Шайтан-звезда - Трускиновская Далия Мейеровна - Страница 95

– А какой от этого прок, о дядюшка? – осмелилась спросить Джейран.

– Ни малейшего прока! Уж лучше бы я и впрямь ходил по пустыне в поисках дохлого осла! По крайней мере, я дышал бы свежим воздухом, и не видел проклятого Абу-р-Рувейша, и не пренебрегал молитвой ради непрерывности счета, и это было бы куда более угодно Аллаху, чем сидение с пустым каламом над словами, смысл которых я из-за этого счета перестал понимать! А дальше вышло вот что – Абу-р-Рувейш поднял крик, и сбежались правоверные, и одни были на моей стороне, а другие – на его стороне, и мне мешали сосчитать все заново, а потом мимо проходил вали со стражниками, и он услышал, что в мечети творится какое-то непотребство, и стражники вошли, и выставили нас всех из мечети, причем я получил кулаком по шее, а Абу-р-Рувейш – нет!

– А я слыхала, что читающему Коран за каждую букву зачтется десять благих дел, – вспомнила Джейран.

Тут она обнаружила, что осталась на базаре едва ли не наедине с Хашимом. Купцы поспешно закрывали лавки, водоносы уводили своих ишаков, а что касается торговцев, сидевших рядами на корточках перед циновками с мелким товаром – то и их, и их циновки как будто унес вихрь, остались лишь огрызки яблок, финиковые косточки, дынные корки и прочий мусор.

– О Хашим! – перебила она сама себя. – Что это творится? Может быть, этот базар – из тех, что открыты только во вторник или только в среду?

– Сегодня среда, о звезда, – озадаченный Хашим тоже огляделся по сторонам. – Но в это время торг обычно в самом разгаре.

– Что вы стоите тут, о люди? Вы ждете, чтобы вас прогнали палками? – обратился к ним метельщик, вооруженный метлой из пальмовых листьев, связанных тонкой веревкой.

Этой метлой он прошелся по ногам Джейран и Хашима, всем видом показывая, что дело, которое он совершает, – государственного значения.

– О друг Аллаха, мы люди приезжие! – немедленно воззвал к нему Хашим, доставая даже не даник, а целый дирхем. – Ради Аллаха, куда попрятались все эти люди? Разве состоится выезд самой царицы? Но тогда почему купцы не выносят лучшие товары?

– Ступайте за мной, о люди… – прошептал метельщик, гоня мусор от середины площади к краю. – Разве вы ничего не слыхали о бедствии, поразившем нас?

– Мы прибыли с караваном только сегодня утром, о почтеннейший, – Хашим показал, как он прибавляет к дирхему еще один дирхем.

– Сегодня не приходило караванов, о человек! – метельщик отступил, подняв свою метлу, как если бы собрался обороняться ею. – Я понял – вы соглядатаи! Вы ищете тех, кто проявит скорбь или сочувствие!

Тут терпение Джейран иссякло.

Проскочив под вознесенной рукой с метлой, она выхватила из-за пазухи джамбию и уткнула ее в спину метельщику.

– Если ты не перестанешь звать нас соглядатаями, я зарежу тебя, клянусь Аллахом! – прошипела она, стараясь голосом и повадкой подражать Джевану-курду, немало ее в свое время напугавшему. – Мы люди приезжие, запомни это, о несчастный, и объясни – что происходит в вашем городе? Почему, стоит завести речь о пойманных айарах, все бросаются на нас с воплями? И почему под запретом скорбь и сочувствие?

– О звезда, тише, тише!.. – взмолился Хашим.

Метельщик, слыша, что взбесившегося юношу, угрожающего ему ударом джамбии в спину, именуют звездой, вовсе растерялся. Вдруг ему показалось, что он догадался, в чем дело.

– Так вы прибыли из Харрана, о почтенные, вы – звездопоклонники? – воскликнул он. – Что же вы не сказали об этом сразу? Неудачное время вы избрали для путешествия…

– О звезда, его нужно отвести в сторонку и хорошенько расспросить, – сказал Хашим. – Иди за ним следом, только держи джамбию в рукаве! А ты, о человек, опусти метлу и мети мусор, но если ты вздумаешь закричать – это будет твой последний крик.

Сам он пошел рядом, так что со стороны казалось, будто ни Джейран, ни Хашим не имеют никакого отношения к метельщику, и лишь случайно вышло, что им как бы по пути.

