Кодекс Охотника. Книга VIII (СИ) - Винокуров Юрий - Страница 33

— Но... Как?! — удивился Волк.

— Иди сюда, — кивнул я ему, и подвёл к клетке.

Достал Аквилу, и двумя ударами срезал нижнюю часть прутьев. Из них тут же полилась мутная жидкость, разъедавшая очень сильный разломный металл.

— Внутри прутьев кислота от Морского Дьявола, — сказал я, ткнув краем меча в срезанный кусок пола, внутри из которого торчал ошмёток блеклой массы. — Причём, эта кислота в слюнном канале этой же твари.

— И сделали её совсем недавно. “Слюновод” имеет антикислотные свойства примерно 48 часов после смерти, затем разваливается. Так что решетка была сделана в ближайшее время. Это очень большие затраты, и очень большое искусство. Причём, хрен бы мы определили их каким-либо прибором!

Волк смотрел на меня восторженно, даже приоткрыв рот от восхищения.

— Но как ты об этом узнал?

— По запаху, — хмыкнул я. — Эти Морские Дьяволы водятся на глубине от километра, — просветил я его.

По лицу было видно, что Волк «поломался».

— А ты…

— В книжке читал, — улыбнулся я, не придумав ничего нового.

Не рассказывать же ему, как из-за тектонической деятельности эти твари покинули свою уютную впадину и полезли на берег, плюясь кислотой налево и направо. Мне кажется, они даже не имели ничего против бегущих от них в панике людей, а сбрасывали кислоту только из-за того, чтобы уравнять давление, и не лопнуть, как шарик от переизбытка, поднявшись с такой глубины. Но людям от этого легче не было. Почти весь остров был сожжен до того момента, как я телепортнулся туда, получив заказ от местного правителя.

— У меня последний вопрос, — сказал Волк.

— Ну?

Он нагнулся и принюхался.

— Он же ничем не пахнет!

Я широко улыбнулся. Обоняние Охотников было лучше обоняния обычного человека, и оно очень много раз спасало мне жизнь, поэтому я поставил плохенькую печать, будучи еще подростком, потихоньку рисуя, используя внутреннюю накопленную энергию тела. И да, эта кислота имела запах.

— А маска? — никак не мог удержаться любопытный Волк.

— Тоже самое, только сделано более топорно. Учитывали, что клетку могут обследовать более тщательно. А вот внутрь клетки к зверю никто не полезет, но идея та же.

— И капсула в загривке?

— Да угомонись, это я уже почувствовал.

Действительно почувствовал. А ещё я почувствовал, что с душой Василиска кто-то поработал. Снова эти непонятные касты местных душеловов, о которых я хотел бы узнать.

Не зря я спрашивал Прохора, где его купили. Очень мне хочется повстречаться с местными “мясниками” душ. Душа Василиска была, как будто, в мелких надрезах, причиняющих ему невыносимую боль. Его уже не спасти. Даже залечи я его, он был безумен. Лучшее, что я мог сделать — это убить его, и отправить душу на перерождение.

Когда мне доложили, что все вертолеты с людьми герцога улетели, я обернулся к Волку и вернувшимся гвардейцам.

— Что, ребята, хотите посмотреть представление?

Они глянули на меня недоуменно, но все утвердительно кивнули.

— Конечно хотим!

— Семёновна, сделай попкорн! — крикнул я нашей главной кухарке, что стояла на пороге вместе с Анной. — Много попкорна! — повернулся к гвардейцам. — У вас пиво в холодильниках есть?

Всё так же недоуменно они ответили утвердительно.

— Ну, тогда… — я посмотрел на часы, — Через полчаса жду вас здесь. И стульчики захватите.

Через полчаса пришли все до одного гвардейцы. Я посмотрел наверх, и увидел, что из дежурной комнаты торчат четыре морды, которые не могли покинуть пост, но которым тоже было интересно.

Я встал и прошёлся. Семёновна дала отмашку, и ребята прибежали со свежим попкорном, и несколькими ящиками холодного пива. Все расселись, как на представлении.

