Ложь моего монстра (ЛП) - Кент Рина - Страница 45

— Ты, блядь... — он обрывает себя, чтобы тяжело вздохнуть. — Если ты снова причинишь себе боль по какой-либо причине, я клянусь, Саша...

— Я не буду.

Его светлые глаза сужаются, когда они пристально, смотрят на меня, как будто он хочет отрезать мне голову. Но затем он качает головой и аккуратно заправляет мою рубашку обратно в брюки, чтобы не причинять мне никакого дискомфорта.

Я не знаю, что на меня нашло.

Он все ещё аккуратно заправляет рубашку на место, когда я бросаюсь на него.

—Какого хрена ты делаешь... — его слова прерываются, когда я прижимаюсь губами к его губам.

Я никогда первой не целовала Кирилла, никогда не находила в себе смелости сделать это, потому что я всегда была не уверенна насколько безмерны мои чувства, которые испытываю к нему.

Это началось в армии и никогда не ослабевало. Во всяком случае, они становились все сильнее и опаснее, пока я больше не могла их контролировать.

Но теперь мне все равно, знает ли он, как сильно он мне нравится. Нет, нравится – это слишком мягкое слово, оно ничего не говорит о той всепоглощающей страсти, которую моё сердце питает к нему.

Это поражает меня, когда мои губы находят его губы.

Я, наверное, люблю этого мудака.

Кирилл ошеломлён всего на мгновение, прежде чем он вплетает пальцы и сжимает в кулаке всю длину моих волос, за которую может ухватиться, пожирая меня. Мой поцелуй неуверенный, эмоциональный и ранимый. Его воплощение разрушения.

И знаете, что? В конце концов, меня это устраивает.

Его звериная сторона – это часть того, кто он есть, и я бы не хотела, чтобы он был другим.

Машина останавливается, и мы отрываемся друг от друга, по крайней мере я так делаю.

Кирилл все ещё держит руку в моих волосах, и он использует это, чтобы вернуть моё внимание к нему.

— Потрудись объяснить, для чего это было нужно?

— Мы у дома, — шепчу я.

— Это не ответ на мой вопрос.

Его лицо совсем близко. Он так близко, что я могу сосчитать крошечные черные искорки в его светлых глазах сквозь очки. Так близко, что я чувствую запах виски в его дыхании, который он выпил ранее.

Я также чувствую его вкус на своём языке. Такой сильный и такой чертовски возбуждающий.

Я прочищаю горло.

— Ты все время целуешь меня. Я не спрашиваю почему.

— Это другое, когда я это делаю. Моя цель – заявить на тебя права. А у тебя какая?

Я вздёргиваю подбородок.

— Может быть, это для того, чтобы заявить права и на тебя тоже.

Улыбка приподнимает его губы – она постепенная, широкая и такая великолепная, что я жалею, что не могу сфотографировать её, чтобы смотреть на неё, когда захочу.

Виктор стучит в окно, и Кирилл, наконец, отпускает меня и выходит из машины, но не раньше, чем бросает на меня странный взгляд.

Моей ноге стало лучше, хотя хромота никуда не делась. В тот момент, когда мы входим в дом, взрывается огромная бомба из конфетти, и Карина кричит:

— С днём рождения, Киря!

Виктор, Юрий, Максим и Кирилл все останавливаются. Хотя Юрий и Максим участвовали в этом и помогали Карине и мне с подготовкой, они все ещё охранники Кирилла и покинут корабль, если он хотя бы намекнёт на какую-либо форму пренебрежения.

Хозяин дома смотрит на празднично накрытый стол и украшения на стенах, потолке и даже на полу. Анна старалась изо всех сил и готовила блюда, которыми можно было кормить весь дом в течение нескольких дней. В стороне от застолья на тележке с колёсиками величественно возвышается огромный праздничный торт с именем Кирилла.

— Я специально его приготовила, — продолжает болтать Карина, когда он не проявляет никаких признаков одобрения или неодобрения ситуации. — Они чуть не испортили его по дороге сюда, но спасли в последнюю минуту! Анна приготовила много еды, и мы можем пригласить всех, если ты хочешь, кроме Юлии, потому что, ты знаешь...

