Попутчики (СИ) - Авербух Наталья Владимировна - Страница 28

— Мамочка! — подбежала к ней девочка. — Ты прости, я не успела, а он там стоял, а я бежала, а он сказал, что поможет, а я хотела. А он всё равно не отпустил, а я подумала, что нельзя же, а он сказал, что поможет, мамочка, ты прости, я не…

— Цыц! — прикрикнул на неё батрак. Подошёл к алтарю и присел на корточки, заглядывая ведьме в лицо. — Лежишь, Маглейн?

— Не… надейся… — с трудом не то прошептала, не то прошипела Магда. — Не… в этот раз… не попрошу… лучше сдохнуть…

— Мама! — отчаянно закричала Эрна. — Мама, мамочка, не надо, пожалуйста, не умирай, мамочка!

— Цыц, я сказал!

Эрна замолчала, заливаясь слезами. На востоке сквозь лес пробивались первые солнечные лучи.

— Не помрёт твоя мамаша, — заверил батрак.

— Откуда ты знаешь? — сквозь слёзы спросила Эрна.

— Да уж знаю.

Магда молчала. Она лежала, закрыв глаза и, казалось, не дышала. Батрак тронул жилку на шее ведьмы, ловя биение сердца.

— Жива, — проворчал он. — Вечно она так. Намудрит чего, а Виль потом разгребай. Что стоишь? Прибери тут и пошли. Давай, дорогу к дому показывай.

Он, крякнув, подхватил бесчувственную ведьму на руки. Эрна утёрла слёзы и шагнула к краю поляны. Ветер задул сильнее. Девочка шагнула к кустам и они послушно расступились.

Когда Магда проснулась, день уже клонился к вечеру. За окном было темно, завывал ветер и хлестал дождь. Когда Виль принёс ведьму домой, он сгрузил её на лавку как была, закутанную в плащ, а Эрна подсунула под голову матери подушку и укрыла одеялом.

Ведьма попыталась приподняться. Голова была тяжёлая и с трудом отрывалась от подушки. У очага сидел Виль, который казался зловещим в алых отсветах огня, и чинил сапог.

— Очнулась? — неприветливо спросил он.

Магда попыталась оглядеться, но не хватило сил.

— Да здесь твоя девчонка, спит, — сжалился над ней батрак. — Уревелась, умаялась и уснула.

Прислушавшись, ведьма уловила спокойное детское дыхание и немного успокоилась.

— Воды подай, — надтреснутым голосом велела она.

Виль встал и, ворча, поднёс ей ковшик с ледяной водой. Собравшись с силами, ведьма сумела сесть.

— Ничего рассказать не хочешь?

— Отстань, — буркнула Магда. — Хватит, наиздевался. Надоело.

— Угу, — поддакнул батрак. — Как что-то надо, Виль туда, Виль, сюда, подай, принеси, почини, спаси, достань… А как не надо, так — пошёл прочь, батрак.

— Я тебя здесь не держу, — огрызнулась Магда. Обеими руками поднеся ко рту ковшик, она пила и пила воду большими жадными глотками. Силы постепенно прибавлялись. — Проваливай, если что не нравится.

— Я бы ушёл, ты бы так и осталась в лесу лежать.

— Я Эрну не за тобой посылала.

— Не добежала бы твоя девчонка до замка. Даже если бы дорогу нашла.

— Не нашла бы, значит, я зря старалась, — отрезала Магда.

— А, так у вас получилось? — оживился батрак.

Магда помолчала, глядя на огонь и слушая, как дождь хлещет по крыше.

— Получилось, — признала она. — Вот так у неё детство и закончилось.

— Непохоже. Малявкой была, малявкой осталась.

— Увидишь, — посулила Магда.

Она снова замолчала.

Говорить было трудно, сидеть было трудно, болел обожжённый живот. Надо было вставать, надо было будить дочь, учить её как нанести лечебные мази, наложить повязку, зашептать рану… Надо было выгнать Виля… хотя бы из кухни. Вместо этого она сидела и смотрела на огонь. Думать о том, что она сегодня сделала, не хотелось. Как и о том, что предстояло дальше.

— Что она может? — не отставал от неё батрак.

— Ничего, — пожала плечами Магда. — Сквозь лес ходить. Травы подбирать. Зашептать может что надо… Этому я быстро научу. Другому… другому учить долго. Другому, Виль, жизнь учит, а она злой учитель.

— Мудришь, Маглейн.

— Ведьма — это выбор. Это граница. Ворота. Ось. Каждый свои выборы делает сам. И жизнь свою живёт тоже сам. Я открыла ей путь. А пройти его только она сама может. Или ты про фокусы, которым её Лонгин с Виринеей научили? Я такому учить не стану. Хочешь — иди в Серую пустошь. Там на всякое натаскивают.

