Большая проблема (СИ) - Иванов Тимофей - Страница 13

Сейчас мой путь уже кстати был близок к завершению, если я правильно понимал видения духов. Уже весной должно получиться вступить в земли, где встречаются люди. Это заставило меня ломать голову о том, как себя подать, чтобы меня не приняли за обыкновенное чудовище. Если верить мифам и легендам моей родины, то у предков были довольно трудные отношения с великанами. То глаз выкалят, то камнем в лоб с пращи зарядят, то добрые человеческие боги моих ледяных кузенов перебьют. Так что лучше бы себя подать хорошо и правильно, чтоб не нарваться. У Галиафа кстати оно как раз получилось и мужик жил в шоколаде, будучи важной шишкой, считаясь потомком ангела и вообще своим в доску парнем, пока не споткнулся о Давида. Кстати да, этот мелкий еврей таки завалил потомка нефелимов, который возводил род к одному из ангелов господних, такие вот душеспасительные дела. Но это лирика, у меня же физика.

Поломав голову, я пришел к выводу, что мне как минимум нужно выглядеть менее дико чтобы была надежда хотя бы начать диалог, пусть человеческий язык я и не разумею. Так что пришлось обрезать колтуны на голове, а для расчёсывания оставшихся волос сделать костяной гребень. Сбрил бы и начавшую расти бороду, но бритва отсутствовала как класс. Мой нож конечно был прочней обычной кости, всё таки его удалось улучшить, воздействуя на его тень в мире духов, но для бритья он определённо не годился. Хорошо хоть борода была не слишком большая. Хотя сейчас я бы и от по больше не отказался, ветерок становился всё сильнее, начиная кидать в лицо снежинки и действительно щекотать глаза. А мохнарылость дает плюс один к утеплению лица и шеи.

— Ветер, ветер! Ты могуч,

Ты гоняешь стаи туч,

ТЫ волнуешь сине море,

Всюду веешь на просторе.

Не боишься никого

Кроме бога одного — пробормотал я, шагая к последним силкам, где таки обнаружил очередного искомого зайца. Беляк правда почти выпутался из петли, но к счастью только почти. Так что сегодня у меня ожидался наваристый суп, который я научился творить в глиняном… ну пусть это будет горшок. Нормального гончара при виде него конечно может удар хватить, как итальянца при виде ананасов в пицце, но мне тут всё таки не до жиру, быть бы живу. Горшок выполняет функцию горшка? Стало быть всё таки заслуживает это гордое звание, а остальное не важно.

Дорога к землянке много времени не заняла, хотя я особого удовольствия не доставила. Духи воздуха вокруг радостно смеялись и весело выли, расходясь всё сильнее и обещая куражиться несколько дней. Наметёт опять сугробов пурга, дочь белозубой зимы. С удовольствием бы завел дружбу с духом ветра в дополнение к уже имеющимся у меня товарищам, но увы, слабоват я пока для этого. И дело даже не в том, что духов нужно подпитывать своей энергетикой, на ещё одного мне душевных сил бы уж как-нибудь хватило. Проблема в взаимоотношениях между самими духами. У меня есть Пётр, который является воплощением земли, а любой воздушник ему антагонист. Ровно так же из-за наличия Феонора мне проблематично будет налаживать контакт с каким-либо духом воды. Нужно стать достаточно сильным, чтобы к тебе прислушивались те, кому ты не нравишься, слабого они в лучшем случае проигнорируют. В худшем… Ну мне уже не раз приходилось видеть, что вокруг моей землянки снега наметено значительно больше, чем в остальном лесу. Остаётся только радоваться, что пока всё ограничивается лишь шуточками, а ветродуи сами по себе ребята не злые, а скорее озорные.

Вернувшись домой, я занялся готовкой, едва проверив холодную. Убежать туша оленя конечно не могла, собственно как и запас земляных груш, но как-то раз в мою кладовку прокопалась лиса, чей мех в итоге стал моим воротником. Выглядело кстати неплохо, да простят меня защитники животных… Впрочем где их в этом мире найдешь? Разве что среди эльфов может будут и то вряд ли. Зоошиза осталась в прошлом мире и я безумно счастлив этому факту. Даже готов поспособствовать тому, чтобы здесь она никогда не появилась. Это конечно не изобретение промежуточного арбалетно-баллистного болта для великаньей пехоты, но тоже ничего себе миссия.

