Сотвори себе мир - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/25
• Следующая

Он покачал головой, доставая свой. Правая ладонь действительно была в крови, пуля скользнула по руке, лишь содрав кожу. Женщина посмотрела в сторону лежавшего на земле тела.

– Как он?

– Мы ему вряд ли поможем, – мрачно пробормотал Богданов, – он мертв.

Она посмотрела на толпившихся людей.

– Вы успели запомнить номер? – спросила Миронова.

– Успел, конечно. Вы идете? Или у нас будут очень неприятные объяснения с немецкой полицией.

– Да-да, конечно. – Она снова посмотрела на толпу. – Может, он еще жив?

– В него попали по крайней мере раза четыре, это я ручаюсь. После таких ранений трудно рассчитывать на что-либо. Он мертв, уверяю вас. А нам нужно спешить.

– Идемте, – согласилась она, – вас все-таки ранило довольно сильно. Видите, кровь уже проступает и через платок. Возьмите и мой тоже.

На этот раз он не стал возражать, взяв ее платок, приложил к ладони и затем поспешил в сторону вокзала, увлекая спутницу за собой. Тело связного осталось на тротуаре. А прибывшая полиция принялась добросовестно опрашивать свидетелей, среди которых не оказалось почему-то двух самых важных, стоявших, по свидетельству очевидцев, совсем недалеко от места убийства. Уже когда они подошли к зданию вокзала, он произнес:

– Ну и нервы у вас, сеньора Изабелла. Обычно женщины в таких случаях визжат, как сумасшедшие.

Она взглянула на него, но ничего не сказала. Только спросила:

– Как ваша рука?

– Придем в отель, и я займусь своей рукой.

– У вас хорошая реакция.

– Стараюсь, – усмехнулся он, – должен соответствовать своему начальству.

Они вышли из здания вокзала с противоположной стороны. Справа находился отель «Интерсити».

– Может, мы зайдем сюда? – предложил Богданов.

– Зачем? – удивилась она. – Наш отель совсем рядом.

– Они могут заметить мою руку, – пояснил он, – мне бы не хотелось, чтобы у нас были объяснения с полицией.

– Кажется, теперь я начинаю верить, что вы были неплохим специалистом. Вы всегда обращаете внимание даже на такие мелочи?

– Это не мелочь, – мрачно возразил он, – это то, от чего иногда зависит наша жизнь.

– Давайте, я возьму вас за руку, и никто ничего не увидит, – предложила она, – так будет лучше.

– Вы можете испачкаться, – предупредил он.

– Ничего, – ответила Миронова, – не испачкаюсь. И потом, будет лучше, если мы прямо сейчас вернемся в наш отель. Долгое отсутствие как раз во время убийства связного может свидетельствовать не в нашу пользу. Кто-то мог запомнить нас в лицо, кто-то мог видеть нас в нашем отеле. Так будет вернее.

Теперь он изумленно посмотрел на нее.

– У вас довольно оригинальное мышление, – восхищенно сказал он, – мне даже кажется, что вы правы. Берите меня за руку, и мы идем.

– Договорились.

Они шли по привокзальной площади по направлению к собору. У светофора свернули направо. Уже подходили к отелю, когда он спросил:

– Это, конечно, не мое дело. Но он успел вам что-либо рассказать или его убрали в самый неподходящий момент?

– Не все, – честно призналась она. – Я расскажу вам вечером в ресторане.

Он понимающе кивнул. Конечно, она не станет рассказывать ни о чем в их номере. Он вполне может прослушиваться, а у них и без того хватает неприятностей.

– Вы хорошо держитесь, – снова сказал он уже перед самым входом в отель.

– Просто делаю вид, – хладнокровно произнесла она, первой входя в здание.

Эксперты не могли ошибиться. Левая шина машины Штенгеля была пробита разрывной пулей, и это меняло всю картину. Развороченный левый бок автомобиля, в который врезался грузовик, не позволял увидеть разрыв в шине до того, как произошла авария. Но самолюбивый Мюллер сильно переживал, ему казалось, что он просто обязан был обнаружить эту деталь и заметить, как потерявший управление автомобиль совершил аварию. Вдобавок ко всем неприятностям оказалось, что водитель грузовика Гюнтер Вайс был отпущен под денежный залог до передачи дела в суд. Никто не мог предполагать, что происшедшая авария была результатом столь тщательно подстроенной ловушки.

