Владимир Петрович покоритель (СИ) - "Дед Скрипун" - Страница 50

— Дави, дави. Сам попробуй сдвинуть эту хрень с места, а я посмотрю. Этот гребаный выступ, больше, чем я сам, в два раза. Придется внутрь лезть. Блин весь в этой липкой гадости извожусь.

Вот ведь нахватался инопланетный разум от меня выражений. Я даже улыбнулся столь несвойственному для него монологу. Внезапно ладонь почувствовала легкость, избавившись от груза, а в моей голове, вновь зазвучало брюзжание.

— Так. Что тут у нас. Руками не сдвинуть. Попробую упереться ногами.

— Испуганный вскрик, мгновенно переросший в восторженный рев, и душка замка выскочила из гнезда, повиснув и раскачиваясь в петлях.

— Штросс! — Радостно крикнул я.

— Что?

— Вылезешь, я расцелую твою чумазую, противную рожу. Обещаю.

— Тогда я не вылезу. Но если тебя заменит Лариния, то я подумаю.

Вот сволочь. Знает ведь гад как подколоть. И шутки у него плоские. Но я его люблю.

Я наконец был свободен. Хотелось помочь остальным пленникам, но вряд ли это могло сейчас получиться. Явно послышались шаги, кто-то приближался, и времени на освобождения и раздумывания не было.

Спонтанные, необдуманные решения, это мой конек. Все построено на интуиции. Я прыгнул назад в клетку, прикрыл за собой дверку и замер в ожидании. Из-за поворота показался переодетый в сухое, бормочущий, что-то себе под нос, Стусь, с копьем в руках.

— Конец тебе Кардир. Плевать мне на твою присягу. Я тебя просто убью. — Проорал он мне в лицо, брызжа слюной, и развернулся к остальным пленникам. — Смотрите, что происходит с тем, кто смеет оскорблять великого Фаста…

Он не договорил, потому что моя рука легла на его плечо, а вторая опустилась на голову, в виде кулака, и отключила сознание урода.

Удачно я это чучело по тыкве приложил. Качественно получилось. С одного удара позвонки у него в штаны вывалились. Пипец котенку. Обидно только, что обещание: «Голову открутить, этому уроду», данное самому себе так и не выполнил. Но никто же не знал про этот мой тайный зарок, а я уж как-нибудь себя прощу. Так уж и быть.

На веревке, у валяющегося у моих ног Стуся, повязанной на поясе, нашелся всего один ключ, но зато сразу от всех замков. Поэтому буквально через пару минут, все пленники были на свободе, и после бурных выражений благодарности: Отбив на радостях мне оба плеча до состояния онемения и синяков, а также, попинав, для приличия, и просто чтобы выразить свое: «Фи», труп обидчика, собрались вокруг меня кружком, с застывшим в глазах вопросом: «Что дальше делать». Интеллигенция, блин местная, со своим извечным вопросом, после ответа на который, страна разваливается.

Я-то откуда знаю. Мне вон вообще надо хоша от трупа, почившего моими стараниями в вечность, оттащить, а то окончательно переработает местного Фаста на мелкий фарш. Сильно обиделась Мурзилка на него, на то, что ее, вольную животину, в клетку упаковали. Да и Ларинию обнять хочется, успокоить, жену. Ну вот почему никто и никогда, не спрашивает моих желаний. Всем всегда что-то, надо, от моей несчастной тушки.

Огляделся я вокруг. Вздохнул тяжко, и приступил к обязанностям начальника. Начал, конечно же, с трофеев: не густо. Убогое, короткое копье, нож и топор, порванные, острыми зубами кото-крысы, штаны и куртка вряд ли куда ни будь теперь пригодиться. Снова вздохнул.

— Кто с копьем работать умеет? — Оглядел затихших вокруг меня недавних пленников. В ответ тишина, блин, как в песне, видимо еще из боя не вернулись. — Ну чего молчим? Воды в рот набрали?

— Я могу. — Лысый, морщинистый дед с кряхтением поднял оружие с земли, и вдруг ловко крутанул его пропеллером, лихо перебирая руками, и улыбнувшись, в прыжке, в стойку боевую встал, как в китайском кино, ниндзя, блин. Я даже рот открыл от неожиданности. — Позволишь Грост?

Ай да дедушка, я кивнул головой в знак согласия. Что тут думать. Этому шаолиньскому монаху сам бог велел таким шестом владеть, тут без вариантов.

— Тебя как звать-то дедуля?

