Голем (СИ) - Мануйлов Дмитрий - Страница 8

В салоне автомобиля повисла тягучая, вязкая, словно залитое в двигатель старое масло, тишина, но вот шестерёнки застоявшегося механизма с трудом и скрипом снова пришли в движение, и Ангелина протянула:

— Игорь, это ты?

— Верно, — Арес кивнул с едва заметной улыбкой, — Я рад, что ты меня узнала. Думал, годы совсем меня не пощадили… Кстати, того парня, что хлопает глазами слева от тебя, тоже зовут Игорь. Вот кто действительно изменился, но, скорее всего, его ты тоже должна узнать. Никого не напоминает?

Ангелина впилась в лицо Игоря взглядом, внимательно изучая форму подбородка, очертание губ, форму носа, изгиб бровей. В её подрагивающих радужках Лазарев видел своё отражение — отражение удивлённого, а оттого смотревшегося глуповатым парня, не вполне понимающего, что ему нужно делать, а потому — не делающего ровным счётом ничего. Девушка остановила взгляд на волосах Игоря, растрёпанных, непослушных, протянула к ним руку, нерешительно прикоснулась.

— Точь-в-точь как у Кости, — задумчиво пробормотала она, перебирая неаккуратную шевелюру. — А вот глаза…

— Как у тебя, Павла и Прометея, — кивнул Морозов. Едва расслышав последнее имя, Ангелина дёрнулась, словно от пощёчины; мечтательность из её взгляда исчезла, лицо ожесточилось.

— Где он? — голос девушки был наполнен холодом, способным, пожалуй, посоперничать даже со стихией Ареса.

— Не так важно, где именно он находится сейчас, — не меняя тона, ответил Морозов. — Главное — что буквально двадцать минут назад его не было в вашем родовом особняке.

— Я пробыла там? Сколько? Ничего не помню, — призналась Ангелина, с несвойственной благородным дамам непосредственностью потерев затылок.

— Двадцать лет, я же говорил, — покосился на неё Арес. Игорь негромко кашлянул.

— Двадцать три.

Лицо Ангелины замерло. Она поджала губы, посмотрела на Игоря искоса, словно боясь встречаться с ним взглядом, прикрыла глаза. Вздохнула.

— С ума сойти, — наконец пробормотала она, отвернувшись к окну. — Мой муж мёртв, сын — вырос без родителей, а я больше двадцати лет провела в летаргическом сне. И во всём этом виноват мой собственный отец, — она помолчала, наблюдая за проносящимися за окном зданиями. Дорога вильнула, уводя машину в обход города. — Возможно, было бы лучше, если бы я тогда умерла.

Игорь увидел, как мелко задрожали плечи матери, медленно и осторожно поднял руку, мягко притянул девушку к себе, обнял. Ангелина не сопротивлялась, её лицо уткнулось в измятую куртку Игоря, а он сидел и думал о том, что впервые в жизни сжимает в объятиях родную мать.

— Все будет хорошо, — убаюкивающим голосом забормотал он, понимая, что произносит банальнейшие слова в мире, и вместе с тем осознавая, что главное сейчас — это не прекращать говорить. — Мы наконец-то встретились, теперь мы будем вместе, всегда сможем поддержать друг друга…

Лицо матери по-прежнему скрывалось в складках одежды на его груди, а потому Игорь не сразу разобрал, что девушка пробормотала. Он замолк, чуть отстранился и переспросил:

— Что ты сказала?

— Отомстить, — на этот раз чётко произнесла Ангелина, подсжав и без того тонкие губы, — Я сказала, мы обязательно должны отомстить.

Игорь ответил не сразу. Его главной целью было спасение матери; конечно, он тоже ненавидел Прометея за то, что он сделал с его семьёй, и обязательно убил бы его, если бы ему представилась такая возможность, но был ли он готов положить на алтарь мести всю свою жизнь? Уверенности в этом он не испытывал.

Ангелина словно почувствовала колебания сына. Чуть отодвинувшись назад, она вскинула голову и пристально уставилась ему в глаза:

— Почему ты молчишь?

— Потому что не знаю, что мне следует ответить, — не стал кривить душой Игорь. — Знаешь, до последнего года я и понятия не имел о том, какой силой стихии обладаю — думал, всё ограничивается лёгкой одарённостью, что встречается у десятков разных дикарей. Я даже не знал, кто мои родители, ведь с раннего детства меня воспитывал человек, которого я знал, как дядю Сашу.