— Ну что, ребята, — хмыкнул я, проходя мимо строя, заложив руки за спину. — Сейчас вам предстоит увидеть интересное зрелище. Многие из вас уже знают, что я из себя представляю. Но мало кто понимает, чем так сильны были Галактионовы. А сильны мы были тем, что могли использовать тварей из Разломов против их же сородичей, и тем самым сохранить такие ценные человеческие жизни. Вот сейчас вам будет наглядная демонстрация. Итак, — я повысил голос. — В синем углу ринга — Песчаный Василиск, возраст, примерно, сто пятьдесят лет. Здоровая особь, находящаяся в состоянии крайнего бешенства. В красном углу ринга — команда «Весёлые Ребята».

Я свистнул.

Потихоньку подтянулась недовольная Кара, заинтересованный Затупок, со своим братаном Дегенератом. Степенно вперёд выступил Один, пытаясь изобразить мою позу, заложив руки за спину, и внимая каждому моему слову. Из подвала вышла на свет божий розовая Красивая, и за ней шагал Бурбулис.

— Эй-эй… — покачал я головой. — Музыкант, пиво будешь?

Бурбулис посмотрел на меня недоуменно. Он собирался уже направиться в «красный угол ринга».

— Пиво? — протянул он. — Может… вина?

— Присоединяйтесь, уважаемый Бурбулис, — весело крикнула Анна, которая сидела в первых рядах с бокалом шампанского. — Пускай эти мужланы пиво хлещут. А у меня “Империал” пятнадцатилетней выдержки.

— С удовольствием составлю вам компанию, госпожа!

Гвардейцы вокруг рассмеялись. Все они привыкли к Анне, полюбили её, и относились к ней, фактически, уже как к госпоже. Многие свои вопросы, денежные или семейные, они предпочитали решать через неё, так как от меня толку в этом деле было мало. Анна всегда действовала по справедливости, и нареканий к ней не было никаких.

Бурбулис галантно взял хрустальный бокал, затем обновил Анне, и уселся рядом.

Я же ногтем подцепил крышку бутылки, и с удовольствием выхлебал половину содержащегося в ней пива.

— Я, пожалуй, присоединюсь к мужланам, — сказал я, чем вызвал ещё один одобрительный хохот моих гвардейцев.

Если Анна отвечала за то, чтобы карманы моих гвардейцев всегда были полны золота, а их семьи ни в чём не нуждались, то я был ответственен за то, чтобы их жизнь не была слишком скучной. То есть я был ответственным за, так сказать, острые ощущения. Иногда, глядя на моих бойцов, я не понимал, сколько в их преданности ко мне зависело от решения абсолютно всех их бытовых проблем, и от бешеного притока адреналина, который я искусственно поддерживал в их крови изо дня в день.

— Итак, принимаются ставки, — сказал я, опорожнив пустое ведёрко со льдом, в котором уже не осталось пива, и высоко поднял над головой. — Кто ставит?

— Весёлые ребята!

— Весёлые ребята!

— Весёлые ребята!

— Сотка!

— Пятьдесят!

— Четыреста!

Я недоуменно обвел глазами моих веселящихся ребят.

— Подождите, — сказал я. — А почему никто не ставит на Василиска?

В ответ мне раздался дружный хохот, и кто-то, кажется, Дима Москаленко сказал.

— Да если бы против Василиска стоял только Старший Сержант, я бы всё равно на него поставил.

— Верно говоришь, Димон!

— Правильно!

Послышались одобрительные возгласы.

Я перевел глаза на Василиска. Он весил тонны полторы. Затупок был здоровый, но всё равно в нём было всего килограмм пятьдесят.

Повернулся к ребятам и спросил.

— Парни, вы серьёзно?

— Абсолютно серьёзно!

Я почесал голову. Веселье отменялось.

— Так может мне одного Одина против Василиска поставить?

Крыс, услышав своё имя, сделал два шага вперёд, учтиво поклонился, и застыл в ожидании приказа к атаке.

— Всё равно на Одина!

Я посмотрел на крысюка, который при своем росте на задних ногах меньше метра, весил килограмм двадцать. Хотя, тут согласен — в Одине не масса важна.

— Да ну вас в жопу! — я поставил ведро на пол, вызвав очередной приступ хохота. — Тотализатор отменяется.

— Милый, ты можешь сам поставить на Василиска, — подала голос Анна, и шутливо отсалютовала мне бокалом.

— Что я… дурак? — возмутился я.

И снова все засмеялись. Сильнее всех Анна.

— Ну, ты думаешь, что твои люди глупее тебя?