Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1 - Фонвизин Денис Иванович - Страница 10

Придавая комедии большое общественное значение, Фонвизин сам принял на себя режиссуру. Не без его влияния шло и распределение ролей. Естественным было желание писателя обеспечить сильными актерами прежде всего положительные роли. Стародума играл крупнейший русский актер Иван Дмитревский, Правдина — талантливый артист Плавильщиков. Премьера комедии явилась триумфом идей русского дворянского Просвещения. Публика шумно приветствовала спектакль. «Несравненно театр был наполнен, и публика аплодировала пьесу метанием кошельков».^[1] В центре спектакля был Стародум. Его речи находили отклик. Спектакль превратился в своего рода общественную демонстрацию: «По окончании пьесы зрители бросили на сцену г. Дмитревскому кошелек, наполненный золотом и серебром… Дмитревский, подняв его, говорил речь к зрителям, в которой благодарил публику и прощался с ней».^[2]

7

7 марта 1782 года Фонвизин подал на имя Екатерины прошение «уволить со службы». Через три дня императрица подписала указ об отставке. Фонвизин демонстративно отказывался служить Екатерине, решив все силы посвятить литературной деятельности. После написания «Недоросля» его внимание все больше привлекает проза. Ему хочется писать небольшие по размеру сатирические прозаические произведения. Печатать их лучше всего было бы в периодическом издании. Так возникает мысль о собственном сатирическом журнале. Неожиданные обстоятельства, предоставившие возможность принимать участие во вновь открытом в столице журнале заставили на время отложить план организации собственного журнала.

С мая 1783 года начал выходить журнал «Собеседник любителей российского слова». Официальным редактором его была княгиня Е. Р. Дашкова. Негласно журналом занималась сама Екатерина, печатая в нем свои пространные исторические и сатирические сочинения. Фонвизин решил принять участие в журнале и напечатать в нем анонимно несколько сатирических произведений. Писатель давал бой императрице на ее же плацдарме.

В первом номере появился «Опыт российского сословника», отрывок словаря синонимов. С фонвизинским блеском написанные объяснения более ста слов в «Опыте» — это сатирические миниатюры, в которых подвергалась осмеянию дворянская знать. Читателю сообщалось, например: «Проманивать есть большое бар искусство», «Сумасброд — весьма опасен, когда в силе», «Глупцы — смешны в знати» и т. д. Как истый просветитель, Фонвизин выступил с протестом против дворянскою толкования слова «подлый». «Человек бывает низок состоянием и подл душою. В низком состоянии можно иметь благороднейшую душу, равно как и весьма большой барин может быть весьма подлый человек. Слово низкость принадлежит к состоянию, а подлость — к поведению».

В последующих номерах Фонвизин напечатал сатиру на вельмож — «Челобитная российской Минерве», на духовенство — «Поучение иерея Василия в духов день». Особый интерес представляет «Путешествие мнимого глухого и немого». Герой — рассказчик «Путешествия», по совету отца, чтобы лучше познать «сердца человеческие», притворяется глухим и немым. Тем самым ему «обнажаются» «людские мысли и самые сокровенные чувства». С юмором и сарказмом рисует Фонвизин образы провинциальных помещиков Пимена Щелчкова и Варуха Язвина.

Из всех сочинений Фонвизина, напечатанных в «Собеседнике», наибольшее общественное значение имела своеобразная по форме политическая сатира: «Несколько вопросов, могущих возбудить в умных и честных людях особливое внимание». «Недоросль» уже поставил перед умными и честными людьми несколько важных вопросов, касающихся жизни русской нации и русского государства.

