Код Розы - Quinn Kate - Страница 25

Маб уже привыкла к тому, что Гарри такой великан, и все же снова внимательно на него поглядела. Действительно, нетрудно вообразить возмущение непосвященных: длинноногий, широкогрудый, закрывавший собой дверной проем Гарри Зарб был просто создан для военной формы.

– Но ведь наша работа не менее важна. – Она постаралась, чтобы ее слова прозвучали мягко. – Да и твоему малышу Кристоферу наверняка приятнее, что его папа дома, а не на фронте.

– Так ему и скажу, когда очередная бабуля плюнет в меня в парке. Мы туда ходим глядеть на самолеты. – Гарри бросил окурок и попытался улыбнуться. – Что-то я расхныкался. Пора возвращаться в корпус. Увидимся на следующем Безумном Чаепитии, Маб. Будем держаться, а?

– Будем, – подтвердила Маб. Она докурила в сгущавшихся сумерках и погладила в кармане последний рисунок Люси – лошадь с лиловой гривой. «Твердо держаться». Снова этот Черчилль, чтоб его.

Она продержалась почти целую неделю.

Время близилось к десяти вечера. Озла стояла перед зеркалом, расчесывая волосы, а лежавшая на кровати Маб листала одолженную у Озлы «Алису в Зазеркалье».

«Безумные Шляпники» уже перешли к «Собаке Баскервилей», но Маб так еще и не дочитала Кэрролла.

– Ненавижу эту книжку! – вырвалось у нее с неожиданной злобой. – Всё наизнанку, как в страшном сне, – ну кто так пишет? И без того весь мир теперь такой, чтоб ему… – Голос сорвался.

Вчера она страшно поссорилась с матерью по телефону. Сначала она умоляла, потом стала кричать на мать, приказывая ей немедленно найти ближайший эшелон с эвакуированными, уехать с Люси куда угодно, но подальше от Лондона. Однако миссис Чурт и слышать ничего не хотела. Она заявила, что фрицы не заставят их уйти из собственного дома – ни ее, ни Люси. Ну да, такое отношение, конечно, демонстрирует стойкость духа и тому подобное, но Люси всего лишь ребенок. По слухам, больше сотни лондонских детей погибли во время той страшной первой бомбардировки.

Маб запустила «Алисой в Зазеркалье» через всю комнату. Книга шлепнулась на пол в коридоре.

– Катись к черту, мистер Кэрролл! Вместе с твоим Бармаглотом!..

Маб не плакала с той страшной ночи, когда ей было семнадцать, с той ночи, которую она тщательно погребла на самом дне своей памяти, но сейчас она свернулась калачиком на покрывале, сотрясаясь от рыданий.

Озла опустилась рядом, обняла за плечи. Сквозь застилавшие глаза слезы Маб увидела, что в открытых дверях неуверенно маячит Бетт в уродливой фланелевой ночной сорочке.

– Ваша книга, – произнесла Бетт, протягивая им «Алису». Похоже, она не знала, что лучше – уйти или тоже обнять Маб. Постояв так, прикрыла дверь и подошла к кровати Маб.

Маб продолжала всхлипывать, не в силах остановиться. Клубок напряжения и страха, который она носила в себе со дня объявления войны, наконец распустился в приступе рыданий. Она подняла голову, по щекам лились слезы. Озла крепче обняла ее за плечи. Бетт переминалась с ноги на ногу.

– Сколько еще осталось? – Маб сказала это прямо, не стесняясь, что слова звучат пораженчески. – Сколько еще осталось, прежде чем «пантеры» покатят по Пиккадилли?

Ведь даже если бомбы минуют ее мать и Люси в Шордиче, вторжение, которое ожидали со дня на день, их не обойдет.

– Этого может и не случиться, – без особой надежды сказала Озла. – Вторжение не сможет состояться, если приливы не…

– Вторжение было отложено.

Слова Бетт прозвучали как выстрел. Маб и Озла уставились на нее – покрасневшую до корней волос, некрасивую, в застегнутой по самое горла ночной сорочке.

– Бетт… – В голове у Маб промелькнули наставления, о чем можно спрашивать и о чем нельзя; они уже явно перешли границы дозволенного. Но удержаться было свыше ее сил. – Откуда ты знаешь?.. – Она не могла заставить себя закончить фразу, сердце бешено колотилось. В комнате стояла такая тишина, что, казалось, был слышен стук сердца всех троих.

