Шайтан-звезда - Трускиновская Далия Мейеровна - Страница 47

Первым возле нее оказался тоненький, как ветка ивы, и красивый мальчик четырнадцати лет, одетый, как воин, в плотный серый кафтан, туго подпоясанный кожаным ремнем. Его белая джубба распахнулась на груди и отлетела за спину, наподобие тех плащей, в каких ходят и ездят франки. Этот лихой наездник, заставив коня коротким галопом обойти Джейран, слегка нагнулся в седле и цепко ухватил ее за косы.

Предводитель подъехал последним. Нагрудник его коня топорщился застрявшими стрелами, стрелы застряли и в небольшом круглом щите, также сплетенном из лозы. Очевидно, в атаку он скакал впереди всех.

Джейран явственно видела, что этот человек – не араб. Лицом и выговором он был истинный курд, а банщицы в хаммаме считали их главной особенностью неукротимый нрав.

– Кто эти люди? – предводитель яростно мотнул головой, указывая на камни, за которыми остывали три трупа. – Это люди Джубейра ибн Умейра?

– Я не знаю, о господин! – отвечала Джейран.

– Почему они гнались за тобой?

Джейран ничего не ответила.

– Зачем они сидели в засаде?

И на этот вопрос она промолчала.

– Надо отвезти ее к аль-Кассару, о дядюшка, – сказал мальчик. – Если мы ее отпустим, она может принести нам вред, клянусь Аллахом! Пусть он приказывает, как с ней поступать.

– Хотел бы я еще хоть раз услышать, как он приказывает, о Алид… – проворчал предводитель. – Посади ее мне за спину, о Ахмед.

Мальчик выпустил косы Джейран, зато другой всадник, постарше и покрепче сложением, подхватил ее под мышки и забросил на конский круп. Девушка еле сообразила раскинуть по-мужски ноги. И, раз уж эти люди не оставили ей иного выбора, она постаралась покрепче обнять предводителя.

Кони, которых слегка подбоднули острыми стременами, пошли широкой, ровной и неутомимой рысью.

Земля, по которой ехали четверо конных и Джейран, вскоре сменилась камнем – желтоватым, гладким, словно отполированным водой, и при этом был он ноздреват, источен, весь в маленьких впадинах.

Вдали показались деревья небольшого оазиса. Под деревьями же Джейран из-за мощного плеча предводителя увидела всадников и коней, привязанных к воткнутым в землю копьям, пока их владельцы черпали из родника воду и заполняли бурдюки.

Но к этим копья не были подвязаны знамена.

Джейран испугалась – похоже было на то, что она попала к разбойникам.

Скакавший рядом с предводителем мальчик Алид вырвался вперед и понесся к отряду. Навстречу ему неторопливо выехал в сопровождении двух конных мужчина, в плаще из алого атласа с золотыми нашивками на плечах, что свидетельствовало о его высоком чине, в мосульском тюрбане, в нарядной полосатой фарджии, и на груди его лежала широкая рыжая борода. При виде этой бороды банщица Джейран, невольно позабыв на миг все свои бедствия, подумала, сколько же хенны потребовалось, чтобы добиться такого огненного цвета. Ибо, если судить по лицу, рыжебородый был уже немолод, но, не желая казаться старцем, тщательно скрывал седину.

Вид этого человека, статного и осанистого, свидетельствовал за него, а не против него.

Джейран подумала, что все не так уж плохо, если она попала не к разбойникам, которые убивают женщину ради сережек ценой в два дирхема, а к благородным айарам. Эти соблюдают установления Аллаха, и если им попадается человек небогатый, преследуемый злым роком, они даже бывают склонны к милосердию. Но у айаров есть свои тайны, прикосновение к которым опасно. Это знали даже банщицы в хаммамах, и Джейран помнила, как шептались они о загадочном убийстве некого богатого купца, к которому несомненно были причастны айары – ибо кто же еще исхитрится заколоть человека джамбией в комнате, запертой изнутри, двери которой охраняют два преданных черных раба, так, чтобы не повредить ни запоров, ни оконных переплетов?

Алид что-то сообщил рыжебородому, тот покивал тяжелым тюрбаном и махнул рукой предводителю конного разъезда, приближавшегося к нему с Джейран за спиной.

– Привет, простор и уют тебе, о Джеван! – сказал рыжебородый, но в голосе его было печальное сомнение, как если бы на самом деле он не мог предложить Джевану ни простора, ни уюта. – А ты, я гляжу, все пополняешь свой харим?

