Владимир Петрович покоритель (СИ) - "Дед Скрипун" - Страница 12

Еще своеобразная диета и мази куда не шло, запах отбить это наверно важно, но причем тут дротики? Еще прятаться в кусах учились и быстро маскироваться, причем этому уделялось огромное значение. В общем баруци издевались над нами по полной.

Наконец этот день настал, и мы выдвинулись. Два дня шли по лесу, по еле заметным тропам, поросшим травой, больше похожей на мох, с голубыми цветочками. Несуразные деревья: березы похожие на елки, ели похожие на мухоморы, гибриды папоротников с лианами. Чего только не насмотрелся за время путешествия. Чудна извращениями местная флора, а уж про животный мир вообще не стоит говорить, тут и объема большой советской энциклопедии не хватит описывать. Чего только стоят воробьи-муравьи: голова и крылья птичьи, тело и лапы насекомого, жуть. Набрался впечатлений так, что теперь месяц кошмары снится будут.

Строг запрещал по дороге разводить костры, чтобы не пропахнуть дымом значит. Поэтому питались в сухо мять, и спали на деревьях. Ощущения от ночевки, это вообще, что-то неописуемое. В коконах паучьих спали, повыгнав предварительно хозяев на улицу. Происходило это так. Строг. Находил подобные логова, кидал перед ним кусок чего-то похожего на сыр и потом мы с криками, размахивая руками набрасывались на вышедших полакомиться пауков. Пауками я их конечно называю только потому, что паутину плетут, а так они больше на гномов похожи. Две руки две ноги, и голова, заостренная в районе макушки, с глазом на ниточке, ну вылитым помпончиком, в общем не животное, а меча наркомана. Разогнав этих чудов-юдов, мы залазили в их коконы и спали. Строг обещал, что они до утра не вернутся и не побеспокоят. Так и происходило. Тепло, кстати и уютно, будешь в этих местах, советую

В общем впечатлений полные штаны. Наконец, на третий день сбор меда начался. Все, что до этого происходило, можно назвать серой ежедневностью, по сравнению с тем, что началось дальше.

— Увидите гронса, — я так понял, что это он пчелу так назвал, — кидайте дротик и сбивайте на землю, и тут же в сети ее пеленайте, только под хвост не подставляйтесь. — Что под хвостом произойдет не объяснил, это, кстати, меня немного напрягло. — Скрутили, тут же в кусты прячетесь и ждите, обязательно еще прилетит. — Наставлял Строг.

— Что прилетит? — Поинтересовался Дын.

— Гронс, дурак, что еще там прилететь сможет? — Улыбнулся охотник.

— А мед тут вообще причем? — Я искренне был удивлен, ну никак у меня не вязалось то, что описал баруци со сбором сладостей.

— Все потом, они уже рядом, быстро прячетесь.

Нырнул я в кусты, в сторону отполз, все как учили, ветками какими-то и мусором голову посыпал, типа замаскировался, и замер в ожидании. Скучно, едва не уснул, но все когда-то заканчивается. Послышался гул, сначала едва слышный, но нарастающий с каждой минутой и вот уже лес трясется от рева, а на поляну вылетает монстр.

— Ни хрена себе пчелка Майя. — Открыв рот от удивления непроизвольно воскликнул я.

Да, это было что-то. Полуметровое чучело, на стрекозиных крыльях вывалилось из леса, и зависнув над полянкой с бордовыми цветками, воткнуло в один из них тонкое комариное жало, и принялось сосать, делая характерные глотки, и закатывая фасеточные глаза от удовольствия. Черная, в желтую полоску тушка вздрагивала, поглощая нектар, шесть тонюсеньких ножек мелко дрожали, а длинный змеиный хвост кренделя выписывал.

Ладно, не для того я тут что бы разглядывать. Прицелился и швырнул дротик. Удачно попал, как раз где хвост с телом соединяется. Чудище замолкло в одно мгновение и грохнулось смачным шлепком. Я прыгнул с сеткой наготове, но запутался ногой в ячее, и пока освобождался, вездесущий Дын уже спеленал зверюгу.

— Назад, в кусты, — зашипел он, и мы, нырнув в заросли, затаились, снова закидав себя ветками. Вовремя. Еще одно, такое же недоразумение вылетело из леса, и зависла над местом недавней битвы.

Теперь дротик моего фастира был точен, а я, в свою очередь, уже пеленал. Нет, не зря баруци на счет хвоста предупреждал. Едва меня этой штукой не прибили, в двух миллиметрах от уха просвистело и как кнутом пастуха щелкнуло, но все хорошо закончилось. К нам уже спешили Гоня со Строгом, и тащили на плечах свою добычу. Удивительно, но не смотря на огромный размер, эти пчелки были на удивления легкими.