В узком переулке бедняга вновь ощутил спиной острие изогнутого клинка.

– О почтенные, а разве вы ничего не слыхали о мятеже, который поднял старший сын нашего царя, разве до Харрана не дошли эти вести? – спросил он.

Джейран посмотрела на Хашима, Хашим посмотрел на Джейран, и оба они именем Аллаха заверили, что до Харрана такие любопытные вести не дошли.

– …и знамена мятежников были смяты, и царский сын с небольшим отрядом оторвался от своего войска, и они стали айарами, грабящими караваны, и напали на некий караван, но тут их всех удалось взять в плен. И их привезли в Хиру, и тайно доставили в тюрьму, и завтра их казнят! А старший сын царя, Ади аль-Асвад, – любимец войска и горожан, и все оплакивают его, но ни у кого нет пути к его освобождению… – завершил метельщик короткий рассказ.

– А как звали того, кто захватил аль-Асвада в плен? – спросила Джейран.

– Это были люди Джубейра ибн Умейра, – отвечал метельщик, удивленный таким вопросом. – Царь послал его с большим войском, чтобы захватить мятежников, и он гонялся за ними несколько месяцев.

– Все сходится, о Хашим, это они…

Хашим сунул в руку метельщику два дирхема и подпихнул его, чтобы тот убирался восвояси. Но метельщик, крайне озадаченный словами и последующим молчанием Джейран, не двинулся с места.

– Теперь понятно, что здесь происходит, о звезда, но не хочешь ли ты сказать, что аль-Кассар и есть тот самый старший сын царя?

– Да, о Хашим, клянусь собаками, это он. Мы нашли его.

– А знаешь ли ты, о звезда, способ помочь ему? – спросил старик с таким видом, будто Джейран всю жизнь лишь тем и занималась, что отбивала обреченных на смерть царских сыновей у охраняющей их стражи.

Джейран не ответила, потому что мысли ее уже были заняты делом. Для того, чтобы хоть что-то предпринять, следовало привести в Хиру отряд, переправить оружие, а она не представляла себе, среди какого товара можно упрятать длинные остроги ее мальчиков, чтобы стража у ворот их не обнаружила. Да и введение в город огромных псов казалось нелегким делом.

– Да уберешься ты когда-нибудь, о враг Аллаха? – не дождавшись ответа, старик напустился на метельщика.

– О господин, поспешность – от шайтана, а медлительность – от Милосердного! – воскликнул метельщик. – Если вы воистину хотите помочь осужденным, то ступайте за мной. И пусть Аллах покроет нас!

– Что за польза тебе в том, что старший сын царя спасется, о человек? – спросил Хашим. – Ты же за всю свою жизнь не видел ни царей, ни царских детей, твое ремесло – метла, твое пропитание – три дирхема в день! Не слушай его, о звезда, вот он-то и есть соглядатай!

– Или мы верим этому человеку, о дядюшка, или мы не верим ему. Я сама чуть было не погибла из-за недостатка доверия! Если он лжет – то никакая казнь завтра не состоится, не так ли? А если он говорит правду…

– Если я лгу – пусть мой род окончится мною! – такие слова в устах мужчины были равносильны клятве. Джейран посмотрела на худого, но плечистого и жилистого метельщика, поняла, что в такие годы человек уже имеет жену и маленьких детей, и сделала вывод, что в залог своей правды метельщик дает их жизни.

– О метельщик, – сказала она. – Воистину мы пришли сюда за старшим сыном вашего царя, Ади аль-Асвадом. Но мы должны доказать тебе, что никем не подосланы.

– И мы должны что-то доказывать этому несчастному? – взвился Хашим. – О звезда, ты не знаешь дел горожан, это же простой метельщик с городского базара! Ты еще начни приводить доказательства истопникам городских хаммамов, которых кличут навозниками!

При слове «хаммам» взвилась и Джейран.

– Тебя никто не держит, о Хашим! Клянусь собаками, ты пошел за мной добровольно и можешь покинуть меня, когда тебе будет угодно! А я останусь в Хире, и я буду кланяться всем навозникам, и ставить им угощение, и целовать им руки, если это облегчит участь аль-Кассара… аль-Асвада!

Хашим попятился.

– Так бы ты сразу и говорила, о звезда! Если ты избрала его в супруги, то мой долг – подчинение и повиновение!