Ложь моего монстра (ЛП) - Кент Рина - Страница 40

— Даже твоя киска знает, что она принадлежит мне. Ты чувствуешь, как она приветствует мой член дома?

Я киваю.

— Никто, кроме меня, не прикоснётся к тебе, никто не будет владеть тобой, причинять тебе боль. Никто, блядь, — он наклоняется, хватает концы ремня, который все ещё вокруг моего горла, и тянет в противоположных направлениях. — Ты моя грёбаная собственность, Солнышко.

Я не могу дышать.

О, черт. Я не могу дышать.

Но даже когда я думаю об этом, я чувствую, как оргазм поглощает меня. Мой рот открывается в бессловесном крике, когда тепло наполняет мои внутренности.

Кирилл вырывается, ослабляет ремень на моей шее, подтягивает меня в сидячее положение, засовывает свой полутвёрдый член мне в рот и кончает мне в горло.

— Я хочу, чтобы ты слизывала каждую каплю, как хорошая девочка.

Я кашляю, но высовываю язык, чтобы облизать его член и свои губы. Я смотрю ему в глаза и наслаждаюсь тем, как они темнеют, просто наблюдая за мной.

И вот так просто я совершенно забыла о сегодняшнем нападении.

Кирилл прав.

Я принадлежу только ему.

18 Глава

Кирилл

Я теряю контроль.

Я чувствую, как это просачивается мне под кожу, цепляется за кости и разрушает каждую крупицу дисциплины, которую я поддерживал все эти годы.

Единственная причина такой кощунственной перемены начинается и заканчивается тем, что женщина лежит в моих объятиях после того, как я трахал её до тех пор, пока она больше не могла этого выносить.

Пока она не заплакала, всхлипнула и, наконец, не взмолилась тем мягким голосом, который делает со мной дерьмо:

— Мне действительно нужно поспать, и тебе тоже. Хорошо?

Я определённо не могу заснуть, черт возьми.

Во-первых, это отвлекает, когда она обнимает меня во сне и даже закинула свою ногу на мою в каком-то территориальном владении.

Моя Саша может показаться наивной, но в ней тоже есть животное, как и во всех нас, и это животное должно заявить о себе.

Я пометил её кожу красным и оставил синяки и засосы по всей груди, животу и внутренней стороне бёдер, но она тоже оставила свои собственные следы. Они невидимы и скрываются под кожей, но они такие мощные в своей мягкости и такие... раздражающе стойкие.

Саше даже не пришлось физически блокировать мой член в течение этих последних месяцев, потому что мой член по-прежнему отказывался прикасаться к любой другой женщине, кроме неё.

Наверное, именно поэтому я чуть не сломал её сегодня. Мне пришлось напомнить себе, что вчера её похитили и чуть не изнасиловали. Мои навыки ведения переговоров со звериной стороной моего члена пришли к ошеломляющей остановке, когда она подчинилась всему, что я ей предлагал.

Я предупредил её, что не собираюсь сдерживаться, но она стояла там, глядя на меня с тем же желанием, которое скрутило мои внутренности.

Не имеет значения, как сильно я стараюсь держаться от неё подальше, если она бросает на меня такой взгляд, вся моя решимость исчезает.

Я провожу пальцами по её волосам, затем останавливаюсь.

Какого хрена я делаю?

Всегда есть потребность прикоснуться к ней, будь то во время секса или вне его, а я не из тех, кто занимается всяким сентиментальным дерьмом. Я трахаюсь, и только для того, чтобы удовлетворить физическую потребность. Я не получаю удовольствия от ухаживания за женщинами или поклонение киске, но все эти принципы кардинально изменились с тех пор, как в моей жизни появилась эта конкретная женщина.

Я не только хочу удержать её, но и испытываю непреодолимое желание преследовать её.

Я даже не знаю, что, черт возьми, это значит.

Ухаживание за женщинами не происходит в нашем мире. Большинство наших браков заключаются ради союза или какого-то стратегического дерьма, и союз должен быть одобрен самим Паханом.

Реальный вопрос в том, почему я хочу преследовать Сашу, когда она у меня уже есть?

