Наследник фортуны (СИ) - Решетов Евгений Валерьевич "Данте" - Страница 41

— Романову?!

— Её самую. И ещё четырёх сударынь, включая престарелую графиню. А уже в самом особняке… ик… когда пожар был потушен… он заметил на полу, в бальной зале, разводы… ик… крови, которые складывались в пятиугольную звезду. Кровь пытались впопыхах затереть, но искушённый человек сразу всё понял. А ещё, по его словам, там был… ик… огарок черной свечи. Понимаете, что это значит, Никита?

— Не совсем.

— Демона! Романова и прочие сударыни пытались вызвать… ик… демона. И может, у них что-то да вышло. Я так рассудил, что бомбистов-то и не было. По крайней мере, следы взрывного устройства пока не найдены. А пожар… ик… начался… как раз в бальной зале. Вот мне и мыслится, что пожар мог устроить демон, то бишь не демон, а существо из другого мира. Мы же не знаем какими возможностями они… ик… обладают.

— Ого-го! — выдохнул я, принявшись лихорадочно увязывать одно с другим.

Профессор кивнул. Дескать, да, ого-го.

Что же это получается? Никитос помер как раз под окнами того особняка, в котором Романова с её наперсницами вызывали демоны? Охренеть! И уж не мою ли душу вызвали эти женщины? Твою мать… И чем дальше — тем крепче мне хочется выразиться. Если плясать от этих фактов, то встреча в том переулке с Романовой уже не кажется случайной. Конечно, разные совпадения бывают, однако вероятность подобной встречи равняется чуть ли не нулю. Скорее всего, Елизавета как-то вышла на меня. Но как? Ладно, сейчас это не так важно. Важно другое — что ей от меня нужно? В какие игры играет Лизавета? И знает ли она, кто я на самом деле?

— Анатоль Иванович, а кто остальные три сударыни, кои были в доме Перепелицына? Хозяйка особняка, Романова и…

— Баронесса… ик… Круглова, виконтесса де Рюж и… вдова Орлова. Пять человек, как пять вершин… ик… пентаграммы.

Вот оно что! Значит, и Орлова там была! Может, предметом её ссоры с Романовой как раз и стало происшествие в доме графа Перепелицына? Как там говорила Лиза, когда мы сидели в кинотеатре? На одном из сеансов спиритизма что-то пошло не так? Взрыв очень подходит под это «не так».

Внезапно мои мысли прервал скрип двери. На улицу вышел швейцар, а следом за ним показался разрумянившийся и чем-то взволнованный Кондратьев.

— Господа, пора в зал! — бросил он нам, не став выходить из-под жестяного козырька. — Какой же это праздник без именинника?

— Никакой… ик… — важно заметил профессор, выбил пепел из трубки и встал на ноги. — Идёмте-с, Никита. Нас ждут.

Он своим ходом проник внутрь заведения. А Рыжик подскочил ко мне и жарко прошептал, обдав меня запахом крепкого коньяка:

— Вахлак Морозов уже вовсю расписывает Варваре сколько у него и где землицы, да какие заводики чего производят. Не ровён час, уведёт он у вас девушку. Прям из-под носа утащит. А она-то тоже хороша. Глазки ему строит и эдак томно вздыхает.

— Ну и пусть строит да вздыхает, — отвлечённо проронил я, усиленно размышляя над ситуацией с Романовой.

Однако Кондратьев не унимался. Стоило нам войти в шумящий зал, как он присвистнул, посмотрев в сторону нашего стола:

— Глядите, Морозов уже и ваш стул занял, да к Варваре всё ближе и ближе наклоняется. А этот сутулый пёс никак к Ядвиге моей клинья подбивает? Как только смелости-то хватило. А Ядвига-то Робертовна — молодец, смотрит на него так холодно, точно до самых печёнок заморозить хочет. Настоящая королева.

— Да, что-то Морозов совсем берега попутал, — процедил я, ощутив поднимающуюся из тёмных глубин волну злости. Хрен с ней с вертихвосткой Варварой, но моё место!

Мои ноги сами собой понесли меня быстрее, а до ушей в какой-то миг донёсся жирный, высокомерный голос Льва Андреевича:

— …Да, душа моя, Варвара, так всё и было. Какой-то таинственный юнец прям перед сеансом вызвал на дуэль самого Якова Пацци.

— Да вы что?! — ахнула девушка, округлив тревожно заблестевшие глазки. — Это же будет не дуэль, а убийство! Сей итальянский синьор знаменитый дуэлянт.

