Помню тебя (ЛП) - Уэст Кэтрин - Страница 19

Его взгляд искоса говорил: «Я не дурак».

— Именно. Так что, если винодельня несет убытки, то и я тоже. Разве не целесообразно с моей стороны сначала разобраться? Посмотреть, сможем ли мы найти способ увеличить доходы?

— До сих пор винодельня тебя не интересовала. Зачем беспокоиться сейчас?

— Пока не знаю. И я не знаю, почему отец так сильно хочет закрыть это место, если не считать финансовых убытков. — Таннер обдумывал ее ответ, и Натали видела, как играют желваки на его скулах. — Как ты, вероятно, знаешь, другие держатели акций — мой отец и дядя. Чтобы закрыть «Майлиос», мы все должны быть согласны. Я понятия не имею, где сейчас дядя, и не думаю, что отец пытался с ним связаться. Если ты и правда так переживаешь за свое положение, почему бы просто не предложить выкупить отцовскую долю?

У Таннера отпала челюсть.

— Ты шутишь? — Он хрипло рассмеялся. — У меня нет таких денег. Да даже если бы и были, сомневаюсь, что твой отец согласится мне руку пожать, не говоря уже о продаже доли в винодельне. Но я не недооцениваю твое влияние на Хэла. Он прислушивается к тебе. Я только что это видел.

— Это плохо?

— Нет. Но тебе придется быть немного более убедительной, если хочешь, чтобы я поверил, что ты действительно желаешь помочь.

Вокруг тяжело легла неуютная тишина, не давая вздохнуть.

— Не уверена, как смогу это сделать, если ты ясно дал понять, что не будешь работать со мной.

Наконец он рвано вздохнул.

— Да. Об этом. — Таннер пожал плечами, еще недоверчивый, но в его глазах сверкнул новый свет. — Если ты правда серьезно, я дам тебе шанс. Можем поработать над кое-какими идеями, если хочешь. Заставить Хэла осознать серьезность ситуации — первое препятствие. Согласна?

— Думаю, да.

Сердце Натали забилось чаще. На что именно она подписалась?

— Попросишь отца дать нам послабление? Поговори с Хэлом. Заставь его внять здравому смыслу. Дай мне шесть месяцев, чтобы внедрить изменения, и я обещаю, ты увидишь совсем другие цифры.

Натали кивнула:

— Судя по тому, что я успела увидеть, это будет не просто. Но я думаю, что все еще можно исправить. Хотя отцу это не понравится.

— Какие у него претензии к этому месту?

Таннер сунул руки в карманы.

— Не знаю точно. — Натали потерла нос. — Он не любит терять деньги, это точно. Я знаю, что у них с дедушкой не лучшие отношения. Но, полагаю, в каждой семье есть свои проблемы, верно?

— Да. Есть. — Его глаза затуманило не понятное ей выражение. Но он быстро улыбнулся, сверкнув ямочкой. — Ты правда подумала, что я женат, а? Кто станет связываться с таким типом, как я?

— Никто в здравом уме, это точно.

Пошутила она лишь наполовину.

— Вот это я себе и говорю. — На его лице промелькнула ирония. — Послушай, я не могу обещать, что перестану быть полным мудаком, но буду лучше работать над вежливостью.

Она со смехом отмахнулась:

— В этом нет необходимости. Я просто буду надевать лишнюю куртку, когда завижу тебя.

От его улыбки по ее телу пронесся жар, от которого загорелись щеки.

— Пароль, который ты выбрала, вернул меня на несколько лет назад.

Натали кивнула:

— Да. GodsWinepressRev141920. Я подумала, что ты можешь помнить.

Натали не знала, значит ли это что-нибудь для него до сих пор.

Лицо Таннера смягчилось.

— «И в глазах голодных зреет гнев. В душах людей наливаются и зреют гроздья гнева ― тяжелые гроздья, и дозревать им теперь уже недолго»

[3]

Стейнбек не тот автор, который заинтересовал бы среднестатистического школьника, но у бабушки было собрание его сочинений. В то последнее лето Натали заинтересовалась им, начала читать и подначивала Таннера присоединиться к ней. К ее удивлению, он согласился. Они много времени проводили вместе, обсуждая роман, споря и постепенно разговаривая и о другом. О том, чем она не делилась ни с кем, даже с Ник.

