Бьерн. Том 3 (СИ) - "Василий" - Страница 38

Они подожгли несколько зданий, но успеха это не имело. Люди, живущие металлом, к пожарам привычные, тушить начали сразу, едва появились ополченцы, гарантирующие безопасность.

Уже утром, под руководством местных жителей, мы выставили отряды на ведущих к городу тропах, закрывая возможность внезапного удара. Сил хватило в упор, полсотни человек в поселении, и ещё сотня в десятке спешно оборудуемых опорных пунктах в округе.

Страшно так рассредоточивать силы: вырезать десяток человек ночью опытным воинам такого уж особого труда не составит. И заиметь подобным образом наши ружья и, что важнее, порох. Так что, едва стал понятен масштаб проблем, тут же отправил один из кораблей в Бродно с запросом подкреплений и письмом для Густава. Пора ему сюда вести своё изделие.

Сам занял один из опустевших домов, совсем не удивившись, когда рядом возникла Фиона, за которой один из ополченцев тащил большой мешок с вещами. Кажется, из-под женского надзора мне теперь никуда не деться.

Проводив взглядом Фиону, почесал в затылке и тихо пробормотал:

— Ну и хрен с ним, она хоть готовит вкусно. Я первый, что ли, кто променял свободу на борщ?

— Плотный огонь, говорите?

— Да, Ваша Милость, два-три десятка стволов.

— Усадьба, раскинувшаяся в небольшой долине, смотрелась как на картинке. Зелёные луга с пасущимися в отдалении овцами, двухэтажное каменное здание, утопающее в зелени и с фонтаном перед фасадом, окружённое невысоким каменным забором. В таком месте хотелось бы жить каждому.

И, при этом, из каждого окна стреляли. Ополченцы попытались взять штурмом, но, потеряв несколько человек, отошли. Эта долина запирала самую большую тропу к посёлку, взять её и разместить опорный пункт именно здесь задача необходимая.

Это понимают и наши враги, набив дом людьми и оружием. Благородные пытались встретить ополченцев ещё на входе в долину, но держать там позицию оказалось сложно, и им пришлось отойти в дом.

— Ждём ночь и идём на штурм, что тут думать, — бросила Фиона, поглядывающая на дом поверх винтовки.

Вскинув ствол, женщина выстрелила. И судя по крикам ярости — удачно. Я же едва заметно усмехнулся. Конечно, приятно, когда в тебя верят, но огнестрельное оружие — дело такое, уравнивает всех. Впрочем, выбора у меня особо и нет. Легче пробиться самому, чем потерять десяток человек при штурме.

Как и сказала лесная ведьма, к вечеру я подкопил энергии и оказался в бою. Шёл дождь, свет спутников планеты не пробивался сквозь густые тучи, даруя столь необходимую скрытность.

Оглядев бойцов, я перемахнул камень, за которым мы прятались, и неспешно пошёл в сторону особняка. Достал револьвер, перекинул из-за спины в руку тяжёлый, окованный металлом щит и, глубоко вдохнув, устремился вперёд.

Перепрыгнул невысокий каменный забор, припал к земле, составил программу движения и вбросив немало скверны на её выполнение. За спиной взлетел грунт, а я, развернувшись в воздухе, влетел в окно второго этажа, разбивая ногами ставни и доски, которыми оно было заколочено изнутри.

Инерция оказалась так велика, что тормозить пришлось ногами о противоположную стену помещения. Извернувшись, упал на одно колено и открыл огонь. Шесть выстрелов, пять раненых или убитых. Стрелял как можно быстрее и только один удачно сидел, получив пулю в голову.

Бросить оружие, выхватить второй ствол и, поднявшись, совершил ещё шесть выстрелов. Трупы. Перезарядка и выплеснуть скверну на защиту. Пинком выбросил один труп изнутри комнаты в коридор, с удовольствием услышав два выстрела, вышел следом.

Два выстрела, и выглядывающий из комнаты дальше по коридору аристократ пораскинул мозгами. Грохнуло, легонько качнулся щит, поймав вражескую пулю. Я выстрелил в ответ трижды.