Мужчины, включая Алида, негромко рассмеялись.

– Эту женщину надо подробно расспросить, о Хабрур, – отвечал Джеван. – Она предупредила нас о засаде…

– Джубейра ибн Умейра? – живо перебил огненнобородый Хабрур.

– Мы так и не поняли, чья это была засада, клянусь Аллахом! – воскликнул Джеван. – И не поняли мы также, почему женщина предупредила нас. Это – дело темное, и я не успокоюсь, пока она не скажет нам всей правды. Я полагаю, ее надо расспросить в присутствии… аль-Кассара…

Прежде, чем вымолвить это имя, он несколько замялся, как если бы оно было ему крайне неприятно.

– Аль-Кассар уехал один, и я беспокоюсь о нем, ибо совершенно не понимаю, что у него на уме, – сказал Хабрур.

– Как же ты мог, о враг Аллаха, отпустить его одного? – возмутился Джеван. – Надо было послать кого-либо следом, чтобы за ним наблюдали хотя бы издали!

– А разве ты забыл, что за конь под ним, о Джеван? Если бы аль-Кассар заметил, что за ним наблюдают, он бы исчез раньше, чем мои люди подбоднули бы своих коней стременами. А сейчас он, скорее всего, неторопливо разъезжает поблизости от стоянки. О, как нам недостает его брата!

– Нам нужно уходить отсюда. Мы не знаем, кто устроил засаду, – напомнил Джеван. – А если мы потеряем… аль-Кассара…

– Да вот же он едет, о дядюшка! – воскликнул Алид.

Джейран посмотрела туда, куда разом повернулись все собеседники, и увидела одинокого всадника на вороном коне с белыми ногами. Он медленно приближался к оазису. Что-то привлекло его внимание, он поднял низко опущенную голову – и Джейран зажмурилось, ибо его лицо, сверкнув ослепляющим блеском, как бы обратилось в пронзительную искру.

Она подумала, что так отсвечивает кольчужный наличник, и удивилась причудам солнечного луча.

– Обратись к нему ты, о Алид, – велел Хабрур. – Он не сможет обидеть молчанием ребенка.

Алид, сердито покосившись на огненнобородого, все же промолчал, что свидетельствовало о немалом уважении пылкого мальчика к Хабруру, и двинулся навстречу всаднику. Подъехав, он поклонился, как кланяются предводителям, и, видно, его слова нашли путь к сердцу аль-Кассара, ибо тот кивнул и направил коня к Хабруру.

– Благодарение Аллаху… – прошептал Хабрур. – Может быть, разум вернулся к нему… Если так – хадж и милостыня для меня обязательны!

– Слезай с коня, о женщина, и дай мне тоже сойти, – приказал Джеван. Разумеется, ему с его немалым пузом было трудно перекинуть ногу через конскую шею и соскочить, касаясь высокого седла лишь двумя пальцами, как это сделал только что сопровождавший аль-Кассара Алид.

Джейран спрыгнула наземь, и сразу же грубая рука курда ухватила ее за обе косы разом. Она подняла голову, чтобы увидеть лицо одинокого всадника, и лишилась дара речи.

Под темно-синим тюрбаном вместо лица была золотая маска – с искусно сделанным носом и ноздрями, с миндалевидными прорезями для глаз, даже с неким подобием усов и бороды, причем маска достаточно длинная, чтобы прикрыть и настоящую бороду своего владельца.

Наряд на нем под белоснежной джуббой тоже был темно-синий, и, сколько Джейран могла судить по видневшимся рукавам, щедро украшенный золотой вышивкой.

– Разъезд Джевана-курда только что привез эту женщину, о аль-Хаддар, – без лишней почтительности доложил рыжебородый Хабрур. – За ней гнались три всадника, и по воле Аллаха их больше нет среди живых. А кто они такие, и послал ли их Джубейр ибн Умейр, мы не знаем.

– Кто это преследовал тебя? Отвечай, о распутница! – чересчур уж грозно крикнул сверху толстый, круглолицый Джеван-курд.

– Ты пугаешь ее, о Джеван, – мирно заметил Хабрур, почти не поворачиваясь к нему. – Ради Аллаха, не шуми так. Ее нужно расспросить, о аль-Фашшар.

– А чем можно испугать распутницу, которая настолько забыла стыд, что бегает по дорогам без изара, о Хабрур? – свирепо осведомился Джеван.