Внезапно погас свет. Это миссис Финч опустила рубильник на нижнем этаже: в ее доме никому не дозволялось нарушать установленный ею комендантский час. От неожиданности Маб чуть не подпрыгнула. В следующую секунду холодная ладошка Бетт нащупала ее запястье. Озлу она, видимо, тоже взяла за руку, потому что в кромешной тьме притянула к себе обеих девушек – так близко, что они касались лбами.

– Вторжение было отложено, – повторила Бетт едва различимым шепотом. – По крайней мере, мне так показалось. Часть нашего отдела направили помогать Шестому корпусу, там завал с немецкими авиационными сообщениями. Так вот, за соседним со мной столом расшифровали донесение о том, что на голландских аэродромах разбирают пневматические подъемники. Там было что-то еще, я не помню, но судя по тому, как отреагировал начальник корпуса…

– Если погрузочные установки разбирают, значит, вторжение отложено. – Слова полились из Озлы, словно признание Бетт прорвало плотину. – Возможно, это объясняет приказы, которые я видела в отделе немецкого флота, их рассылали по военно-морским каналам связи…

– Да, но в мой отдел все еще прибывают сообщения о скоплении войск, – сказала Маб. Ее плотина тоже обрушилась. – Получается, это лишь отсрочка, а не отмена…

– Но отсрочка как минимум до следующей весны, – закончила Озла. – Никто не рискнет идти на баржах по зимнему морю.

Все трое осмыслили сказанное, все еще соприкасаясь лбами в темноте.

– Кто еще об этом знает? – прошептала наконец Маб.

– Несколько начальников корпусов. И мистер Черчилль, должно быть, – только ему нельзя об этом объявлять; думаю, он не станет полностью сбрасывать со счетов возможность, что вторжение все-таки состоится в этом году, пока не будет совершенно уверен. Но и он, и те, кто на самом верху, – они в курсе. – Озла сглотнула. – Ну и мы.

«Вот потому нам и запрещают обсуждать такое, – подумала Маб, вспоминая строгий наказ Деннистона. – Каждая из нас видит лишь фрагмент головоломки, но стоит начать разговаривать и складывать их вместе…»

– Вам нельзя никому говорить, – поспешно зашептала Бетт. – Не говорите никому, что до весны мы все в безопасности, как бы страшно вам ни было. Я должна была молчать. Я… – Она прерывисто задышала. – Деннистон может нас уволить, бросить в тюрьму…

– Он ничего не узнает. Да и не верю я, что мы первые, кому пришло в голову сопоставить все, что нам известно, чем бы они там ни грозили, – успокоила ее Маб.

– Знаете, сколько девушек просят меня посмотреть, как дела у судна, на котором служит их брат или парень, потому что я в отделе немецкого ВМФ? – тихо сказала Озла. – Конечно, нельзя, но все равно ведь спрашивают.

Вторжение было отложено. Это не значило, что бомбежки прекратятся, не значило, что весной все устроится лучшим образом… но они так давно не слышали хороших вестей, что сейчас казалось, будто с их плеч упал тяжеленный груз – куда тяжелее, чем на самом деле. Да, бомбить продолжат по-прежнему. Да, в следующем году немцы могут пересечь Ла-Манш. Но кто знает, что их вообще ожидает в следующем году? Когда идет война, думать получается лишь о сегодняшнем дне и текущей неделе. На этой неделе немецкие баржи не причалят в Дувре, и Маб подумала, что теперь, зная это, она может вернуться к работе и держаться.

– Клянусь прямо сейчас, – негромко произнесла Маб. – Я не пророню ни слова моей маме или кому-либо еще за стенами этой комнаты. Ни у одной из нас не будет проблем с Деннистоном из-за меня.

– Все равно мне не следовало говорить. – Судя по голосу, Бетт сгорала от стыда.

Неожиданно для себя самой Маб крепко обняла Бетт.

– Спасибо, – пробормотала она. – Я знаю, второй раз ты этого не сделаешь, но все равно – спасибо.

Если девушка нарушила правила государственной безопасности, чтобы заверить тебя, что твоей семье не грозит со дня на день оказаться в захваченном врагом городе, она совершенно точно зарекомендовала себя как настоящий друг.