Черный камень Аманара - Джордан Роберт - Страница 4

• Предыдущая
• 4/52
• Следующая

В темных глазах своего противника, которые вылезали из орбит, он прочитал предчувствие смерти. В тот момент, когда сверкающий синеватый клинок кривой сабли просвистел у него над плечом, широкий меч описал полукруг, пропорол кожаную куртку и глубоко вонзился под ребра иранистанца.

Конан ощутил, как под тяжестью удара хрустнули кости, и увидел, что остальные иранистанцы, скрежеща зубами, с простертыми саблями, приготовились его атаковать. Конан взвалил умирающего себе на плечо, поднял его и швырнул им в его товарищей, выдергивая свой меч. Мертвец упал прямо в ноги второму иранистанцу. Тот перепрыгнул через тело и занес кривой клинок. Удар Конана выбил саблю у него из рук, и меч, свистя, перерубил противнику шею. Выпучив глаза, он отшатнулся назад и опрокинул стол, на котором и обрел вечный покой.

Конан увидел, что Семирамис поднимается по лестнице, причем тяжелая рука кофийца по-хозяйски лежит на ее упругом заду. Он поморщился и принялся вытирать клинок о шаровары последнего из своих противников. К черту ее, если она не желает видеть, что заполучила уже лучшего мужчину в Шадизаре! Он повернулся к столику рыжеволосой гадалки. Он был пуст. Конан в ярости выругался.

– А этот тоже мертв, – проворчал Абулетес. Толстый хозяин опустился на колени возле иранистанца с серебряной цепью, которую его пухлые пальцы принялись стаскивать через голову. – Ты сломал ему шею. Во имя Камней Ханумана, Конан, ты прикончил трех весьма щедрых клиентов. Мне бы ужасно хотелось попросить тебя впредь не осчастливливать меня своим присутствием.

– Это ты получишь в любой момент, – буркнул Конан, разозлившись. – Теперь тебе не надо пичкать их своим разбавленным пойлом. Но мне ты вполне можешь принести кружечку твоего лучшего киросского. За их счет!

Он уселся за стол возле стены и мрачно задумался о женщинах. По меньшей мере рыжеволосая могла бы выказать хоть немного признательности. Он защитил ее от одного-двух омерзительных моментов, если не от худшего. А Семирамис...

Абулетес поставил перед ним глиняный кувшин и протянул руку, не слишком чистую. Конан рассматривал последнего из троих мертвых иранистанцев. Два прислужника, которые зарабатывали пару медяков такими и подобными же услугами в различных кабаках, как раз волокли его через порог. Конан отчетливо видел, что кошельки всех троих мертвецов исчезли под засаленным фартуком Абулетеса. После короткого раздумья Абулетес вытер о фартук руки и зашаркал прочь. Конан принялся топить свою досаду в вине.

Столы, которые были покинуты во время потасовки, очень быстро снова оказались заняты. Никто не бросил даже беглого взгляда на мертвых, когда их выносили из харчевни, и пьяные вопли кутил не притихли ни на миг. Полуголая девица рассматривала широкие плечи Конана с откровенной жадностью, но, увидев бешенство на его лице, отвернулась.

Его положение никак не улучшить с помощью обыкновенной удачной кражи, размышлял он, осушив четвертый стакан сладкого вина. Если бы он был состоятельным человеком, рыжеволосая, конечно же, посмотрела бы на него приветливо, и Семирамис не считала бы для себя таким уж важным делом заниматься своим ремеслом. Но за золотые чаши из парадных покоев тучных купцов и жемчужные ожерелья с туалетных столиков нежных и благородных дам скупщики краденого в Пустыньке едва давали десятую часть их истинной стоимости. Искусством копить и распределять деньги Конан не владел. Азартные игры и вино поглощали то, что оставляли ему девушки. Единственная возможность хоть чего-то добиться – это крупная кража со взломом. Но где?

Конечно, имеется дворец. Король Тиридат считает своими несчитанные сокровища. Король – горький пьяница с тех пор, как злой волшебник Йара сделался подлинным владыкой Заморы. Хотя бы ради справедливости король обязан уделить толику своего богатства человеку, который сокрушил Йару и сравнял с землей его Слоновую Башню. Но он ничего не знает о деяниях этого человека, иначе он добровольно отдал бы ему часть своего состояния. Несмотря на это, король, как полагал Конан, был ему кое-что должен. И востребовать долг – даже и без ведома Тиридата – вовсе не значит украсть.

