Судьбу свою найдешь (СИ) - Кариди Екатерина - Страница 37

– Где моя дочь?!

Они были вместе. Кощей, такой надежный, крепкий как скала, он снова был рядом. И ведьмочка боялась от него отлепиться, боялась руки хоть на миг разжать. Вдруг он опять исчезнет. Ведь несколько месяцев прошло. Господи… Как же она без него скучала.

Наверное, он и сам не верил, смотрел на нее, хмурился. Твердые губы вздрагивали, как будто хотел что-то сказать, а ни слова не выходило.

Потом прошептал:

– Чудо мое…

И прижал ее голову к своей груди. А она слушала, как его сердце громко и сильно стучит и… Ей бы сейчас сказать ему что-то, а она сумела только счастливо вздохнуть и прикрыть глаза.

Но глаза любопытные, конечно, тут же открылись.

Потому что вот так, черным вихрем она еще не перемещалась. Было так интересно, как будто ее несет невидимая река, только теплая. А вокруг, за пределами этого вихря, мир. Совсем иначе было на теневой тропе, и Василисе не очень-то там нравилось, несмотря на четвертинку темной крови. Мертвенный холод Нави…

Она только крепче стиснула его, снова осознав, что могла потерять. А его сильные руки плотнее вокруг нее сомкнулись, прижали бережно.

– Что ты? Не бойся, я не уроню. Это вам, княжна, не с сосны летать, – сказал и тут же ее на землю поставил.

Этот его низкий насмешливый голос. Как он ее бесил! Сразу всколыхнулись в душе воспоминания, она вскинула голову и, как тогда, увязла взглядом в его глазах.

Только вот… Морщинки залегли у него в уголках глаз и посеребрились виски. Василиса нахмурилась, потянулась коснуться, а потом прикрыла рот ладонью. Догадалась.

– Что ты деду отдал за то, что бы он тебя выпустил? Годы жизни?

Он только усмехнулся, лучики-морщинки от глаз пошли.

– Безделица, – пожал он плечами. – Я же бессмертный.

А у нее кольнуло и защемило сердце. Наверное, именно в этот момент ведьмочка по-настоящему поняла, что любит этого мужчину. Прижала ладонь к его щеке, и вдруг застеснялась.

– А где это мы?

И стала оглядываться. Величественные горы вокруг, снежные шапки на них. Зеленый луг, цветы, разнотравье. Запахи.

Сейчас была ночь, и не солнце светило, а полная луна. Но она безошибочно узнала это место. Она уже была тут мысленно! Тогда, с мечом… Она не видела, просто знала, что за спиной должен быть высокий каменный замок.

Василиса посмотрела назад, замок действительно был там. Темная каменная громада серебрилась в лунном свете. Она беззвучно ахнула, закрывая рот рукой. И тут же обернулась к Кощею.

– Это твой дом, да?

***

Это был его замок, в котором он тьма знает как давно не был. Стылый, пустой, холостяцкий дом, Кощей никогда его особо не любил.

Но теперь с ним была его маленькая ведьмочка. Искорка. Чудо. И…

Он почесал макушку и как-то смущенно повел плечом, показывая на замок:

– Я там давно не убирался. Но жить можно. Я надеюсь.

***

Никто этого не видел, но далеко оттуда в тот самый миг ожил древний менгир у развилки трех дорог. Вдруг вспыхнула и засветилась высеченная на нем полустертая надпись:

«…ь свою найдешь».

Мелькнули сияющие золотом буквы:

«Любовь свою найдешь».

Засветились и погасли. Снова стало все как прежде.

С незапамятных времен стоит этот менгир у развилки.

Давно уже не ходят теми дорогами. Все заросло травой, а люди забыли смысл выбитого там древнего пророчества. Только оно исполняется для каждого, кто хоть однажды приходил к этому камню. Но для всех по-разному.

А камень все стоит, ждет новых путников.

***

Так же далеко оттуда, но в другой стороне, происходили совсем другие события.

А что творилось во дворце царя Осия, так и вовсе сказать страшно.

Потому что…

Вроде бы все шло как надо.

