Цена правосудия (СИ) - Поповкин Кирилл - Страница 9

Третье же сословие составляли ремесленники. Различные цеха создавали всё — от мебели и одежды до оружия и величественных замков академий и семинарий. Само собой, это сословие было самым многочисленных из трёх и, конечно же, Аргента о нём рассказала меньше всего. Лишь отметила, что обучаются мастеровые в своих цехах, используют в работе специфические магические практики и власть имеют несоизмеримо меньшую, чем первые два сословия. Попытки аколита расспросить о том, каков быт этих людей, натолкнулись на отсутствие информации и “отмашки” автоматона в том смысле, что “это не важно”.

“Ну да, зато узнать о том, что именно предпочитают есть на обед Иерархи Северных Хребтов и какая мода была в прошлом году в Академии Звёздного ветра — очень важно, и про это информации полно”, — подумал аколит, уже не раз столкнувшийся с необходимостью пресекать попытки Аргенты перейти на выдержки из исторических и публицистических текстов, наполненных упомянутыми “важными” подробностями.

В заключении автоматон рассказала про населяющие мир расы. Речь шла, само собой, не о различии в цвете глаз и кожи, просто о другом виде классификации. Первой “расой” были Верные Дети Богини, как их цветисто называли в летописях. Если без красивых слов — просто коренное население, люди, родившиеся во флоте от людей, тоже родившихся здесь. Сколько именно поколений должно было пройти, чтобы считаться верным дитя, чётко не устанавливалось, ну или в Аргенту не заложили подобной информации. Одно ясно: несмотря на громкое название, людей, которые в рамках местного мифа покинули Мир Зла в числе Верных Детей Богини, было меньшинство, гораздо больше было тех, кто поднялся из других рас.

Второй расой были аломники, по словам Аргенты, людьми, “отринувшими ложь своих богов и их желаний и выбравшие искупление и Путь к свету”. Откуда брались эти “Паломники”, было непонятно всё-таки дело происходило не в привычном мире, где можно напасть на соседей с неправильной верой, убедить часть захваченных в ошибочности убеждений и отправить их махать киркой “в искупление”. Черноволосый пытался расспрашивать об этом и так и сяк, но автоматон не могла поделиться информацией, которой не владела, и парню пришлось отступиться.

Третьей, самой малочисленной “расой” были аколиты, подобные самому брюнету: люди, отмеченные благосклонностью одного из Аспектов богини. Пожалуй, это была самые свободные в плане доступного выбора люди: могли становиться и церковниками, и нобилями, и ремесленниками, причём обычно достигали успехов в любом выбранном деле. Если доживали, конечно — о том, насколько их число старались проредить ещё на этапе появления в мире, парень знал на собственной шкуре. Причины такого поведения парень, кстати, понимал не больше, чем то, откуда жители этого мира добывали “паломников”, и последнюю, четвёртую группу, о которой Аргента упомянула скороговоркой — искупающих.

Эти несчастные работали на самых грязных производствах, махали кирками в шахтах и молотами в каменоломнях. Жизнь их была обычно тяжёлой и недолгой. Искупали они свои прегрешения, недостаток веры и прочие “ужасные вещи”. Подробностями парень не интересовался — итак ясно, что речь шла о рабах или их подобии. Особенно, учитывая, что, в отличие от остальных рас и сословий, Искупающие были не только людьми, а прав никаких по жизни не имели, хотя всё-таки могли подняться повыше — в Паломники, если удавалось “искупить” вину до своей смерти. Удавалось это немногим, но всё же достаточному количеству, чтобы надежда быть освобождёнными удерживала остальных в узде. Что интересно, если верить словам Аргенты, система работала, поскольку о восстаниях рабов в этом мире почти не слышали. Единственный вопрос, который аколита заинтересовал, был тем же самым, который всплыл при рассказе о паломниках — откуда в замкнутой системе местного мира, который вроде бы не был таким уж большим, взяться притоку рабов? Увы, этот вопрос также остался без ответа.

