Дела семейные (СИ) - Пастырь Роман - Страница 19

Я хочу сказать, что выглядела она неопасно. Как самая обычная бойкая девчонка. А настроение у меня плохое было. Так и вышло, что заклинило. Прямым ударом ноги её как-то неловко встречать было, а захотелось. Вместо того чтобы увернуться, я затупил, так и нарвался.

На обнимашки.

Мелькнула мысль, что сейчас это чудо сожмет покрепче и сломает мне хребет, и что надо бы её быстрее по темечку стукнуть, но снова как-то рука не поднялась. Да и ломать хребет она не стала.

— Эй, — начал я сопротивляться. — Отпусти!

— Ты что, не любишь обнимашки? — не разжимая клешней, она посмотрела на меня.

«А глаза такие же зеленые, — отметил я. — Как и волосы — светло-пепельные. Если забыть про всё, то и правда можно нас за брата и сестру принять».

Но забыть при всём желании не получится.

— Слушай, не брат я тебе. Если ты не слышала, эта Мария вполне определенно заявила, что я не её сын.

— Да всё я слышала, — эта бешенная белка отпустила меня. — И что с того?

— В смысле? — я такую степень неадекватности только от хабалистых бабок на рынках видел да от пропитых алкашей. — Если я не её сын, значит, и не твой брат!

— Так ты же похож на нас! — привела убийственный аргумент эта фурия.

— Потому что на мне ставили эксперименты! — рявкнул я, не сдержавшись. — А родственных связей между нами нет!

— А, ты про это… — она опустила взгляд и прикусила губу. — Так меня она тоже не рожала, и что?

Я открыл рот и не нашёлся, что сказать. В смысле, не рожала?

— Как тогда ты можешь быть их дочерью?!

Я сражался с наёмниками. Спускался в Колодец. Убивал монстров и демонов. Бил колдунов. Прошёл через тяжелейшие тренировки.

В этом стыдно признаться, но вопрос я задал тоном, полным подбирающегося отчаянья.

— Вот так! — победно улыбнулась она.

Должен признать, это самый быстрый и мощный вынос моего мозга. Дыши, Спартанец, дыши. Вдох, медленный выдох. Вдох, медленный выдох.

— Так… — протянул я, попятившись. — Давай по порядку. Как тебя зовут?

— Тамара! — с гордостью заявила она.

— Отлично. Я — Спартанец. А ты — Тамара. Вот и познакомились.

— Братик! — радостно воскликнула она и снова на меня набросилась.

На этот раз я попытался увернуться, но не тут-то было. Девушка легко меня догнала и схватила, начав тискать.

Эта мелочь, метр шестьдесят от силы, начала тискать широкоплечего меня, метр восемьдесят пять. Куда катится мир… Какой позор… Может, скинуть её с крыши?

— Так! — твердо сказал я, вырываясь из объятий. — Давай проясним.

— Давай! — кивнула она, продолжая улыбаться.

Я так сразу и не смог определить, милая это улыбка или ухмылка кровожадного маньяка, который собрался потрошить доброго Спартанца, который всё никак не может придумать, куда спрятать труп этой сумасшедшей.

— Мария Гроза тебя не рожала? — спросил я, внимательно за ней следя.

Вдруг набросится и кусаться начнет?

— Нет. Мама меня не рожала, — легко ответила девушка.

— Тогда, может, Люций Вологда спал с твоей матерью и… получилась ты?

— Не думаю… — она и правда задумалась. — Мама умерла раньше, чем я встретила папу. Надо спросить у мамы.

Моё левое полушарие достало револьвер и выстрелило в правое. После чего полезно искать мыло и веревку.

— Сколько у тебя мам? — почти ласково спросил я.

С психами же так общаться надо. Ласково.

— Это сложно… Я запуталась, — расстроилась девушка. — Ваш язык такой сложный! Столько усложненных понятий!

— Ваш? — зацепился я за слово.

— Да, который я учу. Не понимаю, чего тебе не нравится, братик. Ты всегда такой скучный? — надула она губы обиженно.

— Извини, — я почти смутился. Самую капельку. На одну миллионную миллиметра. — Наш язык для тебя не родной? Откуда ты?

— Мама с папой называли это место десятый ярус.

Однако.

— И ты оттуда?