В дом к Вайсу были посланы полицейские, но его там не оказалось. Это еще не свидетельствовало о дурных намерениях парня, он мог отлучиться из дома и уйти для встречи с подружкой либо своими друзьями, что было естественно для человека, испытавшего столь сильный шок, но само по себе отсутствие Вайса создавало ряд проблем, и полицейским был дан приказ дежурить у дома до его возвращения.

Крюгер поехал к себе в офис, надеясь получить требуемые материалы по Ирине Шварц, работавшей в Калининграде и столь трагично окончившей свое вчерашнее путешествие.

К чести российской милиции, справка была уже передана в Мюнхен. Из нее следовало, что тридцатитрехлетняя Ирина Шварц была ранее дважды судима. В городе ее знали как владелицу небольшого косметического салона, открытого два года назад. Ничего криминального за последние два года сообщить не могли, но предыдущие преступления были достаточно характерны: мошенничество и участие в убийстве банкира. Тогда двадцатисемилетняя Шварц получила пятнадцать лет тюрьмы, но по непонятным причинам уже через три года вышла на свободу, а через несколько месяцев перебралась в Калининград, где открыла свой салон. В сообщении не было данных, объясняющих, почему получившая столь большой срок Ирина Шварц была отпущена на свободу раньше времени. Даже с учетом всех амнистий три года вместо пятнадцати было слишком мало. Крюгер отметил это место в их сообщении. Он был специалистом именно по преступникам из бывшего Советского Союза и неплохо знал советское законодательство. Выйти так быстро на свободу после убийства заключенная не могла, должна быть веская причина для ее освобождения.

Пришло сообщение и из посольства Германии в Москве. По неясным причинам визу ей выдавали не в Калининграде, где было германское консульство, а в Москве, в немецком посольстве, так как в Германию ее пригласила некая фрау Виммер, проживающая во Франкфурте-на-Майне. Но, вопреки приглашению, Ирина Шварц полетела не во Франкфурт, куда были прямые самолеты из Москвы, а в Мюнхен, сделав для этого пересадку в Венгрии. Крюгер отметил и это место, решив выяснить, где именно брала билеты убитая. И наконец, из копии анкеты, заполненной Шварц для получения визы и присланной германским посольством, было ясно, что она была в Германии за последние два года четырежды. Детей и мужа она не имела, а о родителях написала, что давно умерли.

Крюгер собрал своих помощников. Эрнст Дитц был высоким, долговязым молодым парнем, лишь недавно переведенным в его отдел. Франц Нигбур был, наоборот, полноватым, рыхлым, лысеющим человеком, сорока с лишним лет. Нигбур родился и вырос в Восточной Германии, в Лейпциге, и проработал более двадцати лет в криминальной полиции ГДР. Он хорошо знал русский язык и понимал специфику работы их отдела. После объединения обеих Германий он переехал в Мюнхен, где все эти годы жил его родной дядя, и стал работать у него в известной туристической фирме. Во время одного из расследований Крюгер узнал, что в Мюнхене живет столь ценный специалист, хорошо знавший и советское уголовное право, и русский язык. Более того, оказалось, что Нигбур учился в бывшем Советском Союзе и знал даже особенности работы российской милиции. Несмотря на огромные трудности и традиционное недоверие местных чиновников ко всем выходцам из Восточной Германии, Крюгеру удалось доказать ценность Нигбура и взять его на работу. Так Нигбур в девяносто третьем году, спустя четыре года после своей неожиданной отставки, вызванной ликвидацией существовавших в ГДР правоохранительных органов, снова оказался в полиции уже объединенной Германии.

Дитц приехал от патологоанатомов с протоколом вскрытия тела погибшей. Все было, как предполагал эксперт. Сначала две пули с расстояния более чем пять метров. И обе смертельные. Затем контрольный выстрел в уже мертвое тело с очень близкого расстояния. Никаких интимных контактов перед убийством у жертвы не было. В этом эксперт был убежден.

• Предыдущая
• 7/25
• Следующая