Собрание сочинений в 2-х томах. Том 2 - Фонвизин Денис Иванович - Страница 34

Отворя архивы мира сего, найдем, что купечество в лучшее время у всех народов было в великом почтении: в Египте при Птоломее Филадельфе, в Иудее при Соломоне, в Афинах при Перикле, в Карфагене при Ганноне, во Флоренции при Козьме Медизе, в Великобритании при Елисавете, в Голландии при знаменах вольности и в России при Петре Великом. С некоторого довольного времени привлекает к купечеству дворянство и собственная их нация, которого упреков страшится оно без всякия причины.

В 1614 году государственные чины наши, рассуждая об общем благополучии, предложили дворянству вооружать корабли, вступать в мореплавание и заводить большее купечество. Предложила ли бы нация какую-нибудь непристойность такому почтеннему состоянию, которое еще более достойно будет почтения, если оставит оно предрассуждение и постарается заслужить знаки чести не одним титулом. С сего времени короли наши не допускали потухать сей первый жар. Уже сделан путь, почто нам оставлять его? Купцы, шествовавшие в Гишпанию под предводительством коннетабля де Гвисклина противу Петра Жестокого, были дворяне; история называет их торгующими рыцарями. Якоб Киор, усмиривший бургонский дом, возвративший французскую корону истинному ее наследнику и толико славный при дворе Карла Седьмого и во всей Европе, был бесконечно более купечеством, нежели своим баронским состоянием. Тот, который твердое положил основание в Акадии, ныне Новой Шотландии, кто основал Порт-Рояль, нынешний Аннапаль, столицу купечества, не для агличан учрежденную, Петр Монтс, говорю я, был дворянин, служивший при дворе Генриха Девятого; если б довольствовался он сею только честью, то бы в истории столь же мало было известно его имя, как и последователя его Пуатринкурта, который паче возвысил купечество, покорив сердца диких народов. Я знаю, какого почтения достойно дворянство. Я остерегусь, конечно, в собрании поклониться прежде ученому, нежели маркизу; но мне по крайней мере дозволено будет засвидетельствовать потом и ученому мою преданность; итак, науки имеют уже некоторое почтение. Молодой человек, которого великий дух был известен и который зван был во храм наук, дабы поставить его по сторону отца его и деда, не почел за бесчестие вступить в купечество. Может быть, мы бы и пользовались его успехом, но чрезвычайное движение натуры, разорившей Лиссабону и грозившей Кадиксу, поглотило внука великого Расина. Науки и коммерция окропили гроб его слезами.

Я оставляю приватных людей выводить на театр города и провинции. Дворянство марсельское, Нормандии и Бретании вышло уже в море под владением Карла IX, которому купечество его угодно было и который в 1566 году удостоил их жалованною грамотою. Разве дворяне из Прованса, Бретании и Нормандии менее вас думают о чести?

Но я забываю уже то, что вы в купечество вступили, сами о том не ведая. Торг ваш для того мал, что вам великий противен. Вы торгуете вином и хлебом; но есть ли в том великая разность, чтоб брать товары в собственной своей земле или покупать оные на продажу? Вообще сказать, кто бы не должен был вступить в купечество? Сципион, карфагенский разоритель, похвалился тем, что он никогда ничего не продавал и не покупал; лучше бы было то, если б он похвалиться мог тем, что не имел участия в неверности римского сената против карфагенцев. Купечество есть душа всех сообществ. Оратор продает свое красноречие, писатель дух свой, воин кровь, политик свои намерения. Дворянин, ни в чем оном участия не приемлющий, мог бы продавать плоды наших мануфактур и художеств. Он продает же лен непряденый, для чего не продавать ему пряжи?

Но можно ль тому статься, чтоб дворяне в лавках мерили и весили? Я спрашиваю только о том, лучше ли жить им в маленькой деревне беспечно и вредить своей праздностию себе, семье своей и всему государству? Вы страшитесь малого торга для того, что вы дворяне? Но кто же вам сказал о том, что проворство ваше ограничило ваше счастие в малых предприятиях? Море показывает вам пространнейшее поле, нежель тщеславие ваше: нет такого народу, который бы не представлял нам свои сокровища; и отечество ваше так, как и сродники, отверзает свои объятия для принятия вас в оные. Сожалеете ль вы о господстве над малым двором своим, когда можете посылать в Каиро и Сурат ваши повеления? Сделайте лишь начало; один торг приводит к другому, малый к посредственному, а посредственный к большому. Козьма до Медицис, отец и защитник Флоренции, человек и купец, не вдруг сделал благополучным себя и свое отечество. Он забыл свое дворянство, и потомство возвышать его будет непрестанно до тех пор, пока не замолчит оно от самодержавных государей, носивших его имя. Не всякому дано достигнуть купечеством до такого величества и славы; но можно довольно быть славну, если только при оном остаться.