— Мы часами разговаривали об этой книге, — сказал он, врываясь в ее мысли. — После того лета я перечитывал ее, наверное, раза три.

— Я больше никогда ее не перечитывала.

Прошлое снова настигло ее без приглашения. Натали хотелось бы, чтобы оно исчезло навсегда и позволило ей начать с начала.

— Почему ты перестала писать мне, Мышка?

— Что?

Этот вопрос ее напугал.

Таннер пожал плечами и оттянул воротник.

— После твоего отъезда тем летом. Я хотел поддерживать связь. Но потом ты перестала отвечать. — Угрюмое выражение лица вернулось. — Полагаю, ты поняла, что у меня не будет шестизначной зарплаты, как у твоих богатеньких приятелей из загородного клуба, так что больше не стоило тратить на меня время, верно?

Натали вытаращилась на него. Его усилия исправиться оказались недолговечными.

— Верно. Именно так я и думала. — Она печально вздохнула. — Таннер, в чем твоя проблема?

— Извини. — Он пнул маленький камушек вниз с холма. Янтарные глаза полыхнули в свете послеполуденного солнца, губы сжались в тонкую линию. Все в нем говорило отвалить. — Но с тех пор, как ты появилась, я думаю только о том, что через несколько недель могу остаться без работы. И это не самые приятные мысли.

— Ох. Мне жаль. — Натали покачала головой, понимая, какие чувства может вызывать ее присутствие у других работников. — Я не хочу, чтобы кто-то беспокоился о будущем «Майлиос». Ты же никому не говорил о возможности закрытия?

— Только Лео. Но от него все равно никакой помощи.

Натали откинулась на спинку и положила ногу на ногу:

— Как я сказала, если все поправимо, то сначала я пойду этим путем.

— А твой отец?

— Мне придется его убедить. Называй это персональным вызовом.

Который, как она начала думать, может лишить ее душевного равновесия.

Похоже, это возбудило его интерес.

— Думаешь, что сможешь доказать, что он ошибается?

— На данный момент понятия не имею. Но хочу попробовать.

Помоги ей бог.

— Серьезно. Никогда не думал, что ты из тех, кто готов пойти против своего старика.

Она дернула плечом.

— Я не рассматриваю это как противостояние, если мы сможем получить прибыль. Скорее дело в том, что мне хочется что-то доказать. — На этом она и остановится. — В любом случае, ситуация такова. Можешь верить во что хочешь. Я здесь не для того, чтобы произвести впечатление на тебя или быть милой. Это была прерогатива Ники.

С его стороны послышался тихий свист.

— Ты правда хочешь об этом поговорить?

О господи. Она совсем не хочет говорить об этом.

Натали понадеялась, что не выглядит такой смущенной, какой себя чувствует.

— Похоже, ты называешь вещи своими именами. Я тоже.

— Справедливо, — кивнул Таннер. — Не стану отрицать, Николь знала, как получить желаемое. Но это не значит, что у нее всегда получалось.

— Все равно. Получилось бы. Если бы...

— Натали. — Таннер наклонился вперед, пронзая ее взглядом. — Мы были детьми. И не обижайся, но в последующие годы я был бы твоей сестре без надобности. Мы из разных миров. Она знала это даже тогда.

Одержимость Николь Таннером Коллинзом была самым большим клином между близняшками. Натали могла смириться с деспотизмом сестры, ехидными замечаниями, расчетливыми интригами, в которых всегда оставалась крайней, но последним ударом стало выражение лица Ник, когда однажды ночью та проскользнула в спальню к Натали и, краснея и восторженно блестя глазами, пересказала события последних нескольких часов.

«Он так классно целуется, Нат. Божечки. Я влюбилась...»

«Ой, перестань. Тебе тринадцать лет. Что ты знаешь о любви?» Натали перекатилась на другой бок и зажмурилась. Почему она была такой глупой и все рассказала сестре? Решила, что может ей доверять. По щекам текли горячие слезы.

Два дня назад, когда Натали с Таннером читали и болтали, он совершил нечто неожиданное. Наклонился к ней, долго смотрел в глаза и поцеловал. Быстро, но так сладко. У нее перехватило дыхание. И она пришла домой и призналась сестре в своей любви до гроба к Таннеру.