Послений герцог - Валентинов Андрей - Страница 2

— Привет, ребята! — ответил за всех Аксель Кинг. — Как поживаете?

— Грацио, грацио, — сверкнул железными зубами Сипилло, — живется нам очень даже не плохо. Только вот брат мой малость приуныл.

— Что с тобой, Блэджино? — сочувственно спросил Кинг.

— Он обижен, синьор Кинг. Его обидел этот молодой человек, — и он указал на Фреда.

Предыстория этого элегического разговора была краткой, но достаточно бурной. Вот уже около месяца Фред и Блэджино бесплодно добивались взаимности у красавицы Мари из ресторана «Козочка». Безуспешная осада прекрасной Мари породила жгучую взаимную неприязнь, которая только и ждала повода выплеснуться. Пылкий Блэджино уже несколько раз клялся святым Джованни отомстить «этому молокососу», а в устах неаполитанца эта клятва что-нибудь да значила. Но каждый раз обстоятельства препятствовали этому. Не повезло Блэджино и в этот раз.

— Нехорошо, нехорошо, — согласился Кинг, выслушав Сипилло, — и мой друг Фред совсем непрочь побеседовать с твоим братом по этому вопросу. Но, увы, эта беседа может состояться не раньше, чем через неделю, Мы спешым в Париж, но я обещаю тебе, Сипилло, что сразу же по возвращении Фред будет к услугам твоего брата.

На этом беседа, в которой, по сути, участвовали только Кинг и Сипилло, завершилась при гробовом молчании Фреда и Блэджино, обменивавшихся все это время очень выразительными взглядами. После этого братья допили пиво и направились по своим делам, а трое приятелей получили возможность мирно закончить беседу.

— У, макаронник чертов! — заметил Габриэль. — Так и хотелось ему в рожу пива плеснуть!

— Зачем? — удивился Фред, ставя на стол пустую кружку. — Пиво лучше выпить, а этого черномазого я и сам успокою.

— Ладно, — заявил Кинг, вставая, — пошли, ребята, а то наш Друг уже поди заждался.

И все трое покинули гостеприимное заведение.

Вскоре они добрались до небольшого, но весьма роскошного дома, где обитал Добрый Друг. Кинг велел Фреду и Алексу ждать его на скамейке у ворот, а сам направился к патрону. Так он поступал каждый раз, поскольку Друг обычно беседовал только с ним и лишь иногда звал остальных для инструктажа или нагоняя.

— Хорошо! — мечтательно произнес Габриэль, нежась на солнышке. — В Париж прокатимся, а там винчишко классное!

— Да, — согласился Фред, — получше нашего.

— Ага! — вдруг услышали они. — Вот, это самое, где вы!

Весьма удивленные, Фред и Алекс обернулись и обнаружили незаметно подошедшего сзади грузного мужика в измятой полицейской форме.

— Прячутся, это самое, от полиции! — недовольно вещал мужик. — Ходи, это самое, ботинки стаптывай!

— Добрый день, господин Дюмон! — крайне вежливо поздоровался Фред, узнавая своего участкового — сержанта Дюмона, недавно переведенного в их город из деревенского участка за заслуги в борьбе с самогоноварением.

— Добрый день, господин сержант, — подхватил Алекс. — Как живете?

— Вопросы, это самое, задаю я! Отвечайте, это самое, почему не работаете, почему, это самое, до сих пор не устроились? Два раза, это самое, предупреждали вас!

— Так мы же ходили на биржу, — начал пояснять Алекс, — записались, но ведь безработица, кризис, вы разве не слыхали, господин Дюмон?

— Вопросы, это самое, задаю я! Значит, это самое, не работаете, а ведете аморальный образ жизни, чем нарушаете, это самое, закон нашей великой, хотя и нейтральной державы об, это самое, кто не ест, тот работает, то есть, кто ест…

— … тот не работает, — самым вежливым тоном закончил Фред. — Вот мы и не работаем, о чем, увы, крайне сожалеем.

— Вы это, шутите, — озлился Дюмон. — Я, это самое, закон, а с законом шутить нельзя. Я, вот это самое, при исполнении!

— Ну и исполняйте! — в свою очередь окрысился Фред. — И раз вы, вот это, закон, то и обращайтесь ко мне «ваша светлость», как закон и велит!

