Грешник. На острие (СИ) - Шерр Анастасия - Страница 9

– Лерочка, – ответил психиатр добродушно, склонив голову набок. – Милая моя. Я понимаю вас. Но смею заверить, что диагноз настоящий. К тому же импульсивное расстройство – это не единственное, что таится под маской симпатичного молодого человека. Там абсолютный моральный урод. Психопат, переплюнувший по набору отклонений некоторых маньяков.

Я сглотнула и отпрянула.

– То есть? Вы хотите сказать, что у него имеются ещё какие-то расстройства?

– Именно это я и хочу сказать, Лерочка. Видите ли, есть кое-что ещё. Диссоциальное расстройство личности. Слышали о таком?

Я отрицательно мотнула головой.

– Нет. Что это?

Психиатр вздохнул.

– Социопат. У этого человека нет мук совести, потому что и совести нет. Нет ни страха, ни сочувствия, ни сожаления. Как животное. Живёт на инстинктах. Голод, секс, убийства. И опять по кругу. Его беспокоят лишь его желания. А добавьте сюда ещё и жажду насилия, получите Шамиля Хаджиева.

Молча хлопая глазами, я долго не могла ухватить за хвост одну-единственную мысль. Может посадить его было бы лучшим решением? Только вот такие решения принимать не мне. И я ни за что на себя подобное не возьму.

– Я знаю, о чём вы сейчас думаете, Лерочка. Но очень не рекомендую этого делать. Если он поймёт в какой-то момент, что вы не на его стороне, боюсь, вам придётся хуже, чем тем вышибалам, которых он прирезал. Мой вам совет. Помогите его отмазать и забудьте. Других вариантов тут нет. Возьмите деньги и сделайте всё, что от вас потребуется, раз уж ввязались. С такими, как он, лучше не ссориться. Вы ещё так молоды. Кстати, что вы делаете сегодня вечером? Не хотите поужинать?

Я продолжала пялиться на Льва Вениаминовича, а тот, как ни в чём не бывало продолжал улыбаться.

– Ээээ… Вы знаете, я замужем. Спасибо за совет и за беседу. Я пойду.

Психиатр вздохнул, провожая меня взглядом до двери. Ну и разговорчик вышел. Собственно, как и клиент мне попался…

Город окутал вечер, зажглись фонари и витрины. Я притормозила у магазинчика у дома, прикупила бутылочку вина. И тут же взяла пару салатов в пластиковых упаковках. Да, с питанием у меня дела обстоят ещё хуже, чем с личной жизнью. Мужиков я хотя бы на работе вижу. Вечно куда-то бегу, тороплюсь, забываю о себе. Эх… Вот пошла бы по стопам любимого папы или вышла замуж за одного из его блатных партнёров, глядишь, икру бы наяривала по ресторанам. И спала бы до обеда. О, шоппинг ещё.

Заехав на парковку у дома, первым делом проверила камеры. Дома всё в порядке. Я грустно хмыкнула. Так, чего доброго, скоро параноиком стану.

Сигнализация работала, замки в порядке. Как только захлопнула дверь, кто-то постучал, и я, встав на носочки, посмотрела в глазок. Светка. Её синее, вечно опухшее от побоев лицо за километр видно.

– Чего? – распахнув дверь, одарила её неприязненным взглядом. Нет, Светка баба неплохая. Не пьёт, хоть из-за муженька и выглядит, как алкашка на последней стадии. Пашет, как лошадь ломовая. Сына вон как-никак поднимает, да ещё и мудака Васю содержит. Добрая баба, не злая. Нет в ней стервозности и яда. Но меня жутко раздражает своей бесхребетностью. Ладно тебе на себя наплевать. Но сын-то! Неужели не жалко ребёнка? Он в каком-то вертепе растёт. Постоянные пьянки, отцовские собутыльники, битая мать, а иногда и самому мелкому прилетает. Ну как так-то, а?

– Лер, ты это… Извини меня, ладно? В общем, я неправа была. Ты ж за нас с Сашкой заступилась, а я… Да я просто Ваську боюсь. Сама знаешь, скорая и менты надолго его не задержат, нужен он им там. А он домой вернётся потом и опять нас отметелит. Да и у тебя чтоб из-за нас проблем не было. Сколько раз ты уже меня спасала. В общем, спасибо и на вот. Тебе испекла, – Светка протянула мне пирог, прикрытый белой салфеткой. – С капустой.

Хотела я её послать подальше с благодарностями, но есть хотелось зверски. Вряд ли этот голод утолит салат. А ждать доставку долго. Голод, как известно, не тётка и даже не тётка из прокуратуры. Его фактами не заткнёшь.

