Сталин-Путин в могучем урагане войны - Рыбаченко Олег Павлович - Страница 2

  Город один из самых больших в мире, да еще съехались толстосумы из Америки. Самое время для продажи.

  Вот чего хорош данных фильм, редкой для сороковых городов откровенностью.

  И у девушки из деревни высокий рост и фигура фотомодели. А что она ведь пешком за день полсотни миль проходила, и каждый день вкалывала. Считай за небольшую плату в свой карман, фитнесом занималась.

  Девушку хорошенько вымыли, намазали маслом, надели купальный костюм, а затем и нацепили покрывала, вывели на помост.

  Пред этим продали двух девушек с черными волосами, и одного рыжего мальчишку.

  Раздевая естественно донага! Что сильно смущало жертвы.

  Теперь настала пора сюрпризов. Объявили, что на продажу выставляется девушка, девственница и блондинка.

  Мариана несколько смутилась. Одно дело завалиться с юношей на сеновале, и спарится словно животные, со стонами и вздохами. Другое дело, когда тебя выставят на обозрение перед сотнями мужчин. Да и женщин тоже.

  Тут даже арабы есть, и американцы, и разного рода деятели. Сидят и мальчишки из богатых семей, видимо заплатившие деньги за зрелище.

  Они жадно смотрят, как раздевают девчонок, и мальчиков на продажу.

  И идет торг.

  Вот сейчас ее выставят перед ними, разденут до нага, а потом... Мариана уже не раз занималась любовью с симпатичными мальчишками. Те не слишком умелые, но деревенской девушке это нравилось. Довольно приятно, и потом тебя словно трясет от удовольствия. Так что ничего страшного: думала простоватая Мариана. Зато сколько денег выручит!

  Вот за симпатичного, рыжего мальчика, дали триста пядьсят долларов за ночь. А это целое состояние.

  Доллар в Мексике - ох как ценится! Особенно в тридцатые годы двадцатого века!

  А тут народу то собралось!

  Мариана подумала, что она не какой-то там паршивый мальчишка, и за нее дадут намного больше. И даже десятая часть - это прилично!

  Девушка встала напротив постамента. По ее бокам встали двое людей в масках и бесформенных костюмах синего цвета. Специально видимо, чтобы не отвлекать внимание собравшихся от предмета торга. Мариане было не очень удобно в туфлях на высоких каблуках. Она почти всю свою жизнь бегала босиком, даже в мягкую мексиканскую зиму. Обувалась только на праздники, в церкви, куда босиком не пускали, или в очень редких случаях когда входила в знатный дом.

  А так практически все время босая, и ей в туфлях некомфортно. Мариана даже подумала, что учитывая ее и без того немалый для женщины рост, могли продавать босой. Тем более ножки у нее такие изящные и соблазнительные. Мужчины постоянно прилипают взглядом к ее ступням, не испорченным, а даже более красивым от постоянного хождения босиком, и пыль почти не пристает. Да когда круглый год бос, ступни становятся не то чтобы мозолистыми, но такими упругими, что грязь к ними практически не липнет.

  Это видно, что у крестьянок на портретах средневековых художников, подошвы босых ног, почти чистые. Это если редко ходишь босиком, они пачкаются.

  Вот Мариана морщиться, но вышла на помост. Прикрытая покрывалами, высокая, фигуристая.

  Глашатай объявляет:

  - На помост выставляется девушка, девственница - натуральная, золотистая блондинка, рост шесть футов, великолепная фигура - знатное происхождение, из обедневшего рода графов.

  Мариана улыбнулась и развеселилась. Да уж знатная. Единственное что у них в роду все женщины были красивые, и долго не старели. Вот и ее мать такая красавица-блондинка, что можно тоже на аукцион выставлять. Хотя может среди мужчин были знатные сеньоры. Они ведь падкие до смазливых крестьянок.

  Глашатай объявил:

  - Стартовая цена сто долларов!

  Аукционист поднял молоток и стал произносит:

  - Сто долларов раз...

  Послышалось недовольнее шипение:

  - Обнажи ее, дай посмотреть...

  И две фигуры аккуратно стащили покрывало прикрывающее Мариане волосы. Они и в самом деле чудные: чуть вьющиеся, золотистые, выгоревшие на солнце, и натурального, прекрасного природного цвета.

  Чуть приоткрылся и загорелый, но безупречно гладкий лобик.

  По трибунам пробежал вздох восхищения.

  Послышалось:

  - Двести долларов!

  - Триста!

  - Четыреста!

  Араб в чалме усеянной рубинами, воскликнул:

  - Пятьсот!

  Бизнесмен из Нью-Йорка брякнул:

  - Семьсот!

  - Восемьсот!

  Араб в рубиновой чалме буркнул:

  - Тысяча!

  Возникла пауза. Сумма для Мексики тридцатых годов двадцатого века немаленькая. А ведь это только на одну ночь. И неизвестно какая это еще девственница.

  Послышался шум. С Марианы стянули еще одно покрывало. Обнажили глаза, нос и губы. Теперь все ее прелестное, юное личики оказалось открытым.

  Смуглость от загара от постоянного нахождения на свежем воздухе, лишь подчеркивала яркость золотисто-белых вьющихся волос девушки. А губки такие сочные и алые, без всякой косметики.