Палитра чужих цветов (СИ) - Иевлев Павел Сергеевич - Страница 12

— А раз пока матросишь, — хихикнула Криспи, — то от неё не убудет. Иди сюда, повеселимся напоследок, а ну как правда не выживу? Не хочу помирать нетраханной!

— Было шикарно, — сказала она потом. — Прямо завидую твоей будущей. Только не вздумай ей про наш трах рассказать из какой-нибудь ложно понятой «честности». Чего она не знает, то ей и не повредит.

— И не собирался. И не факт, что она моя «будущая». Вот передумаю и к тебе посватаюсь, будешь знать!

— Ты уже пробовал, помнишь? И я снова скажу тебе «нет». Потому что ничего не изменилось. Ты спрашивал, зачем мне оболочка? Да низачем. Но всё остальное мне ещё меньше нужно. Слава ихору, у меня упругие сиськи и нет складок на морде. Но внутри я, Докушка, не помолодела ни на день. И смысла в моей жизни больше не стало. А теперь вали из моей койки, пока твоя ревнивица нас не застукала. А ну как в волосья вцепится?

***

К вечеру снова прибыла делегация противника.

— Какого чёрта их так много? — напрягся я.

— Не бжи, товарищ! — небрежно похлопал меня по плечу Слон. — Ты просто не в курсе.

— Не в курсе чего?

— Пока ты своё колдунство магичил, Его Говнейшество изволил провести переговоры. И вместо того, чтобы стрясти с противника тяжёлые РПГ, миномёты и оставшиеся БПЛА, он невесть с чего потребовал заложников. Ажник два десятка рыл. Всех владетелей. На кой чёрт нам, при нашем скудном гарнизоне, толпа дурных аристократов в оболочках, я вообще ума не дам. Но они останутся тут, пока не уйдут остальные. Со всем, заметь, дорогущим железом уйдут! Ну, почти…

— Почти?

— Я там частным образом отжал кое-что у Доброго, только ты Креону не говори. Потому что я типа от его имени.

— Ага, сейчас побегу докладывать!

— Он, кстати, считает, что ты на него работаешь, а не на меня, — сказал вдруг Слон сухо. — А на самом деле как? С кем вы, работники медицины?

— Я с тобой. Но вот за Алиану уже не поручусь. Знаешь, Слон, эта чёрная хрень, она нехило так на мозги давит. Девочка сильно изменилась за три дня.

Алиана с Калидией ходят парой и синхронно смотрят сквозь всех, включая меня. Калидию и раньше зарубало, но от Альки не ожидал. Пытался поговорить — да где там. Как в стену головой. Даже «спасибо» не сказала. Оболочку таскает, почти не снимая, а с тех пор, как Берана расконсервировала для неё самца кикатты, две кавалерист-девицы исчезают каждый вечер в ночных горах, возвращаясь под утро. Коня своего назвала «Иблисом», уж не знаю, сама или с подачи местных. Абдулбаки, посетивший замок, чуть не плакал, утверждая, что «всадники на иблисах» вырезали в округе всю дичь, оставив охотников без добычи и побросав туши, отчего со всей округи собрались волки. Теперь волки кошмарят кыштак. Я попросил девушек войти в положение аборигенов, был облит презрением, но настоял на своём.

Через два дня Абудлбаки кланялся, благодарил и спрашивал, что делать с волчьими шкурами. Может, владетели примут их как дар? От лица владетелей выдал ему благословение на самостоятельное освоение ресурса.

Но это ещё не всё. Когда прибыли заложники, все как один в оболочках, сопровождавший их наёмник выкатил от лица командира претензию. Мы, дескать, не соблюдаем условия перемирия. Они честно по нам не стреляют, а вот их посты кто-то вырезал.

Слон сделал большие глаза и Очень Честное Лицо, как он умеет, и заявил, что в горах полно неизвестных опасностей. Поэтому лучше бы им поторопиться и свалить, оставив как можно больше материальных ценностей. Налегке легче драпается.

— Она член дома, — заявила в ответ на его недовольство Калидия, — и не должна отчитываться перед наёмником.

— Вообще-то, она мой ассистент и входит в штатное расписание отряда, — сказал я, разозлившись. — Так что поговорить не переломится.

Алька нехотя соизволила.

— Да, — сказала она, глядя мимо меня на то, как заложников освобождают от оболочек. — Мы их убивали. Я их убивала. Они враги.