Хозяином положения чувствовал себя царевич Симеон. Владыкой! Все ему подчинялось, казалось, руку протяни и возьми. И он бы взял.

Симеон уже представлял себе, как возьмет самозванку за русую косу и поведет в пыточный подвал. И самолично прикует ее там. Но прежде сорвет с нее это дерзкое красное платье и будет делать с ней все, что захочет. Эта мысль горячила кровь, заставляла его подрагивать мужским нетерпением.

Жена? В бездну жену. Опостылела и обрыдла в одночасье.

Что до красавицы, то она из подвала не выйдет. Он будет держать ее там, пока ему не надоест. А в соседнем подвале пусть допрашивают Ваньку. И пусть этот дурак кается, как хотел неправдой на трон сесть. Трон должен достаться Симеону, и так и будет! С Борисом он планировал договориться. Борис не дурак, поймет, что осадить надо. А не поймет – так в подвале и ему места хватит.

Старший царевич уже корону примерял.

И каково было вот с таких-то высоких мечтаний да упасть мордой в пол?

Теперь оба царевича – и Борис, и Симеон – тряслись как осинки на ветру и были рады и счастливы за широкую Ванькину спину спрятаться.

Ивану было не впервой, он привык получать ни за что ни про что.

Смотрел в глаза этой страшной женщине, своей теще, и молился только об одном. Чтобы никто часом про самозванку не сболтнул. За Василису переживал – как она, смогла ли уйти. Немного утешало, что с ней был ее темный страж. Ракшу он доверял, но вот тому мутному хмырю, что ее похитил, Иван не доверял ни капли.

А царь-батюшка все бормотал:

– Матушка, помилосердствуй, тут, видишь, пожар. А лягушка, она же махонькая. Нешто за ней уследить можно? Вот и… Ты уж прости, матушка, не серчай. А мы поищем, всем миром поищем. Найдем обязательно…

Перевернули все вверх дном, но так ничего и не нашли. Да и как найти, ведь лягушка та была морок, хоть и оживленный кровью Василисы. Она истаяла без следа.

Княгиня убивалась сильно, искала сама, страшными карами грозила. А как не смогла найти, застыла, потухла вся и будто дара речи лишилась.

Тут государь, расценив ее подавленное состояние по-своему, возьми и ляпни:

– Насчет трона, матушка, не сомневайся. Если что, старуху мою можно в монастырь, а я на тебе женюсь.

Это было последней каплей.

Они думали, что у них погром? Настоящий погром был после этого.

А когда княгиня ушла так же внезапно, как и появилась, все деньги, что даны были за княжной Василисой, ее приданое – все обратилось в прах и развеялось. Дворец покрылся серой пылью, да если б только дворец! Враз по всему царству волна пепла прошлась.

И когда все это закончилось, царь-батюшка заявил Ивану, заикаясь и дергая глазом:

– Это все, В-ванюша, твоя в-вина. Тебе и исправлять.

А что Иван?

Иван просто ушел из дома.

Никого вокруг, ночь, ветер колышет ветви берез. Тишина.

И странное чувство сопричастности и одновременно полной своей ненужности. Верховный повел плечами и стал сердитым жестом отряхивать одежду. Они все еще были на том лугу, двое темных и один он – бессмертный. Соотношение явно не в его пользу, но Дий в тот момент был в таких растрепанных чувствах, что ему было плевать на все.

– Помог, говоришь? – ехидно осведомился дед ведьмочки.

Сам-то хорош! – хотелось ответить ему. Ведь это из-за его «разумной» инициативы Кощей ни за что ни про что оказался к Нави прикован. Но только Дий собрался послать темного лесом, как тот рявкнул, внезапно увеличиваясь в размерах:

– Да все это по твоей милости заварилось! Если бы ты, мурло твое бессмертное, тогда к Кантемире не полез, ничего бы этого не было!

В первый момент Верховный опешил, у него даже челюсть отвисла, потом закрыл рот и опустил голову, нервным жестом поправляя рассыпавшуюся шевелюру. Нечего было ему сказать. Все так. Его вина изначально во всем.