— А чего меня звать-то, внучек, тут я, перед тобой стою, не уходил пока никуда. — Вот же старая ехидная рожа. Почему просто не ответить. Обязательно съязвить надо. Почему меня жизнь вот с такими неоднозначными личностями все время сводит? — А так-то, мамка с папкой имя дали: «Ниндю». — Договорил он и опустил голову. Покорность гад изобразил.

— Почти ниндзя, как раз для тебя подходит, — буркнул я, не зная как на это все реагировать, и повернулся к остальным. — Это тебе. — Ткнул я в руки топор Копшеру. Отдал ему не грамма не сожалея, он и помощнее других, да и такое оружие как раз его расе больше подходит. Себе только нож оставил, хотел и его отдать, но жаба взбунтовалась и не позволила совершить столь расточительный поступок. На этом раздача пряников и закончилась. Осталось решить, что делать дальше.

Нас тут собралось восемнадцать. Все или Фасты, или лучшие воины своих племен. Сливки общества, тудыт его в качель. Но видимо такие же тупые, как и я, раз попались такому ничтожеству как Стусь в лапы. Ну и я, как самый главный из присутствующих придурков, естественно, взял командование на себя.

Мой естественный в данном случае приказ уносить, по-быстрому, отсюда ноги, вызвал дикое негодование. Блин. Что тут после этого началось:

И, что не ожидали они, от столь славного воина, владеющего жизнями Фастов, подобной трусости. И, что это не дело, вот так уйти, не отомстив подлому племени за свой пережитый позор. И что лучше умереть в бою, чем бесславно сбежать. Но я быстренько то все остановил тирадой отборного мата. Вон как рты пооткрывали — заслушались. Штросс даже попросил повторить, так как не успел запомнить, а Лариния покраснела и голову опустила, видимо перестарался я с красочными описаниями процессов.

— Вы думать умеете вообще…, или вам головы нужны, чтобы только жрать в них…? Вы безоружные собираетесь напасть на обвешанных копьями и топорами воинов…? Бесславно сдохнуть хотите…?Слушать меня…! Собираемся и быстро уходим! Кто не согласен, пускай остается. Когда мы вернемся, во главе своих племен, мстить, то пинками проводим этих бесславно подохших тупиц к кострам предков, если конечно отыщем останки.

После такого моего спича, никто оставаться не захотел. Рожи в землю опустили и молчат. Как нашкодившие первоклассники, перед учителем. Детский сад, а не вожди племен.

До первого поселения добирались три дня. Никто нас не преследовал, и в засаде не поджидал. Ниндзя — дед, исправно добывал дичь. Швырнет, куда-нибудь в кусты, острую палку, и оттуда какую ни будь зверюгу тащит, золото, а не попутчик, хотя и ехидный гад. Так и кормил нас всю дорогу свежей убоиной. Ручьи тоже попадались довольно часто, потому и от жажды мы не страдали. В общем турпоход, а не побег из плена.

Первым, а для меня и последним пунктом в путешествии оказалось поселение Копшера. Я конечно же имею в виду, что никто меня тут не убил и в плен не взял. Меня тут за что-то уважали? Хрен его знает почему. Слухами борукс полнится. Великий герой Кардир, посетил их селение, да еще освободил их Фаста из плена.

Непременно последовавший бы за этим триумф с битьем головами о землю, и попыткой обильной обжираловки на вечернем пиру, могла остановить только моя многоцветная нецензурная речь. Которая и прозвучала, с объяснениями недопустимости подобного расслабления в данный момент.

Бывшие пленные Фасты были посланы. Нет, конечно, не туда куда ты думаешь. В свои поселения я их отправил, собирать воинов для страшной мсти. А также был найден доброволец, знающий дорогу и в мою вотчину, который также был отправлен по данному маршруту. Оставалось только ждать. Чем, собственно, я и занялся. Облюбовал прелестную, красочную поляну в лесу, где и обосновался в одиночестве со своей женой, под кронами деревьев.

Наконец-то первая брачная ночь. И пусть хоть одна сволочь помешает. Убью. Пять дней любви у костра в палатке из шкур, пролетели как один вечер. Сплошная романтика. Вот оно счастье. Выстраданное и заслуженное нами разлукой, страданиями и болью. Не променяю я такое ни на одну постель с балдахином, и даже на королевский номер в Гранд Отеле. Пусть там убогие кувыркаются, а для нас небо — одеяло, волшебные цветы — постель, ледяной ручей — душ, а светящиеся глаза любимой, божественные фонарики, освещающие душу. Одно плохо. Слишком быстро все это заканчивается, счастье увы — скоротечно.