настаивала Брайс. — Он единственный человек в жизни Амины, которого мы не отследили. И разве это не кажется подозрительным? Она встречалась с этим парнем, она умирает, а потом он просто исчезает?

— Может, они расстались перед ее смертью. — Амина переспала с Дрейвеном в том мотеле. Ради Женевьевы я надеялся, что Амина не изменила. Опять. — Это объясняет, почему он так и не появился. Может быть, она уже рассталась с ним, и поэтому могла свободно встречаться с Дрейвеном.

Брайс кивнула. — Возможно. Но мы ничего не узнаем, пока не найдем его.

— Как, детка? — Дэш опустился обратно в кресло. — Все, что у нас есть, это имя. Ли — не совсем уникальное.

— А Женевьева ломала голову, — сказал я. — Она не может придумать ничего другого.

— А как насчет вещей Амины? — спросила Брайс. — Женевьева нашла в них что-нибудь, что могло принадлежать Ли?

— Нет. Ничего.

— Черт побери, — пробормотала она.

Снаружи хлопнула дверца машины, привлекая наше внимание. Женевьева топала от машины к лестнице. Выражение ее лица было пустым, глаза были устремлены вниз, на лопату с цементом.