— Ага! — проскрипел Дюмон, и глаза его запылали служебным восторгом. — Так, это самое, значит, ваша светлость? Так не угодно ли, это самое, вашей светлости получить и расписаться? И заодно тебе, стрикулист? последнее относилось к Алексу.

Приятели получили, расписались и прочли полученное.

— Не понял, — удивился Фуше, — что за галиматья? Что значит: «выселить как нежелательных иностранцев»? Наша семья живет здесь уже век с лишним!

— Вопросы задаю я! — ответствовал весьма довольный эффектом Дюмон. Живете вы, вот это, здесь и вправду больше века, но гражданства, это самое, не приняли, брезговали видать, ваша светлость! Ну, а теперь, вот это, кризис, сами ваша светлость, только об этом толковать изволили. Вот наша великая, хотя и нейтральная держава и избавляется от лишних бродяг и прочих всяких герцогов, — и на лице участкового заиграла санкюлотская улыбка.

— Я буду жаловаться президенту, — холодно заметил Фред и отвернулся. Дюмон еще немного постоял, довольно покряхтывая, и удалился.

— Что, — спросил через некоторое время юный герцог у Габриэля, — тебя тоже выселяют?

— В две недели, — вздохнул Алекс. — Мне-то крыть нечем, я и вправду иностранец, да еще без документов…

Тем временем из особняка вышел Кинг и задумчиво направился к скамейке. Приятели поспешили поделиться с ним печальными новостями.

— Так, — промолвил Кинг, — дело дрянь, но не будем горевать раньше срока. За две недели что-нибудь придумаем. А пока даже лучше будет на время отсюда уехать, чтобы глаза не мозолить.

— Значит, снова чемоданы через границу поволочем? — поинтересовался Алекс.

Обычный промысел этой небольшой, но дружной компании состоял либо в мелком рэкете районного масштаба, либо в контрабанде, которую они возили из соседних государств, пронося ее туристскими тропами в обход таможни. Но на этот раз дело предстояло необычное. Добрый Друг, по словам Кинга, подробно расспрашивал об Алексе и Фреде, а затем, выдав небольшой аванс, велел ехать в Париж, где всем троим надлежало явиться по адресу: улица Гош Матье, 45, к господину де ля Року. Он-то и должен был объяснить суть дела.

— Может, Добрый Друг заинтересовался ввозом наркотиков? — предположил Фред. — Сейчас, говорят, это очень прибыльно.

— Да, — согласился Алекс. — Гашиш — дело стоящее.

— Посмотрим, — с сомнением произнес Кинг, — хотя я не думаю… Темнит наш босс, ох темнит!

Пора было двигаться на вокзал. Приятели были настолько озабочены невеселой перспективой выселения из страны, а также непонятным поручением Доброго Друга, что не заметили, что всю дорогу к дому их патрона и далее до самого вокзала их заботливо сопровождали две чуть сгорбленные фигуры, отчего-то в темных очках, хотя весеннее солнце светило еще совсем не ярко.

Кинг, Фуше и Алекс заняли свое купе, где уже находился попутчик моложавый и весьма тощий капитан, который поспешил тут же представиться:

— Честь имею, хе-хе, отрекомендоваться: капитан Кальдер, хе-хе, представитель доблестных, хе-хе, вооруженных сил нашей великой, хотя и, хе-хе, как ни странно, нейтральной державы.

Приятели назвали себя.

— Очень, хе-хе, очень приятно, — продолжал капитан Кальдер в той же странноватой манере, — в Париж, стало быть, хе-хе, вояжируете? Славно, хе-хе, славно прокатимся вместе до первого, хе-хе, крушеньица!

Поезд тронулся. Кинг, сославшись на головную боль, залез на верхнюю полку и отдал дань Морфею. Между тем Фуше, Алекс и словоохотливый капитан продолжали беседу, которую очень скрашивала выставленная Кальдером на стол бутылка «Камю».

— Да-с, хе-хе, — приговаривал Кальдер, — безработица, хе-хе, мерзость страшная! А вы бы, молодые люди, шли бы ко мне в эскадрилью, Летать, хе-хе, научу, мир повидаете.

— Мы эмигранты, — мрачно ответил Алекс и вкратце поведал о своих с Фуше злоключениях.

— Не беда, не беда, — оптимистично заявил Кальдер. — Что-нибудь, хе-хе, придумаем, не впервой!