Семья волшебников. Том 1 (СИ) - Рудазов Александр - Страница 23

У них есть права. Они об этих правах знают. И конкретно этот водяной сейчас начнет их качать.

— Ой, — сказала Лахджа. — Извините…

— Я границы-то знаю, — степенно сказал водяной, вздымаясь над водой уже по пояс. — Усадебка-то ваша к моим владениям примыкает. Вот здесь, значит, граница-то проходит. Прямо по вот этой черте, до которой весной разливается. Вот что за ней — то ваше, там колдуйте, как вам заблагорассудится. И по другую сторону речки — пожалте. А вот что от бережка до бережка — то мое, значит.

— Да мне нужен-то небольшой участочек, — умильно улыбнулась Лахджа. — Чтоб проще пляж чистить. Договоримся, может? Я жертвы принесу.

— Э-э-э!.. — по-жабьи выпучил глаза водяной. — У меня река одна, и больше не будет. Я с соседями-то всеми в мире живу. Ни одного еще не утопил. А вы от меня откусываете. Как вы себе это представляете? Вся река моя, а этот кусок — не мой? Может, еще палец мне отнимете? Давайте я вот приду к вам домой, отрежу кусок комнаты и скажу — вот это мое будет, сюда не заходите…

— Так это святилище получится, — обрадовалась Лахджа. — У нас комнат лишних полно. Давайте меняться.

Водяной немного опешил. Предложение было… неожиданным, и он не знал, как на него реагировать. Но потом все же собрался с мыслями и проклокотал:

— Святилище — это хорошо, но это когда прихожане есть. А вас сколько — полтора человека? И много вы мне жертвовать станете? Не.

Я тоже не хочу, чтобы у нас в одной из комнат жил какой-то мокрый жирдяй.

Но мне нужен этот пляж! Иначе мы замучаемся его чистить каждую весну и осень!

Ну так с ним и договорись. Пусть он и чистит.

— Ладно, а что если так, — предложила Лахджа. — Я не стану заявлять права на побережье, но вы будете его чистить. Со своей стороны. Под водой. Чтобы не зарастало тиной…

— Тина нужна!

— …илом…

— Ил нужен!

— Зачем?

— А раки где жить будут?

— А здесь есть раки? — заинтересовалась Лахджа. — И много?

— Хоть ведрами бери, красавица! — сделал широкий жест водяной. — Хоть сейчас! Пойдем, покажу своих раков!

Так, в воду к нему не лезь.

Не подслушивай.

Лахджа любила раков. Ну… немного. Особенно с аквавитом. Но все-таки чистое дно важнее, потому что раков и в другом месте можно наловить, а вот место для купания тут идеальное. И ближе всего к дому.

Они еще немного побеседовали с водяным. Тот оказался сговорчивым малым. Его река протекала через множество волшебных усадеб, и со многими он о чем-то договаривался.

— Понимаете, все хотят чистый пляж, — доверительно поделился он, сидя на гнилых мостках. — А раков куда? А у вас тут тридцать лет никто не жил. Я и подумал — отлично. Будет тут у меня питомник.

— Но сдвинуть его немножко можно? — попросила Лахджа. — Нам-то много не надо. Просто кусочек здесь и вон туда, ниже по течению. Чтобы лодку было куда ставить и с мостков прыгать. А мы вам за это…

— …Поросенка, — закончил водяной. — Два раза в год топите поросенка во-о-он там.

— Вы любите поросят?..

— Раки любят.

Лахджа немного напряглась. Нет, в Паргороне она привыкла практически ко всему. Но тут-то совсем другое все.

— У меня два замечания, — сказала она. — Во-первых, моим детям тут безопасно будет купаться? Вы детей не топите? Я в детстве сказку слышала…

— Дамочка! — перебил водяной. — Если б я топил детей, колдуны б давно меня в банку посадили!

— Ага, ладно… А вот вы указали место, а оно выше по течению… не очень-то хочется, чтоб воду приносило со стороны гниющей на дне свиньи…

— В моей реке хорошее течение. Быстрое. И очень много рыбы. В частности — сомов. Рыба периодически дохнет. Всякое лесное зверье тоже, бывает топнет у меня. И ничаво ж. Купаетесь. Коровы в воду заходят и срут туда… с-сволочи. Ребеночек вон, ваш, плавает, тоже уже воду осквернил… ну вы ж не это, не того. Что за брезгливый народ пошел!.. не хотите, так я и пошел!..