Кроме того, есть еще Ларша, древний, проклятый город, лежащий в руинах недалеко от Шадизара. Происхождение этих разрушенных башен и рассыпавшихся стен теряется в дымке прошедшего. Но любой и каждый уверен: там лежат сокровища – сокровища и проклятие! Лет десять назад, когда Тиридат был еще вполне дееспособным королем, он среди ясного дня послал к этим развалинам целую роту солдат. Ни один не вернулся назад, и крики умирающих повергли свиту и телохранителей короля в такой ужас, что они мчались оттуда, сломив голову, и Тиридат был вынужден бежать вместе с ними. Если кто-то и вправду нашел свое счастье в этих руинах, то он, по меньшей мере, не возвращался назад, чтоб похвастаться этим.

Конан проклятия не боялся – разве сам он уже не оказывался проклятием и ужасом для волшебников? – и точно так же не было у него колебаний насчет королевского дворца. Но на что же ему решиться? Несомненно, стянуть драгоценности из дворца так же трудно, как взять их из-под руин, на которых лежит заклятие. Что же потребует больше усилий?

Он почувствовал на себе чей-то взгляд и поднял глаза. Смуглый остроносый человек с пурпурным покрывалом на голове, схваченным золотым обручем, изучающе разглядывал его. Просторное пурпурное одеяние из шелка ниспадало с его костлявых плеч. Человек опирался на посох из необработанного, отполированного руками дерева, достигавший в высоту до плеча. Несмотря на то, что у него не было никакого другого оружия и он явно не принадлежал к обитателям Пустыньки, в его глазах не было страха быть ограбленным – в них вообще не было никакого страха.

– Ты, вероятно, Конан из Киммерии. – Это прозвучало отнюдь не как вопрос. – Говорят, ты лучший вор в Шадизаре.

– А вы кто такой, – спросил Конан осторожно, – что позволяете себе подозревать честного гражданина в занятиях воровством? Я телохранитель.

Не возражая, человек уселся напротив Конана. Он не выпускал посоха из рук, и Конан догадался, что для него он и был оружием.

– Я Анкар, купец, который торгует очень необычным товаром. Я нуждаюсь в помощи лучшего шадизарского взломщика.

Конан с самодовольной улыбкой прильнул к своему вину. Теперь он был на своей территории.

– Что за необычный товар, которым вы хотите заняться?

– Для начала тебе нужно знать, что вознаграждение, которое я готов за это заплатить, составит десять тысяч золотых.

Конан поставил свой стакан так поспешно, что он опрокинулся, и вино плеснуло ему на руки. Во имя Владыки Гор! – имея десять тысяч, он может больше не оставаться вором, ему придется самому искать защиты от воров.

– Что я должен для вас украсть?

Легкая улыбка тронула тонкие губы Анкара.

– Стало быть, ты вор по имени Конан. Хотя бы это мы установили. Знаешь ли ты, что Илдиз Туранский и Тиридат пришли к соглашению положить конец нападениям на торговые караваны на всем протяжении их совместной границы?

– Я слышал об этом, но для вора это неинтересно.

– Ты так полагаешь? Тогда узнай, что короли скрепили этот пакт, который будет действовать в течение пяти лет, взаимными подарками. Илдиз послал Тиридату пять танцовщиц с золотым ларцом, крышка которого выложена пятью аметистами, пятью сапфирами и пятью топазами. А в нем находятся пять подвесок, каждая с камнем, подобного которому никогда еще не видели глаза смертного.

Конана утомил поучающий тон чужака. Этот человек принимает его за грубого необразованного варвара – каковым он, Конан, конечно, является – но во всяком случае, он же не дурак.

– Так что вы хотите, чтоб я украл подвески, но не трогал ларец?

Когда он увидел, как раскрылись глаза Анкара, он почувствовал некоторое удовлетворение. Купец положил обе руки на посох.

– Как ты догадался, киммериец? – Вопрос прозвучал угрожающе.

– Подделать ларец можно за гораздо меньшую цену, чем вы мне предложили. – Он подумал о том, сколько же лет его собеседнику, и с улыбкой добавил: – Если вы не имели в виду танцовщиц.

• Предыдущая
• 4/52
• Следующая