Оболочки падают на снег двора, скукоживаясь, их носители стоят голыми на ветру. Два десятка человек, некрасивых и жалких в своей наготе. Шестеро из них женщины. Стоят, синея и дрожа, но не протестуют. Вокруг наши бойцы в зимнем обмундировании, им заметно неловко, но Креон так повелел и контролирует лично.

— Мы заключили перемирие, — напоминаю я. — А значит, пока оно не нарушено, они не враги.

— Это пустая формальность, — ответила равнодушно Алиана. — Слова не имеют значения. Важна только кровь.

— И как давно ты пришла к этому выводу?

Девушка молча пожала плечами. Креон, возвышаясь в оболочке среди голых пленников, указал рукой направление, и они пошли, оставляя босые следы на снегу. Не в главный вход здания, а через боковую дверцу сразу в подвал. Я даже не знал, что тут такая есть. Я, похоже, вообще многого не знаю. От сопровождения он отказался, без оболочек они ему не противники, голыми руками порвёт. Рукой. У него в оболочке одна работает.

— Алька, мне не нравится то, что с тобой происходит, — сказал я. — Ты меняешься, и меняешься нехорошо.

— А мне — нравится! — ответила она резко. — Я, наконец, такая, какой хочу быть! Никто мне больше не будет указывать, что я должна делать! Принять оболочку было лучшим решением в моей жизни!

***

Вечером в дверь поскреблись. Я только что выпроводил Нагму — мы с ней позанимались, порисовали, поболтали, посмотрели мультики с планшета — мультфильмы её новая страсть, ребёнка завораживает мультяшная рисовка. Велел отнести планшет владельцу и отправляться спать. Подумал, что она что-то забыла и успел удивиться, что стучится, а не влетает с разгону, как всегда.

— Открыто!

К моему удивлению, за дверью оказалась Калидия. Вот уж кого не ждал.

— Можно к вам?

— Заходи, конечно.

Девушка вошла, тщательно закрыла за собой дверь, помялась, явно смущаясь, и присела на кровать рядом.

— Я про Альку хотела поговорить, — призналась она наконец.

— Внимательно слушаю, — сказал я несколько суховато, но она решительно продолжила.

— Она очень изменилась.

— Разве не этого ты хотела, заставив её принять оболочку? Она чудом не умерла, это часто меняет людей.

— Я знаю, вы меня не любите, — вздохнула Калидия. — И мне в общем, плевать. Вы мне тоже не нравитесь. Но вы умный и хорошо знаете Алиану. Мне больше не с кем посоветоваться.

— Заинтересовала, — признал я.

— Она не просто изменилась. Она… Она стала совсем другой. Вы считаете меня жестокой и бессердечной, но она даже меня пугает. Думаете, это моё влияние?

— Есть такая мысль.

— Так вот, чёрта с два! Я её пытаюсь сдерживать, но она не слушает! Это её идея вырезать караулы, не моя! Она одержима оболочкой, одержима смертью, одержима кровью! Она готова убивать снова и снова, я еле отговорила её от нападения на лагерь, я-то знаю, чем это кончается! Она хотела вырезать кыштак, убить мирных! «На них всем плевать» — вот и всё. Оболочка действует на носителя, я это по себе знаю, но не настолько же! Она даже в постели теперь другая — доминирует и пользуется, никакой взаимности!

— Плохо греет постельная грелка? — не удержался и съязвил я.

— Прекратите, это не смешно! Я боюсь! Уже не знаю, чего больше — за неё или её саму! Её слияние с оболочкой настолько сильное, что она, не имея никакого боевого опыта, побеждает меня в тренировочных боях. Каждый раз побеждает!

— Тебя, надо полагать, это бесит? — спросил я.

— Нет. То есть, сначала — да. Я бесилась и ревновала, опять я второй сорт! Даже там, где я всегда была сильнее. Но теперь просто боюсь. Я хочу вернуть свою Альку!

— А если она не хочет вернуться?

— Док, я не верю, что вам плевать. Вы злитесь на меня — ваше право. Но с ней правда происходит что-то очень странное и пугающее. Поверьте мне, так не должно быть! Сделайте что-нибудь!

— Что?

— Не знаю. Какую-нибудь свою магию. Нарисуйте её доброй, или как вы это делали…