Метнувшись вперёд, вломился в комнату, откуда стреляли. Попытка благородных прикрыть дверь меня не остановила. Скорее, наоборот, они просто потратили зря порох, стреляя сквозь дерево. А я, оказавшись внутри, пристрелил дальнего от меня, проломил череп рукояткой револьвера ещё одному, сделав шаг, и, ударом ноги в грудину, под раздавшийся хруст костей, впечатал третьего противника в стену напротив. Два шага вправо, и удар щитом снёс голову последнему.

В очередной комнате меня встретили парой выстрелов и саблями. Играть в игры я не стал, и, приняв пули на щит, пристрелил всех. Кинув взгляд на щит, поморщился: в паре мест пробит насквозь. Что поделать, полностью стальных щитов в полсантиметра толщиной никто не производит. Тем не менее, пока свою роль выполняет, так что я продолжил ломиться в комнаты, остро жалея, что нет гранат.

Как раз заканчивал со вторым этажом, когда с улицы раздались выстрелы. А там уже, после того, как я открыл входную дверь, внутрь ворвались и бойцы. Живых мы в доме не оставили.

Утром, проверив окрестности, я ушёл обратно в посёлок отдыхать, оставив ополченцам новый опорный пункт.

На следующий день ситуация повторилась, хотя всё оказалось проще: цель не такая укреплённая, и бойцы действовали, в основном, сами. Надо же им учиться? Пусть это и стоит жертв.

За дальнейшие пятеро суток мы взяли шесть имений, обеспечив контроль дальнего от посёлка медного рудника. Сил на надёжный контроль такой большой территории не хватало, пришлось нарядить в броню местных крестьян для демонстрации нашего числа. Впрочем, стрелять их научат довольно быстро, а большего сейчас и не нужно.

— Ты закончил с войной? — поинтересовалась Фиона, когда я, выспавшись после рейда, завтракал.

— Угу, — лениво копаясь в каше ложкой, с апатией ответил я.

Устал за эти дни. Много переходов по горам, короткие стычки, кровь и мозги по стенам. Я даже не был у местных металлургов. Некогда. Пока не прибыло подкрепление, всё зависит от наших полутора сотен человек. Победить таким числом можно, а вот контролировать территорию уже сложно. Вот и приходилось носиться, как ошалевшему.

— Доешь, пойдём, кое-что посмотришь.

Я уныло кивнул, и, всё же, запихнул в себя кашу. Вкусная, как и всегда, но есть не хочется. Потом собрался, зарядил револьвер и последовал за Фионой.

В городе металлургов вся дорога вымощена шлаком. Ближе к цехам я остановился и присел на корточки, смотря под ноги. Не ошибся, под ногами краснело ржой. И чем ближе к печам, тем больше чугуна, пока не остался практически только он.

Шлак и чугун тут уже лежали кучами, заставляя меня недоверчиво крутить головой. А ведь верно — это свинское железо, ковать которое нельзя, а для нормальных отливок совсем не тот процесс, который, мы могли наблюдать, подойдя ближе к работающей печи.

У меня на глазах двое парней отодвинули ломами кусок печи, снизу у которой вытекал шлак, просунули и длинными, изогнутыми кочергой железками, вытащили пару больших кусков крицы, и тут же стали расковывать на огромной наковальне.

Тем временем, печь закрыли, щели замазали глиной, несмотря на жар, а сверху в неё посыпалась очередная порция древесного угля и пережжённой руды. Всё происходило удивительно споро, и через десяток минут совсем не остывшая печь уже накачивалась воздухом из здоровенных мехов.

Причём меха тоже не простые, а работающие от водяного колеса, которое питал отведённый от горной речки акведук.

У меня на глазах крицу порубили на части, подогрели и проковали ещё, получив достаточно ровные слитки металла.

Несмотря на общую выверенность и точность процесса, меня дико задушила жаба, видя, как после чистки печи рабочие откинули в сторону шлак с немалым количеством медленно остывающего чугуна.

Я поджал губы, но ничего не сказал. При данном процессе, чугун — отходы. Причём температуру ещё и специально не повышают, чтобы его вышло поменьше.

— Как работа, Ваша Милость?

Повернувшись, окинул взглядом низкорослого широкоплечего мужчину, воинственно выставившего короткую седую бороду в подпалинах. Вообще, если не знать, то можно и не догадаться, что он гном. Подумаешь, полтора метра ростом, ведь чего только не бывает у людей.