Приключения Капрала Шницеля (СИ) - "Mortu" - Страница 32

— Ничья, или как? — спросил морпех после глотка воды.

— Зачем откладывать хорошее дело на потом, — не согласился Вакариан, — как вы относитесь к Ди-Эм-Аркам? (англ: DMR, Designated Marksman Rifle, полуавтоматическая винтовка повышенной точности)

— С "Мэттоком" служил, — пожал плечами капрал. — Что у вас на уме?

— Пятнадцать минут, триста мишеней, от пятидесяти до трёхсот метров, чтобы совсем уж исключить случайности, — предложил галакт, пошевелив мандибулами.

— Месье знает толк в извращениях, — сказал какой-то матрос, а Щитт вздохнул и потянулся за названным оружием.

Человек встал "к барьеру" первым, прильнув к прикладу левой щекой. Зуммер пискнул, обозначив появление мишени. "Совсем, как в первый день", мелькнула мысль в голове у капрала и растворилась в череде выстрелов. Мишень — огонь, мишень — огонь… десантник выбивал цели словно под метроном, его мир словно сузился до голографических шариков, толчков отдачи и рокота вылетающих из ствола пуль, Алекс не считал попадания, вновь и вновь наводя винтовку на появляющиеся в поле зрения объекты и как будто проснулся, когда подсветка тира отключилась, а сзади заорали и захлопали по спине. Двести девяносто семь. Стоявший чуть поодаль Рамирес украдкой показал спине турианца средний палец — хрен получится у инопланетного каброна (исп: cabron, козёл) побить рекорд базы. Таких стрелков, как слишком старый для своего звания капрал, матёрый старшина не видел уже давно, с тех пор как сам служил на Торфане.

Гаррус снял визор и сосредоточился. Ошибочно подумав, что протеже Шепарда не выдержит темпа, скопированного с турианского экзамена на звание мастера стрелка, безопасник загнал себя в угол — его собственный результат в своё время был на один балл выше, но человеческая винтовка, вжавшаяся в грудной панцирь напоминала о том, что сделать не больше трёх промахов в такой длинной серии это скорее искусство, чем наука. Послав сомнения подальше, Вакариан открыл огонь. Победа и поражение на самом деле не имели большого значения, галакт уже договорился с новым Спектром о зачислении в его команду и подал заявление об увольнении из СБЦ, а в тир пришёл собственными глазами посмотреть на людей, которые скоро будут прикрывать его спину. Когда турианец сделал последний выстрел, то воцарившуюся тишину нарушил одинокий возглас, "маа-чод!" (грубое пенджабское ругательство, в данном случае означающее примерно "твою мать"). Гаррус взглянул на табло, и подал руку сопернику.

— Вы очень хорошо стреляете, Щитт.

— Вы лучше, — вздохнул человек, ответив на рукопожатие.

— Разница на один балл, — покачал головой победитель, и великодушно предложил, — спишем на статистическую погрешность. Давай на "ты"?

— Не вопрос, Гаррус.

— Эх капрал, — раздался знакомый голос, — не жалеешь ты стариковские кости, придётся мне честь Альянса защищать.

— Алан, побойся Шаб-Нигуррата, я тебя старше, — ответил десантник.

— Тем более, должен был за лишние три года научиться не мазать, — ехидно поддел товарища Спектр и забрал у галакта винтовку. — Давненько я не брал в руки "Мэттока".

Диверсант зевнул, приложил оружие к правому плечу и открыл огонь. Пристально наблюдавший за командиром десантник вздрогнул от лёгкого толчка в спину, но это была всего лишь присоединившаяся к зрителям кварианка, чувствовавшая себя спокойнее рядом с другом. Эшли тоже смотрела на Шепарда, но украдкой, несколько издалека. Девушку тянуло к бравому офицеру, воплощавшему собой как бы не идеал военного, но вбитая с детства дисциплина не позволяла ответить начальству взаимностью, и ей приходилось ограничиваться фантазиями в спальной капсуле. Тем временем, Спектр выпустил последнюю пулю, отошёл от барьера и опустил винтовку. Табло высветило результат — триста, ни единого промаха. По тиру вновь пронеслись крики восторга, перемешанные с аплодисментами — турианец наконец был посрамлён.

— Ни хрена себе, — Щитт шепнул подошедшему коммандеру, — ты за это кличку получил?

— Нет, конечно, — хитро ответил диверсант, возвращая "Мэтток" на стенд, — просто я великолепно готовлю шницель по-охотничьи, а мой сосед по комнате в академии был из Дрездена.