– Давай свой пирог.

Поужинав в кое-то веки не наспех и запив всё это дело парой бокалов вина, я упала на диван и, включив первый попавшийся телевизионный канал, закрыла глаза. Приятная тяжесть в желудке и алкоголь разморили окончательно, и я отрубилась.

А проснулась посреди ночи, вскочив от какого-то шороха. Будто кто-то стоял совсем рядом. Мне спросонья даже тень привиделась. Тень, мелькнувшая на кухню. Тааак… Всё же паранойя? Или вино было палёное?

Тихонько поднялась, щёлкнула пультом, выключая телевизор. Я-то в своём доме каждый уголок наизусть знаю. А тот мудак, который ко мне пробрался (если это не глюк), пусть теперь постарается живым отсюда выползти.

Как назло забыла, куда вечером кинула телефон и под руки ничего не попадается. Ничего, что можно было бы использовать, как оружие. А может это тень с улицы? Ведь сигнализация не среагировала. Да и замки я поставила мощные. Их в принципе сложно открыть, а сделать это, не издав ни звука – и вовсе невозможно. По крайней мере мне очень хотелось так думать.

На кухне никого не было. С улицы падал свет фонарей, и я бы обязательно заметила, если бы здесь кто-то прятался. Но ощущение, что за мной наблюдают никуда не делось. Сердце подпрыгнуло к горлу, в зобу, что называется, спёрло дыхание. Не то чтобы мне впервой, но всё же страшно. Потянулась к органайзеру с ножами, вытащила самый большой. Этим тесаком можно и голову снести, если постараться. Главное, успеть им воспользоваться.

Прикусила губу и на полусогнутых пошла назад. Сейчас дойду до выключателя, потом уже при свете осмотрю квартиру. Это всё нервное напряжение. Отец со своими проблемами, погром, скорей всего устроенный им же, чтобы я, испугавшись, приняла его помощь в виде вышибал-надзирателей. Хаджиев этот ещё… Всё навалилось разом, я устала, перенервничала. Вот и кажется да мерещится всякое.

Но до выключателя я не дошла. Кто-то, подозреваю, совсем не глюк, а очень даже реальный человек, схватил меня сзади, одной рукой ловко зажимая рот, а второй вырывая из моих пальцев нож. Я тут же сгруппировалась и врезала сволочи локтём в живот. И едва его не сломала. Свой локоть.

Застонав от боли, всего на мгновение потеряла контроль над своим телом, и вот я уже лежу лицом вниз на ковре. Чувствую мягкий ворс на щеках и во рту. Пытаюсь заорать, но подонок снова затыкает мне рот, только теперь уже не ладонью, а влажной тряпкой. Я понимаю, что вдыхать это не нужно, но боюсь отключиться раньше от нехватки воздуха. Борюсь со здоровым бугаиной ещё с минуту, пока окончательно не выбиваюсь из сил. И тут в ужасе осознаю, что мне в поясницу тычется что-то твёрдое. И вряд ли это грёбанный степлер.

Наверное, именно от страха быть изнасилованной каким-то уродом, открываю в себе второе дыхание и, пошарив рукой рядом, нащупываю что-то острое. При падении мы опрокинули журнальный столик, из него посыпались письменные принадлежности и ручка, как нельзя кстати, оказалась рядом. Сжав её в руке, бью подонка наотмашь, вовсе не уверенная в том, что у меня получится в такой позе его задеть. Но тут же ручка втыкается во что-то твёрдое, слышу сдавленный стон и хриплый смех. Чего? На меня напал мазохист? Жаль, додумать эту интереснейшую мысль мне не позволяет удар между лопаток.

Я слышу утро. Именно слышу, потому что лежу на полу лицом вниз. До меня доносятся звуки с улицы. Сигналят машины, кто-то где-то делает ремонт. А у меня болят шея и рёбра. И холодно почему-то. Наверное, потому что я голая. Почему я голая? И почему на полу? С криком вскакиваю, падаю на задницу и на ней же отползаю к дивану. Часто, сбивчиво дыша, осматриваю свою квартиру.

Перевёрнутый стол, разбитая статуэтка, которую мне на прошлый год подарил Геннадий, решивший сэкономить на премиальных, разлитое вино. Меня передёргивает от догадки, что всё произошедшее ночью не плохой сон, а реальность. Реальность, которая была совсем рядом, касалась меня своими руками и… Раздевала? Что ещё? Что этот ублюдок сделал со мной ещё?