— Да, я же это сказала! Какой ты глупый, братик!

Она отразила мой «ласковый» голос, подражая интонации: ну ничего, и тебя вылечат.

— И Вологодские встретили тебя там? — продолжил я добиваться хоть какой-то ясности.

— Почему ты их так называешь? Они мама и папа.

— Ответь, — упрямо попросил я.

— Да, они нашли меня там. Доволен? — обиделась она на меня.

Хорошо, с этим моментом прояснили.

— Получается, ты не родная их дочь?

— Почему не родная? — возмутилась Тамара. — Они дали мне свою кровь!

— Как и мне? — дошло до меня.

— Да! — довольно воскликнула она, что я, эдакий тугодум, наконец-то понял.

— У вас так принято?

— Как? — переспросила она.

— Если дал кровь, то становишься семьей?

— Да… — сказала она неуверенно. То ли сама не понимала, то ли опять удивилась моей непонятливости. — Они меня совсем беспомощной подобрали. Спасли от голодной смерти. Вырастили. Дали свою кровь. Они мама и папа, — фанатично заявила девушка.

— Ну а меня они купили, ставили против моей воли эксперименты, при этом угробили десятки других детей. Так что мне они не родители.

— Но как так? — не поняла она.

— А вот так, — раздраженно ответил я.

— Братик, глупости говоришь. Ты, наверное, просто расстроен, что мама злую тётю включила.

То, что видели мои глаза, и то, что слышали уши, жестко контрастировало. Глаза видят сформированную девчонку с сиськами, которыми она ко мне прижималась, а уши слышат речь маленького ребенка.

Тьфу, блин.

— Слушай, сестренка, — выдавил я из себя улыбку. — А расскажи, как ты с родителями жила? И что у тебя за мир? Я на десятом ярусе не был, ничего про него не знаю.

— Расскажу, — легко согласилась она, но быстро обломала. — Если победишь меня!

— В чем? — насторожился я.

— В бою, конечно, — ответила она как само собой разумеющееся.

После чего отпрыгнула, провела носком ботинка перед собой линию, а большим пальцем шмыгнула по носу, второй рукой призывающе мне махнув.

— Я с детьми не дерусь, — начал я косить.

— Детьми? — она перестала дергаться и изображать боксёрские обманки. — А здоровья хватит?

Крутанувшись, она с вертушки прописала мне ступней в голову. Я принял удар на руку и ощутил всю мощь хрупкого тела.

На семь злых Гатсов где-то вышло.

Что-то она больше не кажется мне хрупкой. Может, всё же скинуть её с крыши?

Такен раздраженно смотрел на троицу незваных гостей. Дружественных чувств не то что с каждым днем, а с каждым часом оставалось всё меньше и меньше.

Люций безмятежно сидел на стуле и смотрел в окно. Мария злобно сопела, её ноздри раздувались, а волосы подрагивали. Тамара же болтала ногами на стуле и улыбалась.

— Какого хрена?! — Такен сдержался, не стал показывать всю гамму эмоций и высказался лаконично.

— Вот именно! — Мария запылала гневом. — Почему этот гад напал на мою дочь?!

— Мама, не ругайся на братика, — попросила Тамара. — Я сама предложила ему подраться. Чтобы познакомиться. Папа ведь говорил, что люди лучше всего в бою познаются.

Люций прикинулся ветошью и сделал вид, что его здесь нет. Мария насупилась, сверкая глазами. В буквальном смысле.

Такену же очень захотелось схватиться за голову. Совсем не так он представлял встречу с Вологодскими.

— В общем, я не хочу больше это слушать, — сказал он. — Уходите.

— Ты нас выгоняешь? — холодно спросила Гроза.

— Мария. — Люций перестал прикидываться ветошью и подал голос: — Возьми дочь и выйди.

— Люций… — та перевела взгляд на мужа и любой бы на его месте предпочёл выпрыгнуть в окно.

Но не Люций.

— Выйдите, — повторил он спокойно. — Подождите в наших покоях. Ничего не делай.

— Идем, — поднялась Гроза и потянула дочь на выход.

— Ну мам! — возмутилась та. — Мне же интересно-о…

Слово она договорила уже за дверью.

— Прости, Такен, — искренне извинился Люций. — Мы как снег на голову.