Конечно, это звучало как бред, даже учитывая весьма фрагментарные знания астрономии, социологии и прочих науках, оставшиеся в черноволосой голове аколита. Мир так работать не мог и не должен был — увы, других объяснений у Аргенты не было, и глупости изображённой ей картины мира робота, конечно же, не смущали. Вот и выходила какая-то безумная и нелогичная смесь средневековья и эпохи покорения космоса, в которой космос работал по правилам даже более грубым и сказочным, чем представлялось фантастам того самого средневековья. И в таких условиях непонятно откуда возникло общество, как-то выбравшееся в космос и просуществовавшее в нём тысячи лет.

— Ответила ли я на все ваши вопросы? — голос Аргенты вырвал аколита из размышлений.

Он поймал себя на том, что уже пару минут размышляет об услышанном, глядя в стену, а дисциплинированный робот только сейчас решил нарушить молчание.

— Да, пожалуй, ответили. Благодарю.

Аргента махнула серебряной рукой в сторону двери:

— В таком случае, избранный аколит, вам стоит отправиться к себе. Распорядители первого ранга объявили о том, что разберут результаты испытания уже через три часа. Вам следует подготовиться.

— Так и сделаю, — кивнул черноволосый.

***

В коридоре его уже ждал Мажор, расплывшись в улыбке от уха до уха.

— Ну и как тебе доклад?

— В меру полезно, хоть и изложено специфическим образом, — честно ответил парень, — много вопросов осталось без ответа, но некоторую полезную информацию я всё же получил…

— Да я не о том! Как тебе собеседница? — жадно спросил Мажор.

— Собеседница? — нахмурился аколит, погружённый в мысли о сказанном и подзабывший про иллюзию.

— Ну да! Такая красотка же!

— А. Ну… ты был прав — мне понравилось, — ответил черноволосый, кивнув, — интересное создание.

— Ну вот… Ладно, теперь надо пройти обучение… Это внизу, на первом этаже.

— Много времени займёт? Она сказала, что через три часа будет торжественное оглашение результатов испытания.

— Да, мне тоже пришло сообщение.

Парень нахмурился и вызвал интерфейс, пытаясь найти в нём что-то похожее на систему оповещений. Не нашёл и повернулся к Мажору.

— Как именно оно к тебе пришло?

Тот усмехнулся, явно ожидая такой реакции:

— Ногами — монашка передала. Ну, не монашка, они здесь иначе называются, но ты в общем понял. Одна из сестёр. Сказала что когда прозвенит Большой Колокол, нужно будет собраться на главной площади. Церемония обязательная — кроме торжественной части, есть и польза: дают имя и назначение.

— То-то я гадаю, до каких пор нам друг друга кличками называть, —

— Тебе легко — у меня хотя бы кличка есть, — Мажор хмыкнул, — хоть и не очень приятная. А тебя никто кроме как «молчун», «кирпич» или «истукан» не называл. Ну, цензурно если.

— А были нецензурные клички?

— Полно. Но я их даже перечислять не буду.

— Опасаешься моего гнева? — усмехнулся «истукан».

Мажор пожал плечами:

— Да не особо, просто то, что выдаёт о тебе за глаза тот же Слон, очень плохо тянет на кличку: каждый раз по-новому, но всегда длинной с немаленький абзац с метафорами, аллегориями и перечислением множественных сексуальных девиаций.

— Приведёшь пример? — заинтересовался парень.

Мажор кивнул, воровато оглянулся и, убедившись в отсутствии в пределах слышимости медсестёр, наклонился к уху черноволосого и воспроизвёл по памяти особо хорошо запомнившейся образец.

Брови парня взлетели ко лбу и он протянул:

— Ну надо же, не ожидал от уголовника такой лёгкости слога.

— Не говори, я сам удивляюсь каждый раз. Только вступаться не пробую — сам понимаешь, где он, и где я.

— Я не в обиде, понимаю. Ладно, пойдём на эту тренировку. Незачем время терять.

— Вы долго возились, — такими словами встретил аколитов плотный загорелый бородач в тяжёлом доспехе, застывший перед дверями, из-за которых доносился звон клинков.

— У моего товарища было много вопросов к Смотрителю, — ответил Мажор, почтительно изобразив полупоклон, — прошу прощения, наставник.