Честь, сия страсть благородных душ, сие к великим делам побуждение, не всегда по истинному ее свойству представляется. Дворянство родилося для чести: сие внушают ему с младенчества. Предрассуждение их в том утверждает, и они с прискорбностию спрашивают о том, не бесчестно ли купечество?

Что до меня касается, то я еще вопрос предлагаю: состоит ли в том честь, чтоб иметь участие в преимуществах своего отечества, дать людям полезное упражнение, земледелие приводить в цветущее состояние, доставить деньгам хождение в государственном корпусе, восставить общую поверенность и возвысить счастие государства в таком свете, который от нас хотела скрыть натура? За сии американские селения, доставляющие толь многим людям содержание, упражняя корабли в отвозе товаров и в привозе других с стократною выгодою; селения сеющие, ибо они причина тому, что наводим мы мануфактуры; селения, новую Францию составляющие и тем обогащающие старую, — за сии селения, вопрошаю я, кому мы обязаны? Купцам, учинившим первые откровения, исследовавшим тамошние земные произращения, сравнявшим наши надобности с американскими и победившим тамошних природных жителей приятностию и прелестию купечества. Строгость употребляема была уже после; вот какого свойства купечественная наука.

Бесчестно ли о ней стараться? Похвально ли искать союзников своему отечеству? Где нет денег, тамо нет союзников, а деньги доставляет одно купечество. Голландия всегда иметь будет союзников, ибо коммерции ее весьма велики.

Англия для сей же причины может везде и в самых отдаленнейших местах иметь союзников. Мы сами не можем ли найти истинных наших союзников в таком великом числе купцов, которое дворянством умножится и имением его утвердится? Может быть, мы купеческим и военным своим флотом, если оные приведены будут в совершенство, сделаемся себе сами довольны.

Можно ль найти честь в купечестве? Честь ли в том, чтобы защищать свое отечество? Египет остановил ревность и ярость крестных походов тою силою, которую ему доставило купечество. Нужно ль вспоминать нам несчастие, падение и общую печаль Франции в 1710 году? Нужно ль вспоминать нам непреклонную гордость наших неприятелей при заключенном мире в Гетрундембурге и унижение толь великого государя, который много раз управлял судьбою Европы? Сент-мальские купцы возвратили из Перу корабли свои, и тридцатью двумя миллионами почерпнула Франция опять свои силы, которые восставили ей мир и победу. Если бы дворянство такие сокровища имело, то б, без сомнения, учинило оно такое же полезное ему употребление. Города осажденные и колеблющаяся корона не должны приходить в отчаяние, если купечество оные подкрепляет. Принц Евгений помог Турину и победил нас золотом, доставленным ему от аглинских купцов. Таковые же примеры имеем мы и в последнюю войну. Сия государыня, столь многими бранями угрожаемая и которая должна была погибнуть прежде, нежели быть на брани побеждена, каким образом собрала свои силы? Не иначе как аглинским и голландским купечеством. Сухопутное и морское войско, поспешившее на помощь ее, шло под знаменем купечества.

Можно ль еще вопрошать о том, приносит ли честь купечество? Сей вопрос сходствует с тем, приносят ли честь завоевания; мы не прежде как в Колбертово время научились иметь понятие о важности купечества. Людвиг XIV завоевал Руссильон, Вышнюю Бургонию, Ельзас, часть Фландрии и Гишпанское королевство деньгами, доставленными нам от купечества. Карл VIII, Людвиг XII и Франц I завоевали бы Италию, если бы они имели всегда готовые корабли, которые бы они, конечно, иметь могли, если б постарались привести купечество в цветущее состояние. Но прельщает ли еще нас желание к завоеваниям и к распространению нашего государства? Теперь дело состоит в том, чтобы число людей наших умножить, пахать земли наши, возвышаться своими трудами, — словом, чтоб нам обогатиться, и тогда-то будем мы благополучны. Как? Еще ли кровопролитие, военный ужас, скорбь и слезы подданных продолжаться будут! Какая то честь, когда она причиною нашего несчастия!