— Александр жив? — брови Ангелины с надеждой поднялись вверх. Игорь был вынужден её огорчить. Он печально покачал головой:

— Уже нет. Его убил Накал — элементаль из Дома Прометея, которого отправили за мной, — Игорь кашлянул, — Он сказал, что мы с ним братья.

Ангелина задумчиво прикусила губу, мысленно что-то подсчитала и произнесла:

— Да, это может быть правдой. У Павла был сын на несколько лет старше тебя. Кстати, — её словно осенило, — А где мой брат?

Чего в её голосе было больше — надежды или злости — Игорь не разобрал. Ясно было одно: если его мать встретится с Павлом, последнего ожидает не самый приятный разговор.

— Если что — она о том пепельном элементале, с которым мы недавно столкнулись, — дружелюбно подсказал Морозов, вызвав у Лазарева лёгкую вспышку недовольства.

«Ну что же, теперь я в любом случае не сделаю хуже», — подумал Игорь и произнёс:

— Твой брат охранял тебя. Стоял у входа в то здание, где ты лежала в родиевом саркофаге.

— Все эти годы? — брови Ангелины, словно жившие своей собственной жизнью, взметнулись вверх.

— Все эти годы, — подтвердил Морозов, видимо, решивший больше не выпадать из диалога. — Подозреваю, таким было его наказание. Это вполне в духе вашего папочки, верно?

Спорить Ангелина не стала. Вместо этого она зацепилась за слова Ареса:

— Наказание? За что? Он ведь вместе с Прометеем пришёл.

Игорь про себя отметил, как упорно она отказывалась именовать Главу огненного Дома своим отцом. Что ответить матери, Лазарев не знал. Зато, похоже, знал Морозов, и держать информацию в себе он даже не пытался:

— Большинство из тех, кто в курсе, что Павел не выходит за пределы территории особняка Прометея, считают, что это вызвано застоем в его силах. Якобы развитие перспективного сына Главы Дома прекратилось, и разочарованный отец запретил ему куда-либо выходить, приказав сосредоточиться на тренировках. Даже взрослые дети остаются детьми для своих родителей, особенно — если родитель силён и деспотичен. Другие, более осведомлённые, догадываются, что Павел участвовал в нападении на Земцовых, предполагают, что он не справился со своей работой, — Морозов кинул быстрый взгляд назад через водительское зеркало, — и думают, что причина недовольства Прометея заключается именно в этом.

— И что же из этого правда? — изобразила участие Ангелина. У неё наверняка было немало талантов, подумал Игорь, но среди них явно не было актёрского мастерства, потому что лицо девушки явно выражало, насколько она не в восторге от долгих подводок Морозова. Увидев, что Игорь на неё смотрит, она расслабила нахмуренные брови, чуть покачала головой и закатила глаза. Игорь улыбнулся: почему-то это простое действие показалось ему очень милым.

— Правда? — переспросил Морозов, словно ведущий какого-нибудь телешоу, привлекающий к себе максимум внимания. — Ни то, ни другое. Так уж вышло, что правду из ныне живущих знают лишь несколько человек. Почти все из них — члены Дома Прометея. — Арес едва заметно улыбнулся, наслаждаясь моментом, к которому так тщательно подводил своих слушателей. — Кроме меня.

Определённого эффекта Морозов достиг: Соня, до этого безучастно глядевшая в окно и делающая вид, будто совсем не причастна к происходящему, с шумом втянула воздух и покосилась на Ареса. Ангелина чуть наклонила голову набок, ожидая продолжения. Всё это мелькнуло где-то на границе внимания Игоря, потому что он и сам невольно напряг слух. Всё-таки Морозов оказался действительно хорошим рассказчиком. Разве что историю для демонстрации своих повествовательных навыков он выбрал не самую уместную, о чём ему не преминула сообщить Ангелина:

— Игорь, ты уснул? Что там с моим братом?

Морозов едва заметно поморщился. Видимо, он ожидал несколько иной реакции, но, к его чести, изображать из себя оскорблённую невинность он не стал и ответил:

— Он позволил сбежать твоему сыну, — Арес указал пальцем себе за спину, на Игоря, — А точнее, старику-Клинкову с ребёнком на руках. Дал им уйти из дома Земцовых, когда его со всех сторон окружали элементали Прометея.