Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1 - Фонвизин Денис Иванович - Страница 89

— Это не оправдание, — отвечал гиерофит. — Они такие же хищники, как и ты, и когда я говорю о твоих грехах, то разумею чрез сие общие ваши злодеяния.

— Поэтому, — говорил волк, — когда я говорю с духовной особою, то должно разуметь мне тогда и всю вашу братию, для того что вы все равно честные отцы.

— Что же ты тем сказать хочешь? - спрашивал гиерофит.

— Ничего, - сказал волк, — как только то, что всякий из нас ищет пропитания по своему роду. Мы гоняемся за овцами, да и вы имеете средства столь же позволенные.

— Исчезни, проклятый, — сказал гиерофит, — я вижу, что в тебе нет нималой искры совести.

— А у вас ее может быть столько много, — говорил волк, — что, конечно, за излишеством не может она иметь своего действия. Некоторые совсем не имеют совести, для того-то недостает у них и правил, по которым поступать должны, а некоторые имеют ее столь много, что она иногда делает уже и обременение. Да я хотел бы и то знать, - говорил волк, - что из сих двух достойнее наказания?

Гиерофит надулся после сих слов и не стал уже более продолжать своей проповеди.

Баснь учит, что тот, который хочет кого в чем обличать, не должен быть в том виновен сам.

БАСНЬ 155. РАЗГОВОР ВОЛКОВ С ДРУГИМ ГИЕРОФИТОМ

Как скоро услышали прочие гиерофиты, каким образом ответствовал волк одному их товарищу, то предприял еще другой, который был красноречивее, поговорить с волком. Сей их разговор был не меньше примечания достоин, как и прежний, и волк защищал в оном новыми доказательствами свою справедливость. Сначала гиерофит повторял речи прежнего нравоучителя, на что волк по-прежнему и ответствовал, то есть что должен он поступать так, как его товарищи, ибо всякому должно жить по своему состоянию; к тому же, говорил он, что поступок его против овец и гусей основан как на честности, так и необходимости.

— Что это, — сказал тогда гиерофит, — разве почитаешь ты то за честность, что лишаешь жизни невинную тварь?

— Конечно, так, — отвечал волк, — возьмем в пример людей, которые благороднее всех тварей, — что у них рассуждают о военном человеке, который, имея случай победить своего неприятеля, из милосердия оное оставит? Не почитают ли они такого трусом и нечестным человеком?

— Это иное дело, — говорил гиерофит, — ты говоришь о таких неприятелях, с которыми бывает справедливая война; но здесь речь о невинных овцах, которые вам никакого зла не делают.

— Так для чего, — говорил волк, — люди убивают невинных тварей, как-то оленей и зайцев, или, желая чужого имения, лишают они жизни сами один другого? Но что же до нас, — продолжал волк, — то нам не надобно делать овцам объявления войны для того, что никогда не было у нас с ними ни миру, ни перемирия. Следовательно, имеем право нападать на них тогда, как находим к тому случай. Перемирие между нами и овцами есть точно такое, как у турков и мальтийских кавалеров, и когда нас в том осуждают, так и они в сем случае повинны осуждению. Но однако в зверях считается то за погрешность, что хвалят в людях. Я хочу взять в пример великого Александра. Я, может быть, во всю мою жизнь не больше умертвил овец, как сотню. Напротив того, Александр в короткое время лишил жизни более ста тысяч человек; и он точно поступал так с невинными персами, как я с овцами. Справедливая причина моего поступка есть не что иное, как искание необходимого пропитания, а, напротив того, основание его дел было одно только тщеславие. Но послушай, — говорил волк, — что о нас с ним говорят? Александр за свои дела почтен великим героем, а меня считают хищником. Если б натура определила нас лошадьми или волами, то б мы и поступали так, как теперь они, а если б нам были такие доходы и почтение, как гиерофитам у зверей, то б и мы жили так же беспечно.

Гиерофит пошел потом от него с превеликим гневом, а волк продолжал обыкновенный свой промысел.