— Не-не-не, я согласна! Пара свиней так пара свиней… но раков-то можно будет ловить? И рыбку. Я немного…

— Рыбалка входит в цену, — кивнул водяной. — Токмо сетей не ставьте. А то был тут один, сетями всю эту перегородил. Рыба попадала — и дохла. Вся. Сети-то он забыл, урод. Когда пришел, то и сам сдох. С лодки упал и в сетях запутался. Вот такой вот несчастный случай. Но хоть раки поели… и Ховрюшка.

— А Ховрюшка — это у нас кто?

— Да сом мой любимый. Знаешь, какие у меня тут сомы, девочка? — обратился водяной уже к Астрид. — Во-о-от такие!

Водяной рубанул ладонью по руке, и та удлинилась метров до четырех. Астрид выпучила глаза и быстро вылезла на берег. Она не знала, кто такие сомы, но решила сначала спросить у попугая, едят ли они маленьких девочек.

Лахджа решила все-таки не пускать дочь купаться одну, хотя бы пока та немного не подрастет. Конечно, у нее есть Луч Солары, и если это какой-то скверный водяной, то на него тоже подействует. Но все равно.

— А вы здесь какими судьбами? — поинтересовался дух реки. — Гляжу, ребеночек тут у вас. В каких отношениях с хозяином усадьбы будете? Он каких будет, коли не тайна? Сыночек покойного Гурима, али еще кто? Может, в гости ко мне заглянете, икры лягушачьей откушаете?

Ага, икры тебе предлагает. Хлебосольный какой. Может, и меня пригласит?

Майно там уже очень пристально следил, что происходит на берегу. Бросил перебирать склянки матери, распахнул выходящее на реку окно и ментально переместился к своему самому ценному фамиллиару.

— Я с удовольствием. И муж мой тоже с удовольствием.

— А, муж, — как-то погрустнел водяной. — Так вы замужем. А я-то подумал, прислужник волшебный, а вы… а, ну да, ну да…

Он уставился на живот Лахджи, посопел и погрузился обратно в воду.

— Короче, мы договорились, а я пойду, — пронеслось уже как-то над рекой.

Над камышами собрался туман, а Лахджа позвала Астрид домой. Пора было обедать.

После обеда Лахджа продолжила закреплять свою связь с поместьем, Майно взялся обустраивать кабинет, фамиллиары тоже занялись кто чем, а Астрид осталась предоставлена сама себе. Она привыкла жить в городской квартире, откуда ее выпускали только в сопровождении родителей. А здесь просто огромаднющий дом и вокруг… ну как улица, только не улица.

И везде можно бегать! Совсем одной!

Она и бегала.

Сначала она основательно объела малинник. Малины было уже мало, сезон заканчивался. Поэтому Астрид спасла все ягоды, какие сумела, и справедливо собой возгордилась.

Затем она нашла дикую грушу. Груш было полно, они были душистые, но жесткие и кислые. Поэтому Астрид решила груши не трогать, зато отковырнуть здоровенную окаменевшую каплю смолы.

Когда это получилось, и блестящая на солнце смола оказалась в ладошках, девочка подумала и съела ее. Пусть и она теперь присоединится к ее анклаву.

Астрид подумала, что если она не может съедать деревья, то надо съедать семена. И тогда там будут расти деревья. И внутри нее будет лес.

Так она и поступила.

Но все деревья растут на земле, подумала Астрид. Это что же — землю жрать?

Девочка нехотя стала ковырять землю когтем. Ну раз надо…

Вкусной земля не оказалась. Когда папа вышел на улицу и увидел плачущую, жалеющую себя Астрид, зачем-то жующую грязь, он несколько секунд молча на это смотрел, а потом спросил:

— А зачем?

— В анклаве должна быть земля! — дрожащим голосом объяснила Астрид.

Дегатти даже не нашелся с ответом. Вообще-то, разумное рассуждение, но…

— Астрид, а какая разница, что у тебя в анклаве? — спросил он. — Ты же туда не сможешь попасть. И никто не сможет.

— Мышки смогут…

— Мышки?..

— Я вчера случайно съела мышку… И теперь я все время ем хлеб, чтобы ей там было что покушать…

Дегатти снова не нашелся, что ответить. Вообще-то, это очень мило. Жутковато, но… мило, что маленький демоненок заботится о пропитании случайно съеденной мышки. Возможно, Астрид еще научится эмпатии и вырастет нормальным, способным к сопереживанию индивидом.