Она хмыкнула, вспоминая пропитанное колдовством болото, ночные полёты над дорогой, нападения на обозы, в которых принимала участие без зазрения совести… битвы белых магов с охранявшими ведьм и колдунов чёрными магами… как мало из этого ей пригодилось…

— Мудришь, — повторил батрак.

Ведьма пожала плечами.

— Не жди благодарности, — сказала она, возвращая ему ковш. — Я тебя ни о чём не просила. Помирать буду — больше не попрошу.

— Злопамятная ты, Маглейн, — засмеялся батрак.

— Подай ещё.

Виль зачерпнул воду в бочонке у дверей и сел рядом, не выпуская ковш из рук.

— Рассказывай, Маглейн. Что ты натворила?

— Или воды не дашь? — хрипло рассмеялась ведьма. — Пытать вздумал?

— Брось, Маглейн, ты настоящих пыток не видела.

— Ну, да, тогда меня только пугали, — согласилась Магда.

— Если бы не папаша Виль, ты бы сейчас здесь не шутила, — напомнил батрак.

— А где угрозы? — делано удивилась Магда и потянулась за ковшом. Батрак отвёл руку. — Где «давай, рассказывай, иначе зарежу»?

— Брось.

— Дай воды! — разозлилась Магда.

Виль молча сунул ей в руки ковш. Вода возвращала силы, но вместе с силами всё прибывала и прибывала боль. Прогнать бы этого паскудного батрака, заняться, наконец, раной…

— Мне надо было кое-что понять, — медленно проговорила она. — Найти. Есть вещи, которые приходят на грани. Мне надо было выйти на грань. Я видела в зелье, как Эрна становится ведьмой. Сегодня была хорошая ночь: луна растёт. Вместе с ней будут прибывать её силы, пока не укоренятся.

— А говорила, полнолуние не нужно, — хмыкнул Виль.

— Разве я обманула? — в тон ему ответила ведьма.

— На что ты отдала силы? — снова спросил батрак.

— Не твоего ума дело, — огрызнулась Магда.

— Ты могла умереть, — не то сказал, не то спросил батрак.

— Могла, — пожала плечами Магда. — Чего ты хочешь, а, Виль? Сейчас я больше не ведьма. Снова. Как тогда, помнишь? До самого полнолуния силы ко мне не вернутся, они ушли к Эрне все, без остатка. Только когда луна постареет, я снова смогу колдовать. Я больше не ведьма, ты сильнее. Этого признания ты хотел? Давай, попробуй забрать Эрну, ты же хотел. Я не смогу тебе помешать.

— Дура ты, Маглейн, — рассердился батрак. Забрал у неё опустевший ковш, повесил на место и ушёл в свою комнату, хлопнув дверью.

Ведьма глубоко вздохнула и вздох перешёл в протяжный стон. Боль сделалась уже нестерпимой.

Надо было сразу его выгнать…

— Эрна, золотко, проснись, — позвала она, стараясь, чтобы боль не слишком искажала голос.

Врени пробиралась по лесу. Жена шателена велела им ждать в деревне — и они послушно ждали. В общем-то, этому способствовали кнехты[17] барона, которые непринуждённо прогуливались по деревне и не слишком старательно делали вид, что их совершенно не интересует, не собираются ли пришлые сбежать. Но в конце концов терпение цирюльницы лопнуло и она скрылась в лесу. Сбегать она, положим, не собиралась, но надеялась, что ничего с братом Полди без неё не случится. Когда она уходила, он вовсю играл со знахарем, осваивал какую-то игру с шариками, где не требовалось бросать кости. Обмануть кнехтов было несложно: они знали, что пришлые пришли вдвоём. Врени не первый раз уходила от слежки. Конечно, она рисковала. Сумасшедшая вампирша могла бы найти её быстрей, чем собака, и страшно подумать, что ей взбредёт в голову. Врени долго думала, брать ли с собой волшебные травы, но в конце концов решила этого не делать — как знак мирных намерений. Брат Полди остался там, а в милосердие кровососов цирюльница не верила.

Обычно она легко находила дорогу — хоть в темноте, хоть в тумане, хоть как, но на этот раз ей всё время приходилось останавливаться и вспоминать, как она шла в прошлый раз. Как будто что-то пыталось ей помешать, не пропустить через лес — но не слишком сильно старалось. Потом дорога и вовсе сошла на нет и Врени пришлось пробираться между деревьями — а они как будто переползали с места на место, загораживая ей дорогу. Цирюльница пожалела, что не взяла с собой монаха. Кто знает, может, его молитва здесь бы помогла…