Она замолкает, когда я, прихрамывая, подхожу к ней и обнимаю за плечо. На ней милое розовое платье из тюлевой ткани, маникюр в тон и туфли-лодочки. Она даже причесалась так, как будто это была её собственная вечеринка по случаю дня рождения.

— Карине пришлось немало потрудиться ради этого, — осторожно говорю я. Потому что он выглядит немного недовольным, и я не могу позволить ему разбить сердце своей сестре.

— Саше тоже, — говорит Карина. — И Анне. Мы хотели сделать тебе сюрприз.

На мгновение в зале воцаряется тишина, прежде чем он шагает к своей сестре. На мгновение она застывает, но затем он целует её в макушку.

— Спасибо тебе, Кара.

Она улыбается, как идиотка.

— Всегда пожалуйста!

Он обнимает Анну в знак благодарности, и она улыбается, как гордая мама. Кирилл просто похлопывает меня по плечу, направляясь к столу, и наклоняется, чтобы прошептать:

— Так вот почему ты хотела вернуться домой.

Я киваю.

— Как я и сказал. Ты могла бы мне сказать.

Я могла бы?

Видел ли он себя в зеркале? Кто посмеет побеспокоить Его Величество из-за такой мелочи, как день рождения?

Я не успеваю ничего сказать, как он выдвигает свой стул. Остальные следуют за нами, и Максим зовёт остальных ребят после того, как Кирилл разрешает это.

Болтовня и смех эхом разносятся за столом, хотя Кирилл почти ничего не говорит, только тогда, когда Виктор, сидящий справа от него, обращается к нему.

Карина сидит слева от него, а я рядом с ней, слушая, как она взволнована и что не могла уснуть прошлой ночью.

Все это время я украдкой поглядываю на Кирилла. Я не знаю, согласен ли он с этим или просто притворяется ради Карины и Анны.

Общий смех и звон тарелок прекращаются, когда на вечеринку входят Юлия и Константин. Сегодня она одета в чёрное, как на похороны. Она топает ногой по полу, увидев охранников за обеденным столом.

— Что все это значит?

Карина поворачивается и прочищает горло.

— Это... э-э.. ты... видишь... сегодня... ну, у Кирилла... день… рождение…

— Возьми себя в руки, идиотка. Ты что, не знаешь, как составлять предложения?

Слезы собираются в глазах Карины, прежде чем начинают течь по её нежному лицу. Её губы плотно сжимаются, и вся её беззаботная энергия исчезает.

— Мама, нет, — Константин качает головой.

— Что? Она говорила, как идиотка.

— Ты та, кто превратила её в то, что она есть, — Кирилл встаёт во весь рост и обнимает Карину за плечи. — Если ты ещё раз заговоришь с ней в таком тоне, я вышвырну тебя из дома.

— Что ты мне только что сказал?

— Я полностью владею этим местом. Если ты не будешь уважать моих людей, ты вылетишь отсюда в одно грёбаное мгновение, и я сделаю своей миссией сжечь каждую из твоих дизайнерских сумок, — он пристально смотрит на своего брата. — Забери её отсюда. Я не хочу видеть её лицо.

Челюсть Константина сжимается, но он начинает тащить Юлю прочь. Я могла бы сказать, что ему тоже было крайне неудобно из-за того, как она разговаривала с Кариной.

— Как ты смеешь выгонять меня? Это я тебя родила, ты, наглый кусок дерьма...

Дверь за ними закрывается, и Кирилл улыбается Карине.

— Не верь ничему, что говорит эта женщина. То, что она родила нас, не делает её матерью, ясно?

Она дважды кивает, улыбается в ответ и даже обнимает его.

Затем она отстраняется, бежит в другой конец комнаты и приносит огромную чёрную коробку, обёрнутую белыми лентами. Подарок – сшитый на заказ смокинг, великолепные туфли в тон и классическая рубашка.

Неужели она потратила на это целое состояние? Определённо.

Анна также дарит ему свой подарок – шарф, который связала сама. Ребята предлагают ему карточки с услугами, которые он может попросить у них в выходные дни, как будто он и так не может этого сделать.

Кирилл улыбается этому, но улыбка исчезает, когда он находит в стопке похожую карточку от меня.

Так что мне вроде как приходилось делать то же самое, что и другим, чтобы не выделяться. В конце концов, только Карина и Анна дарили ему личные подарки.