— … А вы видели этого таинственного юнца, сударь? — холодно спросил я, подойдя к столу.

— Да вот как вас, — насмешливо бросил мордастый ублюдок, презрительно приподняв левый уголок рта. — Только никто не знает, кто он такой. Видать, выскочка из мелких дворян.

— А из-за чего между ними произошла ссора? — продолжил расспрашивать я Морозова, заметив краем глаза, как Сутулый мигом потерял интерес к Ядвиге, стоило около стола появиться Кондратьеву.

— Не ведаю я из-за чего меж ними случилась ссора. Я же, в отличие от некоторых, чужие разговоры не подслушиваю, — уколол меня некромант, победно улыбнулся и попытался по-хозяйски приобнять Варвару, но та с улыбкой ловко увернулась.

— А вы говорите потише — тогда ваши разговоры никто и не услышит. И вы, наверное, с пьяных глаз перепутали свой стул с моим. Попрошу его освободить, — процедил я, еле сдерживая разрывающий грудную клетку гнев. Хотелось схватить десертный нож и вонзить в глаз этого урода, чтобы металл прошил его тупые мозги.

— Да вы займите вон тот стул… — вальяжно бросил Морозов, барственным жестом указав на дальний конец стола. — Вам ведь, как и простолюдинам, всё равно, где сидеть.

Я до хруста сжал челюсти, аж перед глазами всё потемнело. Ну сейчас я этому уроду покажу, где раки зимуют…

— Судари… ик… судари… успокойтесь. В вас говорит коньяк, — почуял надвигающийся шторм профессор и попытался разрулить конфликт.

Но меня уже было не остановить. Я открыл рот, желая словесно макнуть Морозова в дерьмо, но тут вдруг раздался грохот упавшего подноса. Этот звук на миг перекрыл все разговоры в зале и заставил меня обернуться. Возле входа, в окружении разбившейся посуды, сидел на заднице официант, который очумевшими глазами смотрел на заросшего щетиной мужика с перекошенным от ярости лицом. Его глаза сверкали, по кожаной тужурке скатывались капельки воды, в левой руке подрагивал окровавленный нож, а в правой — покоился обшарпанный чемодан.

— Долой аристократию! Смерть мироедам! — брызжа слюной, взревел мужик хриплым голосом и бросил в зал чемодан. Он под резанувшие барабанные перепонки пронзительные женские вопли ударился об пол и прогремел чудовищный взрыв. Взрывная волна разметала во все стороны столы, а посуда и приборы с жалобным визгом разлетелись по залу. На пол же рухнула люстра, раздавив собой седого мужика, мгновение назад произносившего тост.

Мир перед моими глазами рассыпался цветными стекляшка, а когда собрался в единую картину, я уже лежал около перевёрнутого набок стола. Зал погрузился в шевелящуюся полутьму, в которой звучали стоны раненых, тяжёлое дыхание оглушённых людей и перепуганные крики. Кто-то ломанулся на улицу через лишившиеся стёкол окна, а кто-то стал творить магию. Мрак разорвали защитные магические сферы разных цветов и сияющие голубым энергоструктуры.

Приподняв гудящую голову, я судорожно огляделся, чувствуя, как сильно колотится сердце, а слизистую носа щекочет лёгкий сладковатый химический запах нитроглицерина.

Бомбиста нигде не было видно, а рядом со мной истошно верещал Сутулый. Он лежал на боку и сжимал пальцами ляжку, в которую вонзилась вилка.

— Аркадий, не скули! — прохрипел я с трудом принимая сидячее положение, поскольку поясница разламывалась от боли. — Возьми себя в руки! Ты же мужик! Конечно, я понимаю, что такое дерьмо неохота брать в руки, но возьми себя в них!

— Господи, помоги, Господи, не дай мне умереть… — запричитал Сутулый, превратившись в верующего, как и многие другие в разгромленном зале.

Между тем я сумел принять вертикальное положение и ещё раз огляделся. Профессор уже поднимался на ноги, а Морозов и Варвара лежали чуть в стороне от нашего стола. И если мордастый ублюдок вроде бы не пострадал и только кряхтел в забытье, то лишившаяся сознания девушка дышала с заметными хрипами. Я бросился к ней. Перепрыгнул через поваленный стул и опустился около Варвары на колени. Из её тела под правой грудью торчал внушительный осколок тарелки. И вокруг него, на платье, стремительно расползалось кровавое пятно. Твою мать!