Ложь моего монстра (ЛП) - Кент Рина - Страница 25

Мне приходится физически сдерживать себя, чтобы не трахнуть его пальцы и не кончить на них. Я так долго нахожусь в этом состоянии повышенной чувствительности, что больше не могу этого выносить.

Он скользит пальцами по моим складочкам в мучительном ритме, предлагая мне стимуляцию, но не достаточную, чтобы я кончила.

Он делает так со мной впервые. Кирилл всегда стремился заставить меня кончить. Будь то ртом, пальцами или членом. У него была единственная цель, что бы я кончила вслед за ним, желательно, выкрикивая его имя во время этого.

Но теперь он, кажется, вообще не хочет, чтобы я кончала.

Его средний палец зависает возле моего входа, и мои бедра автоматически дёргаются. Прошло так много времени с тех пор, как он прикасался ко мне, и сколько бы я ни делала это сама, это совершенно не похоже на то, когда это делает он.

Я не знаю, то ли это толщина его пальцев, то ли абсолютный контроль его прикосновений, то ли его восхитительная интенсивность, но я всегда жажду большего и именно от него.

Просто больше.

— Ты хочешь, чтобы я трахнул твою маленькую тугую киску, Саша? — за его словами скрывается грубое веселье. — Хочешь, я облегчу боль и заставлю тебя кричать?

Я киваю один раз, мои щеки пылают, но сейчас мне плевать на смущение.

— Я могу это сделать, — он просовывает палец внутрь, и моя спина выгибается над кроватью.

О боже.

Ещё... ещё... ещё...

Мне это нужно.

— Я также могу добавить ещё один, — он засовывает внутрь второй палец. — И ещё один. Ты возьмёшь три пальца, как хорошая девочка. Ты моя любимая дырочка для траха, Саша.

Когда он вставляет третий палец, я думаю, что лопну. Да, раньше я принимала три его пальца в себя, но это было несколько месяцев назад. Соблюдение целибата и наличие только моих пальцев в качестве компании в постели не помогает.

— Ты такая тугая, что даже выдавливаешь мои пальцы из себя, — он загибает их внутри, и мои ногти впиваются в кожаный ремень.

— Кирилл...

— Что?

— Пожалуйста...

— Тебе придётся быть более конкретной в своих мольбах. Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Трахни меня!

И не только пальцами.

Как бы мне ни нравилось чувствовать их внутри себя, мне нужно нечто большее.

Мне нужно, чтобы он весь прижался ко мне, и его мышцы сжимали меня, пока он доставлял мне самое сильное удовольствие, которое я когда-либо испытывала.

— Ты едва можешь взять мои пальцы, и ты хочешь мой член? — он толкает их в быстром ритме, который заставляет меня задыхаться. — Ты такая жадная маленькая шлюшка, Солнышко.

Я должна чувствовать себя оскорблённой этим, но это не так. Ни капельки. Во всяком случае, это делает меня ещё более влажной, пока моё возбуждение не пропитывает его пальцы.

— Я могу это сделать, — продолжает он тем глубоким, сексуальным тоном. — Я хорошо тебя трахну. Трахну тебя жёстко. Я буду трахать тебя до тех пор, пока ты не забудешь обо всех других членах и не будешь поклоняться только моему. Ты хочешь этого?

Я киваю несколько раз, совершенно обезумев от его грязных разговоров. Я хочу продолжать смотреть на него, потеряться в этом моменте и не иметь возможности вернуться, но трудно заставить себя открыть глаза, когда сильное удовольствие нарастает в основании моего живота с пугающей скоростью.

Все ещё разрывая меня на части своими пальцами, Кирилл опускает голову и жарко шепчет мне на ухо:

— Сначала скажи мне его имя.

Мои губы дрожат, но я бормочу:

— Я не могу...

В один момент я нахожусь на грани оргазма, а в следующий... Кирилл резко вытаскивает из меня свои пальцы, оставляя меня разгорячённой, взволнованной и с криком, застрявшим в глубине моего горла.

— Что...? Почему?

Выражение его лица теперь замкнутое, если бы я не была так расстроена, я бы испугалась.

— Это наказание. Ты не кончишь, если не признаешься.