— Мед то мы, когда собирать начнем? — я задал естественный вопрос. — Мы вроде не на охоту пришли?

— Так, все, собрали уже, сейчас подоим и домой.

Вот это номер, оказывается тут мед доят вот у этих милых созданий, забавно. Никогда бы не догадался. Процесс довольно интересный. Берешь кожаный бурдюк, нащупываешь в складках кожи тонкую сиську, засовываешь конец в бурдюк и доишь как корову. Опыта у меня, конечно, такого нет, ну не дояр я, от слова совсем, но ничего приноровился кое как. Правда измазался весь, липким стал и сладким. Сиська эта, проклятущая, постоянно выскакивала, и в меня струей плевалась. Но это не беда, мне Чупа-чупсом только до ближайшей речки походить пришлось, там отмылся. Вот такой вот он, местный сбор меда.

Гронсов отпустили потом, там оказывается после меда брать нечего, а убить просто так, ради забавы, среди нас желающих не было. Переночевали в коконах и на следующий день домой двинули.

Если ты меня сейчас спросишь: «Что я делаю?», то я тебя укушу. Потому, что злой как черт, мокрый и нахожусь в такой заднице, что любые описания не будут стоить и моих выкинутых ботинок. Какой-то островок посреди моря несущейся мимо воды. Нет, это все тот же лес, только затопленный. Объясню, как сюда попал:

Меда мы набрали. Прилично вышло. Строг сказал, что редкая удача, обычно меньше получается и на меня с хитринкой посматривал, как будто в этом моя заслуга. Даже неудобно стало. После пчелиной дойки отправились домой. Вот ведь совсем вроде немного времени с момента моего знакомства с этими зелеными рожами прошло, а я уже привык к их необычному облику, уже не кажутся они такими уродливыми. Теперь отличаю их одного от другого, не то, что в первое время, все друг на друга похожи были, одномордыми близнецами. Вот ведь какая человек удивительная скотина, быстро привыкает ко всему, что к плохому, что к хорошему.

Идем, значит, мы мирно, никого не трогаем, только пауков изредка, да и то только вечером, чтобы переночевать с комфортом. И надо же такая напасть, дождь зарядил. Все сильнее и сильнее поганец. Строг даже заволновался:

— Не нравится мне это, как бы беды не приключилось. — И все на небо посматривает Нострадамус недоделанный. Накаркал. А льет все сильнее и сильнее.

Где там что прорвало не знаю. Помню только крик:

— Держись! — А дальше треск, грохот, вопли охотников, и меня волной смыло.

Хорошо, что плаваю неплохо. У бабы с дедом в деревне натренировался. Там речка неширокая была, мы с пацанами соревнования устраивали, кто быстрее туда и обратно. Каждое лето туда и обратно. Детство, детство, прекрасные годы. Вот черт, аж на слезу пробило. Особенно сейчас забирает, когда тут один сижу. Но это лирика. Так вот:

Плыву я значит, отрабатываю популярный в народе стиль: «По собачьи». Из очередной волны выныриваю, фыркаю, со стволов, телом своим многострадальным, кору сбиваю, кусты, что прямо по курсу, мордой-лица царапаю. Пытаюсь ухватится хоть за что ни будь, не получается, руки замерзли, пальцы ватные, да и несет с приличной скоростью. Молиться начал. Для начала православные молитвы, по-своему конечно, по дебильному, слов то не знаю, не научился, потом ветру, местному богу, затем предков помочь просил, ну а за тем и сразу всех, каких вспомнить смог, призвал в судьбе своей поучаствовать. Помогло. Не знаю, кто из них откликнулся, но вынесло меня на островок. Маленький, такой совсем, и сырой.

Долго я валялся и плевался, отдышаться не мог. Вокруг тьма непроглядная. Ночь наступила. Дождь моросит. Бодренький ветерок мурашки гоняет. На мне одежда Адама. Прекрасное время что бы сдохнуть. Почему одет так? Что тут удивительного. За то время, что я тут нахожусь, и что мне пережить пришлось, одежда того, порвалась. Теперь я на Маугли похож. Естество кожаный гульфик прикрывает на завязочках, вот и вся одежда, хотя нет, вру. Еще веревки две, на груди перекрещены, как у того матроса, лента с патронами, из старого фильма, не помню, как называется. На веревках этих у меня топор висел, с одного бока, а со второго нож, ключевое слово: «Висел», теперь не висит, смыло. Хорошо, что нож сохранился. Толку правда от него ноль. Согреть не сможет. Веток нарубить конечно получится, кустарника на этом озере полно, на хороший костер хватит. Но огонь-то как развести? Неправильный я попаданец. Другой хлопнул бы себя полбу и вуалям, искроглазое пламя пылает, и греет могучего героя, великого меня.