Схватив похлёбку и смолотив порцию деревянной ложкой, которую я в своё время задолбался вырезать, я взялся за обстругивание своей дубины. Налаживание мирного контакта дело хорошее, но лучше иметь под рукой аргумент в спорах по тяжелее. При прочих равных я бы конечно прибегнул к звероформе и её когтям с клыками, но если с просто великаном ещё может поговорят, то с оборотнем уже сильно вряд ли. В прошлой жизни встретив этакого пещерного халкокатжита, я сам мог бы слегка обгадиться. Так что к людям было мной решено идти в обычнов виде, но причёсанным, умытым и не с пустыми руками. Потому дубина строгалась, а под потолком висела оглобля с заострённым концом, которое было обожжено в огне для крепости. Своего рода копье даже имело спиральный узор по всей длине. А теперь вот настало время для дубины. Ничего хитрого я с ней не делал, просто облагораживал рукоять, оставляя на конце яблоко, чтобы она не могла выскользнуть из руки.

Провозившись до тех пор, пока мелкое оконце, закрытое турьим пузырём не перестанет давать сносный свет, я прилег на ложе, закрытое шкурами. Ветер снаружи выл… Хм, но чуть меньше, чем днём. Нет, духи воздуха конечно создания не постоянные, но вот в том чтобы повеселиться они обычно весьма последовательны. Прям как та жена, у которой если уж столовый прибор упал, то без ссоры не обойдётся, сколько бы муж не надеялся на обратное, ведь примета есть примета.

Почесав подбородок под растительностью, я пересел на пол и взялся за бубен с колотушкой, чтобы одним глазком заглянуть в мир нави. Веселящиеся духи воздуха обнаружились недалеко, вокруг слабеющего отражения какого-то существа. Я всмотрелся пристальнее, пытаясь понять по астральной тени, кто её отбрасывает, и обомлел. Существо было разумным и похоже потихоньку загибалось от холода, заметаемое снегом. Метель веселилась, а я быстро вернулся обратно, повесил на пояс свои шаманские инструменты и снова оделся.

Путь до «снежного человека» был не близкий, особенно по пурге. Но я пёр вперёд опираясь на «копьё», как ледокол через льды, даром что снега было выше колена, а ветер дул прямо в харю. Здоровье у болезного уже было не очень, а мне его ещё до землянки допереть живым и не обморозившимся в край надо. Вспотев и вымотавшись, я наконец достиг своей цели. Искомое разумное существо оказалось на поверку молодым парнем человеческого рода, у которого едва проклюнулись усы. Я подошёл к нему и наклонился, заглянув в прищуренные глаза, а потом проговорил на великаньем:

— Здравия тебе, дитя.

Глаза юноши на секунду расширились, а потом он похоже лишился чувств. То ли сил не осталось и холод взял своё, то ли я его напугал так… Ну да черт с ним и чертёнок в придачу, сейчас это тело нужно закидывать на плечо и бодро мотать обратно к землянке по своему следу, пока тропу не замели ветреные шутники.

— А что нам ветер, да на это ответит?

Несущийся мимо, да сломавший крыло — пробасил я, примериваясь к ноше. Дальше стало не до слов, нужно было держать дыхалку. Первый встретившийся мне в этом мире человек не должен сдохнуть у меня на руках. Не в мою, млять, смену, как говорили в дурацких фильмах.

Силаниль м'Аври устало прислонился к стволу дерева спиной и расслабился. Попытки разжечь костёр не увенчались успехом, ветер был слишком силен, не давая искрам уцепиться за трут. Он сбил все руки в попытках, пальцы уже окоченели от холода и не слушались, но всё было тщетно. Силаниль мысленно усмехнулся.

Тщетно. Это дьявольски ёмкое слово характеризовало очень многое в его жизни. Он был сыном богатого и влиятельного человека, ему должны были быть открыты многие дороги, у него должны были быть лучшие учителя и видит Свет, он бы учился более чем прилежно, чтобы отец мог гордиться им. Но надежды были тщетны. Отцу было мало дела до бастарда от одной из служанок, которая умерла родами. Он просто нанял ему старого монаха, который должен был обучить отпрыска грамоте и решил, что сего довольно.