— Ты не можешь говорить это серьёзно…?

Он вонзает в меня рукоятку ножа, и меня трясёт от возобновившегося давления. Кирилл почти трахает меня ножом, и я не знаю, почему это так горячо. Развратно, да, но это так же эротично, что моё предыдущее интенсивное возбуждение кажется шуткой по сравнению с волной, которая в настоящее время захлёстывает меня.

— О, Боже...

— Я единственный бог, который у тебя когда-либо будет, — он двигает быстрее, жёстче и настолько неуправляемо, что я думаю, что упаду в обморок от одной только интенсивности. — Как его зовут?

В данный момент я забываю, почему я не должна признаваться во всем. Но некоторые клетки мозга продолжают функционировать и запрещают мне это делать.

В тот момент, когда я качаю головой, Кирилл вытаскивает нож, именно когда я в секунде от того, чтобы кончить. На этот раз я кричу от разочарования, и слезы застилают мои глаза.

— Прекрати, пожалуйста! — кричу я.

Пот покрывает мою кожу, мои соски так сильно болят из-за сексуальной стимуляции, и моё влагалище кричит об освобождении, в котором он мне отказал. И поскольку мои руки связаны, я тоже не могу сделать это сама, так что я полностью в его несуществующей милости.

Лицо Кирилла становится каменно-холодным, когда он дразнит мой клитор пальцами и снова вводит рукоятку ножа внутрь.

— Ты единственная, кто может остановить это, назвав мне его грёбаное имя. Чем больше ты сопротивляешься, тем более изобретательным я становлюсь, отказывая тебе в одном оргазме за другим. Я знаю твоё тело, Саша, даже лучше, чем ты сама. Я знаю, когда ты вот-вот кончишь. Твоё дыхание учащается, шея краснеет, а бедра непроизвольно дёргаются. Я позволю тебе приблизиться к вершине, но никогда не достичь её. Я буду делать это снова и снова, трахать тебя снова и снова, пока ты не дашь мне то, что я хочу.

И затем он продолжает делать именно это.

Пока я не думаю, что умру.

12 Глава

Кирилл

Я никогда не испытывал разочарования, которое было бы так близко к уровню саморазрушения, которое я чувствую сейчас.

Мне пришлось удалиться из комнаты, прежде чем я мог сделать то, о чём буду сожалеть всю оставшуюся жизнь.

Я иду, контролируя свои шаги, но за этим контролем скрывается бушующая грёбаная война. Оказавшись в ванной, я несколько раз ополаскиваю лицо холодной водой, но это никак не помогает погасить огонь, пожирающий меня изнутри.

Я смотрю на своё отражение в зеркале и едва сдерживаюсь, чтобы не врезать по нему кулаком. Это ничем не отличается от возвращения к плохим привычкам.

А именно, к более молодой, менее уравновешенной версии себя самого.

Человек, который смотрит на меня в ответ, переполнен негативной, испорченной энергией, которую можно использовать как оружие массового уничтожения.

У меня было все, что я, черт возьми, хотел. Не из-за привилегий. На самом деле то, что я родился в этой семье, всю мою жизнь работало против меня. Единственная причина, по которой я оказался там, где я есть сейчас, это чистая грёбаная воля.

Лучший способ получить то, чего вы желаете, это заблокировать все другие пути, чтобы у тех, кто против вас, не было другого выбора, кроме как обратиться к вам.

И мне это удавалось, снова и снова.

За исключением грёбаной женщины, привязанной к моей кровати.

Я разворачиваюсь и направляюсь обратно в спальню. Саша лежит посреди своей разорванной одежды и пятен своего возбуждения. Её кожа потная, красная и испачкана капельками её крови и влаги, которые стекая дразнят всё её тело.

На её груди и животе также есть следы от моего ножа, потому что я не смог удержаться и оставил их там.

В настоящее время игрушка дразнит её клитор на низком уровне, так что она близко, но никогда не получит оргазм.

Купил ли я эту игрушку импульсивно несколько недель назад? Да, я это сделал. Но, может быть, это был не просто импульс, в конце концов, так как я все это время знал, что буду мучить её, блядь, до изнеможения.