Баснь учит, что хотя и не надлежит преступления свои извинять злодеяниями других, однако можно тем уличать таких, которые, не видя своих пороков, обличают в том других.

БАСНЬ 156. СОРОКА И ПОПУГАЙ

Ворон учредил некогда у себя обед, к которому пригласил он разных птиц, а между прочими сороку и попугая. После того спустя один день, посетила сперва ворона попугая, чтоб услышать, довольны ли были гости.

— Мы всем были довольны, — отвечал попугай, — но одна только сорока, которая подле меня сидела, беспокоила всех непрестанным своим болтанием.

Потом посетила ворона сороку, от которой получила она такой же ответ, то есть что были гости всем удовольствованы, но одно только было худо то, что приглашен тут был проклятый попугай, который враньем своим досаждал всем.

— А я того, — говорила сорока, — насмерть не люблю и рада очень, что обед недолго продолжался. Я не могу понять, как могут быть такие твари, которые до смерти врать не перестанут.

Баснь доказывает, что люди осуждают в других точно те пороки, которым подвержены сами.

БАСНЬ 157. ВОЛК И МЕДВЕДЬ

Как волк и медведь приметили, что умалялася в лесу ежедневно их добыча, то приняли они оба намерение идти для услуг ко двору львову. Они имели там неравное счастие, ибо медведь в скором времени достиг вышней степени благополучия и был уже у льва визирем, а волк остался в прежней бедной своей должности, которую имел еще сначала. Волк жаловался тогда на свое несчастие медведю, на что он так ему ответствовал:

— Ты жалуешься на свою судьбу и, кажется, завидуешь моему благополучию, но как одно, так и другое состоит только в воображении. Представь себе, что ты сам визирь, то будешь, конечно, ничем не менее меня.

Волк принужден был принять сие утешение и пошел от медведя с великим неудовольствием. Скоро потом пришел медведь в немилость и посажен был в тюрьму, а как пробыл он там восемь дней сряду без пищи и нечаянно увидел у окна своего волка, то говорил ему так:

— Что мне теперь делать? Я должен, конечно, умереть с голоду.

— Неправда, — отвечал волк, — все состоит в воображении; представь только себе, что сегодня кушал ты довольно, то будешь равно так сыт, как и я.

Таким образом, думал волк, что отметил тем медведю, хотя утешение того имело некоторое основание, ибо волку легче было не быть визирем, нежели медведю не иметь пищи.

БАСНЬ 158. КОШКА И КОТЕНОК

Кошка увещевала некогда котенка, чтоб он оставил мотовство.

— Вспомни, — говорила она ему, — что и завтра будет еще день.

— Сии мысли будут у меня с летами, — отвечал котенок, — если я буду и лета моего батюшки, то, может быть, буду такой же скупяга, как и он.

Баснь доказывает, что скупость обыкновенно владеет стариками.

БАСНЬ 159. ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СОВЕТ

Молодой человек, получа в наследство некоторую сумму денег, спрашивал философа, что ему начать с ними? Который так ему ответствовал:

— Старайся сохранить деньги твои, отдавая оные заимодавцам, а доход, получаемый с того, употребляй на свое содержание; остаток же оного отдавай бедным людям, ибо промотать деньги или совсем их не употреблять будет равномерно тебе бесполезно.

Философ, утверждая свое мнение, рассказал следующий пример:

— Некоторый человек оставил трем своим детям знатную сумму денег. Большой сын, которого склонность состояла в искании большой себе знатности, не щадил своего имения и чрез неумеренную щедрость получал он ежедневно новые чины и произвождения, так что достиг он вышней степени достоинства, лишась совсем своего имения. Другой сын, которого главная склонность была к роскоши, расточал все свое имение, лишился чрез то своего здоровья и умер потом скоропостижно. Третий сын, которого склонность была к скупости, старался ежедневно сохранить свое имение, а никому добра не делал. По смерти их написали им следующую надгробную надпись: Здесь лежат три брата, из которых один лишился жизни от честолюбия, другой от роскоши, а третий от скупости.