Из-за того, что она не твоя и может уйти.

Этот долбанутый демон в моей голове прав.

Да, Саша обнимала меня перед сном, её губы приоткрылись в лёгкой улыбке, а её руки и ноги обвили меня, как будто она боялась отпустить меня, но она также не на сто процентов здесь.

У неё есть корни в каком-то другом месте, и, если я полностью их не искореню, она никогда не будет моей.

Я отпускаю её волосы и убираю её руку и ногу с себя. Саша утыкается лицом мне в грудь, отказываясь отпускать меня даже во сне, но я осторожно подталкиваю её, пока она не ложится на подушку.

Трахнуть её было самым логичным или нелогичным решением нерешённых проблем моего члена, но это не самое лучшее.

Особенно после разговоров один на один, которые я провёл с Паханом. Он знает о проблемах, с которыми мы столкнулись, с грузом Хуана, и о произошедшем нападении, вероятно, информацию он получил от Владимира. Поскольку я не приблизился к разрешению этого вопроса или к передаче головы преступника Хуану, в качестве предложения мира, Пахан берет дело в свои руки и будет разговаривать с Хуаном как лидер с лидером.

Мне не нравится эта идея. На самом деле, мне это очень не нравится, что я подумывал о том, чтобы вовлечь Адриана в этот вопрос, но вскоре передумал. Я не только дам ему стимул действовать против меня, но и могу потерять то единственное, что придаёт мне силы на моем пути к трону.

И однажды я доберусь туда.

Как только Сергей уйдёт, я стану следующим Паханом. В этом нет никаких сомнений. Мне просто нужно придумать способ сделать это, не жертвуя личностью Саши, учитывая, что Рай теперь знает об этом.

Я умываюсь в ванной, и как только я закончу, будет определён мой непосредственный план действий. Я отправляю Виктору сообщение с инструкциями о том, что делать, пока иду на собрание Братвы.

После того, как я получаю его подтверждение, я захожу в гардеробную и надеваю костюм. Я как раз застёгиваю манжеты, когда до моего уха доносится тихий стон.

Я направляюсь к кровати и останавливаюсь при виде открывшегося передо мной зрелища. Лицо Саши хмурится, на верхней губе и лбу выступают капельки пота. Её тонкие черты лица погружены в симфонию боли, когда она бьётся в конвульсиях. Её ноги отбрасывают одеяло, а ногти царапают простыни. Рубашка, которую она надела после нашего душа, моя рубашка, мнётся и задирается вверх по её бёдрам.

Она шепчет разборчивые слова по-русски, поэтому я молча придвигаюсь ближе. Я не сентиментальный человек, но видеть, как Саше больно, ничем не отличается от того, чтобы быть застреленным. Я был там, и это чертовски больно.

Оказавшись рядом, я решаю не будить её.

Учитывая, насколько она закрыта о своей жизни, это вполне может быть единственным способом узнать больше. Поэтому я присаживаюсь на корточки рядом с её головой и внимательно слушаю.

— Мама... пожалуйста... Папа... нет... это не так… Мишка… Я не... не могу… Бабушка, пожалуйста... Нет... нет... Я не хочу умирать... Нет... Мама! Антон… Антон... я.… скучаю... по тебе… пожалуйста, вернись...

Сама того не осознавая, моя рука уже сжалась в кулак, и я должен разжать его, прежде чем сделаю что-то, о чём потом пожалею.

Кто, черт возьми, такой Антон, и почему она скучает по нему?

У неё есть родители, бабушка и Мишка, который, как я предполагаю, является её братом, учитывая, что она ласково назвала его маленьким медвежонком.

И этот грёбаный Антон.

Был ли он тем, кто был рядом с ней в тот день? Любовник, из-за которого она выстрелила в телефон, чтобы я не смог его найти?

Все улики указывают в этом направлении.

У меня до сих пор нет фамилии, но для начала достаточно имени. Если мне придётся обыскивать планету в поисках всех, кого зовут Антон, то так тому и быть, черт возьми.

Её слова становятся не понятными, уже даже не слова, а скорее крики боли и страдания.