Больница в Гоблинском переулке (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 17

– Ты отказался от места в больнице святой Варвары? – присвистнул Киран.

Ланс пожал плечами – что толку подтверждать очевидное.

– И что моя невеста любит другого, но ее отец наделал долгов, и она намеревается поправить ситуацию за мой счет. В самом деле, не допущу же я, чтобы мой тесть оказался в долговой тюрьме? Ну, и помогу ей купить практику в столице. – Ланс криво усмехнулся. – Я бы и правда помог, мне нравилось, что она хочет заниматься любимым делом, чему-то учиться, расти… Она хороший целитель. Трезвый расчетливый ум, отличная память и стальные нервы.

– Так вот почему ты бегаешь от племянниц! – расхохотался Киран. – Дело вовсе не в разбитом сердце, а просто тебе нравятся умные и целеустремленные девушки! Не беспомощные куколки, которыми они хотят казаться.

Ланс тоже улыбнулся – немного по другому поводу. Время в самом деле лечит, как бы банально это сейчас ни звучало.

– Словом, я все это выслушал. Дал ему в челюсть, сказал, что жду секундантов. Сообщил ей, что она совершенно свободна. Закончив со всем, что за этим последовало, поехал на вокзал, изучил расписание и маршруты поездов. Свиное Копытце показалось мне подходящим названием для редкостной глуши, и я понадеялся, что сплетни сюда не дойдут.

– И долго ты еще будешь доказывать сам себе, что стоишь чего-то без отцовской протекции? – поинтересовался Киран.

– Давно уже все доказал. Но эта больница – мое детище, и я не хочу ее бросать.

Какое-то время они молча хрустели печеньем, прихлебывая чай.

– А что за данные по заболеваемости тебе понадобились? – сменил тему Киран.

Ланс покачал в руках чашку, наблюдая, как крутятся на дне чаинки.

– Проклятие некроманта.

– Что с ним?

– В университете говорили, что оно обнаруживается примерно у двух разумных на сто тысяч в год. Так какова вероятность, что в городке, где нет и десяти тысяч разумных, за неделю попадутся двое с этой болезнью?

Киран фыркнул.

– Ты как статистику в университете учил? «Проходил», как все другие «неважные» предметы? Статистика работает на больших числах. А единичные наблюдения ни о чем не говорят: я как-то видел человека, который шесть раз подряд выбросил две шестерки в кости. Кости были чистые.

Может, он и был прав. Статистика заболеваемости – это как средняя температура по больнице, включая мертвецкую. И все же что-то мешало Лансу успокоиться.

– А до того – один-два случая в год.

– Память обманчива.

– Я поднял архив. Зря, что ли, мы чернила на истории болезни переводим? И, возможно, проклятием болели не только бедные. Надо поговорить с мэтром Гельтером.

Мэтр Гельтер лечил состоятельных пациентов. Когда в городе появился Ланс, мэтр поначалу насторожился, почуяв конкурента. Но после того, как открылась больница и Киран продал ему свою практику, счел Ланса балованным идеалистом и перестал принимать всерьез. Время от времени они пересекались в гостиных, мэтр Гельтер снисходительно-покровительственно расспрашивал, как идут дела, и сетовал, что Ланс зря тратит время и силы, ведь от черни не дождешься благодарности. Но на благотворительных балах исправно жертвовал. Ланс с ним не спорил – благодарности он не ждал никогда.

– Хотя он вряд ли что-то скажет, – задумчиво добавил Ланс. – Тайна целителя.

Киран покачал головой:

– Мэтр Гельтер скажет тебе то же, что и я: ты придумал себе пугало и носишься с ним. То, что в Свином Копытце болезнь появляется один-два раза в год, означает лишь, что в каком-то другом городке ничего подобного не видели на протяжении десятилетий. Почему – одним великим богам ведомо.

– Вот в этом я и хочу убедиться.

Киран вздохнул, поднимаясь из-за стола.

– Хочешь знать мое мнение? Ты просто переработал, вот и мерещится невесть что. Хоть один выходной у тебя за все годы был?

Ланс мотнул головой. Как будто Киран сам не знает! Он же в больнице фактически с самого ее основания. Можно подумать, Свиное Копытце кишит целителями, готовыми подменить Ланса в выходной!