— Егерь! — бас оружейника перекрыл разговор. — Сколько лет, сколько зим!

— Мачете! — обрадованный неожиданной встрече спецназовец пожал протянутую руку бывшего сослуживца и хлопнул того по плечу. — Какими судьбами?

— Ну, с моей ногой по астероидам больше не поскачешь — испанец хлопнул по штанине, отозвавшейся металлическим гулом, — так что, сам понимаешь. Кстати, — он указал на отошедшего с кварианкой капрала, — твоя школа?

— Не поверишь, самородок. На Иден Прайм нашёл, в ополчении. Будешь ржать, но бывший луддит, — негромко ответил Шепард, снова зевнув.

— А что смешного, забыл, как сам на Миндоаре охотился? — возразил старшина.

— На батаров… умеешь ты настроение испортить. — Диверсант помрачнел и повернулся к стоящему рядом турианцу, — Гаррус, знакомься, Диего Рамирес, мы вместе служили на Торфане.

— Гаррус Вакариан, — галакт протянул руку старшине и спросил, — спецназ?

— Разведрота, — поправил его Мачете. — Егерь тогда только семёрку получил и командовал взводом спецуры, приданным батальону. Кровавое дело было, но ни один батар не ушёл.

— Слушай, старшина, а тебе здесь не скучно? — Алан оценивающе посмотрел на старого знакомого.

— Издеваешься?

— На Нормандии интендантом служит один неприятный тип. Есть мнение, что излишне меркантильного прапора стоит заменить на мастер-старшину Рамиреса.

— Ты серьёзно? — глаза немолодого унтера загорелись надеждой.

— Спектр я, или нет? Тем более одна бабка нашептала, что Джонс месяцы до пенсии считает, сильно возмущаться не будет, а Андерсона я уговорю.

— Гляжу, ваши порядки не слишком сильно от турианских отличаются, — галакт решил прокомментировать увиденный инцидент кумовства.

***

Тали потянулась в спальной капсуле и зевнула под фиолетовым забралом шлема. Наконец-то за месяцы прошедшие с начала Паломничества девушка чувствовала себя на месте. Не дома — для этого не хватало сонма снующих везде скафандров и незатихающего гомона кварианской речи, но на месте. На Кочующем Флоте адмиральской дочке негде было познакомиться с обжигающим презрением от каждого встречного, шёпота "ещё одна воровка" за спиной, а то и с оценивающими взглядами от турианских извращенцев. Девушка, конечно, была далеко не первой, обнаружившей, что кварианский костюм среди цивилизованных галактов является клеймом неприкасаемого, да и предупреждена была не раз, но оказалась морально не готова к гнёту суровой реальности.

Адмирал Раэль не баловал чадо, так что от простого кварианца, отправившегося в ритуальное путешествие с чистым сердцем и голой кормой, Тали отличалась только превосходным образованием, да элитным набором программ в продвинутом инструментроне. Первое помогло ей попасть на интересную планету и изловить там одиночного гета, а второе позволило вытянуть из памяти поверженного робота счастливый лотерейный билет. То есть, это сейчас девушка считала его счастливым, а пару недель назад, сжав зубы от боли в раненном боку и укладывая тело убитого турианским наёмником товарища в мусоросжигательную печь, она думала, что хуже уже не будет.

Жизнь среди людей стала разительным контрастом на фоне недружелюбной галактики. Пристанищем стал, словно вышедший из сказки, новейший космический корабль с выкованным из титана капитаном, за которым она чувствовала себя как за каменной стеной. Команда относилась к гостье с симпатией, один из десантников за несколько дней стал хорошим другом, и даже с соперницей по вниманию Шепарда сложились почти приятельские отношения. О, Шепард… Тали совсем по-щенячьи втрескалась в своего спасителя, до самых кончиков заострённых кварианских ушей, а Спектр как назло проводил свободное время с Эшли. Вот если бы позавчера на плечах лежали руки не Щитта, а Алана, и не поправляли стойку с дробовиком, а… Девушке пришлось отогнать мечты подальше, так как без пакета Нерв-Стим в проклятом костюме счастья нет. Девушка решительно открыла капсулу и выбралась из неё. Впереди была борьба со вселенским злом — "Злыми Космическими Роботами", как именовал Жнецов и их пособников Александр, при этом парадоксально считающий войну её народа с гетами попыткой геноцида и худшей ошибкой за всю многовековую историю.