Получив «Несколько вопросов», Екатерина растерялась, почувствовав ловушку, и потому не хотела их печатать. Но затем изменила решение и надумала опубликовать вопросы вместе со своими ответами. В ответах Екатерине не удалось скрыть своего раздражения, в них были окрик и угрозы. Но и этим она не удовлетворилась. И в следующей, четвертой части журнала, в очередной статье «Былей и небылиц» появилась отповедь автору «Нескольких вопросов». Устами «дедушки» — персонажа фельетона, выразителя авторских мыслей, с раздражением заявлено: «Молокососы! Не знаете вы, что я знаю, в наши времена никто не любил вопросов; ибо с оными и мысленно соединены были неприятные обстоятельства; нам подобные обороты кажутся неуместны, шуточные ответы на подобные вопросы не суть нашего века; тогда каждый, поджав хвост, от оных бегал».^[1] Четырнадцатый вопрос: «Отчего в прежние времена шуты, шпыни и балагуры чинов не имели, а нынче имеют, и весьма большие?» — особенно раздражил «дедушку»: «Отчего? отчего? — говорит он. — Ясно, оттого, что в прежние времена врать не смели, а паче письменно без... опасения».^[2]

В 1783 году Фонвизин выиграл битву с Екатериной, которую он вел на страницах «Собеседника». Потерпевшая поражение императрица решила жестоко отомстить дерзкому сочинителю, и, узнав имя автора «свободоязычных» вопросов, она, как свидетельствуют факты, дала указание полиции больше не печатать новых произведений Фонвизина.

В марте того же 1783 года Фонвизин пережил большое горе — умер Н.Панин. Смерть Панина писатель использовал для нового политического выступления и подготовил «Жизнь Н. И. Панина». В «Жизни» «великий государственный муж» ставился в пример современникам. Стародум, «честный человек», твердых правил, отказавшийся служить при дворе, был литературным персонажем. Н. Панин — всем известный русский политический деятель. «Титло честного человека дано ему было гласом целой нации». Какие же черты характера Панина особенно ценит Фонвизин? Двадцать лет служил он у двора, и «в течение двадцати лот боролся он непрестанно то с невежеством, то с надменностью людей невоспитанных, захвативших всю ту силу и доверенность, которые следуют одним истинным достоинствам; отвращал он устремления и ухищрения сильных, руководствуемых пристрастными своими видами... с презрением сносил все коварства мелких душ». «Словом, всякий подвиг презрительной корысти и пристрастия, всякий обман, обольщающий очи государя или публики, всякое низкое действие душ, заматеревших в робости старинного рабства и возведенных слепым счастием на знаменитые степени, приводили в трепет добродетельную его душу».

Второй заслугой Н. Панина, по мысли Фонвизина, являлось воспитание наследника. Верный своим политическим взглядам, убежденный, что новый монарх будет лучше Екатерины, не желая критически взглянуть на уже выросшего Павла, исступленно идеализируя его, Фонвизин вновь заявил, что Павел имеет «просвещенный ум», «приличные знания», «истинные добродетели» — «основание народного блаженства». «Остается желать верным сынам отечества, — восклицает Фонвизин, — чтоб в грядущие времена питомец следовал искренним советам своего воспитателя и помнил бы его наставления... Тогда счастие государя и народа было бы взаимное и непоколебимое».

Чем большей становилась ненависть Фонвизина к деспотизму Екатерины, чем яростнее стремился он обличать ее правление, несущее бедствия народу и стране, тем решительное идеализировал он ее антагониста и соперника Павла.

Летом 1784 года Фонвизин выехал в Италию. Посещая Флоренцию, Ливорно, Рим, Фонвизин изучал итальянский театр, музыку и особенно прославленную живопись Италии. Как и во время путешествия по Франции, он ведет журнал, который в виде писем отправляет по прежнему в Москву сестре и Петру

Панину. Письма из Италии — великолепно написанные путевые очерки, живо повествующие о нравах и обычаях народа, о великом искусстве Италии, зло и беспощадно высмеивающие католическую церковь.

Возвращение в Россию в августе 1785 года было омрачено тяжелой болезнью. Добравшись до Москвы, Фонвизин слег надолго в постель, — его разбил паралич. Друг Фонвизина Клостерман, посетивший больного в Москве, рассказал в своих записках о тяжелом состоянии писателя: «В тусклых глазах его засветился луч радости, когда я подошел к его постели: он хотел, но не мог обнять меня, силился приветствовать меня словами, но язык не слушался и произносил невнятные звуки... Правая рука у него совсем отнялась, так что он и двигать ею не мог».^[1]