– Договорись с Белиндой, чтобы поработала вместо тебя. Ее сын уже подросток по нашим меркам и только обрадуется, если мама даст ему вздохнуть свободней. Возьми отпуск, скатайся домой, повидай родителей. Вспомни столичную жизнь, заведи пару ни к чему не обязывающих интрижек. Развейся! И перестань выдумывать всякое.

Киран толкнул дверь – в коридоре испуганно пискнули.

– Прошу прощения, монна Амари, – сказал Киран. – Мне не следовало так резко распахивать двери.

– Ничего страшного. – Девушка натянуто улыбнулась. – Это мне не следовало быть такой медленной. На улице страшная жара, я чувствую себя словно вареной.

– Да, хорошее в этом году лето, – улыбнулся Киран прежде, чем откланяться.

Грейс тяжело опустилась на диван.

– У малыша госпожи Досси все хорошо, пролежни господина Тутти я затянула. Сейчас отдохну немного и все запишу.

– Не торопитесь, монна Амари. Налить вам чая?

– Нет, спасибо, мне и без того жарко…

Она поерзала неловко, глянула на Ланса, в окно. Что ж, надо было быть совсем бестолковым, чтобы не понять намек.

– Сейчас я вернусь в свой кабинет. – Ланс начал собирать посуду. – Не буду вам мешать. Только, с вашего позволения, прихвачу ненадолго чернильницу, у меня кончились чернила.

– Вы мне вовсе не мешаете, – не слишком убедительно возразила девушка. Снова поерзала, шевельнула ногами, словно ей было неудобно.

– Новые туфли? – поинтересовался Ланс. Тут же мысленно обругал себя за глупость – что стоило посмотреть прежде, чем спрашивать? Грейс тоже наверняка сделала выводы после всего, что случилось в день их знакомства. Туфельки на ней были явно разношенные, с чуть сбитыми носками. Да и вообще, что он лезет не в свое дело?

Он подобрал со стола отписку из канцелярии, взялся за чернильницу.

– Не новые. – Девушка поджала ноги, неловко сдвинувшись вперед. – Видимо, от жары отекли.

Ланс медленно опустил бумагу на стол.

– Разувайтесь.

Наверное, он снова совершает редкостную глупость.

– Прошу прощения? – оторопела Грейс.

– Снимайте туфли и чулки. Я могу отвернуться, если вас смущаю.

– Но…

– Разувайтесь! – рявкнул он. Наверняка потом придется извиняться, как в первый день, но он должен убедиться.

Прикусив губу, девушка сбросила туфли. Посмотрела на Ланса то ли как на опасного сумасшедшего, то ли как на маньяка, зыркнула на дверь.

– Я отвернусь, – повторил он и действительно отвернулся, едва не коснувшись лбом двери. Добавил: – Удостоверюсь, что это просто усталость, и оставлю вас в покое. Снимайте чулки.

Зашуршала ткань, а потом раздался судорожный вздох. Ланс развернулся, уже зная, что увидит. Грейс так и застыла с одним чулком в руке, а второй рукой безуспешно пыталась растереть белые, словно обмороженные пальцы.

Что чувствует человек, стоя над краем пропасти? В моем случае – безмерное удивление. Я терла и терла ступни, которые пока не болели – так, легкое онемение, какое бывает, когда отсидишь ногу. Ерар наверняка думал так же…

И вот теперь, когда я вспомнила молодого оборотня, пришел дикий, всепоглощающий ужас. Словно воочию я снова увидела ампутированные, изъеденные гниением голени в тазу для отходов, ощутила запах разложения… Задохнулась, глотая воздух, точно рыба, выброшенная на берег. Второй чулок блестящей змейкой скользнул из пальцев, свернулся у ноги. Что же теперь, и чулки скоро не понадобятся?

– Это… оно? – выдохнула я.

Мэтр Ланселот уже стоял рядом. Он наклонился надо мной. Заполнил собой весь мир.

– Монна Амари. Грейс! Посмотрите на меня! – Он тихонько встряхнул меня за плечи. – Я знаю, что страшно, но, если вы будете меня слушаться и перестанете паниковать, я вам помогу. Кивните, если поняли.

Я проглотила вязкую слюну и кивнула.

– Ничего фатального не случилось! Вы помните, что я говорил на операции? При первых признаках, когда побелели и потеряли чувствительность кончики пальцев, ноги можно спасти!