Красавица для Чудовища (СИ) - Андерсон Диана - Страница 2

— Дочка, какая-то ты поникшая, — заметив смятение на моем лице, обратилась ко мне женщина. — Случилось что?

Женщина стала протирать кухонную утварь большим полотенцем, а я посмотрела на свое отражение в зеркальном чайнике, стоящем на плите.

— У папы гости, — непроизвольно произнесла я. Кухарке это ни о чем ни говорило, ведь к отцу часто приходили люди. — Отнесу им чай.

Поправив волосы, я схватила поднос со стола.

— Насть, а сколько тебе лет? — сделав большой глоток душистого напитка, надменно протянул Альберт Михайлович. Мужчина вытянул мизинец, держа фарфоровую ручку чашки двумя пальцами, которые были окольцованы золотыми перстнями.

Папа прочистил горло, качая головой, но сразу же кивнул мне, стоило нам встретиться взглядами.

— Двадцать один, — тихо ответила я.

— Уже невеста, — ухмыльнулся он, и тон его разговора заставил меня снова вздрогнуть. — Учишься, работаешь? — спросил он более настойчиво.

— Прохожу стажировку у папы, — ответила я, опустив голову. Это было похоже на допрос.

— А училась где? — Альберт Михайлович не собирался отпускать меня.

— В МГИМО, — кашлянув, промямлила я. — Окончила в этом году.

— Это очень достойно, — вытянув губы, он кивнул. — Какой факультет?

— Настя окончила международно-правовой, — закончил за меня папа. Было заметно, что ему неприятен диалог между мной и его собеседником, и он еле сдерживался.

— Коль, я тут подумал, — переместив фокус внимания с меня на моего отца, продолжил господин Соколовский. — Мне кажется, я нашел выход из нашей с тобой ситуации.

Жестом попросив меня покинуть помещение, мужчина улыбнулся.

***

Проснулась я с внутренним смятением. Меня гложило еще со вчерашнего вечера, после встречи с господином Соколовским. Неприятный человек. Что он вообще делал в нашем доме и какие дела могли связывать их с отцом?

Собравшись на работу, я вышла из комнаты. Кабинет отца был открыт нараспашку, пройдя мимо, я заметила, как он сидел за своим рабочим столом опустив голову на столешницу. Его ладонь сжимала бокал с коричневой жидкостью. Он… снова начал пить?

— Папа, что случилось? — обеспокоенно начала я, врываясь в кабинет.

Отец уткнулся лицом в стол и лишь мои крики пробудили его ото сна. От родителя сильно пахло перегаром, а вчерашняя рубашка было безбожно измята. Несколько раз кашлянув, отец разомкнул веки, а затем протер глаза и уставился на меня.

— Настенька, что ты здесь делаешь? — осипшим голосом произнес он. — Тебе давно пора быть… в офисе, — усмехнулся отец и отвернулся от меня.

— Пап, почему ты в таком состоянии? — настойчивее спросила я, кладя руки ему на плечи. — Что этот человек вчера сказал тебе?

— Насть, иди к себе, — отмахнулся отец. — Оставь меня в покое.

Грубо выставив меня прочь, отец закрылся в своем кабинете. Я была весь день в офисе нашей фирмы, скучающе проверяя входящие сообщения на электронную почту. Несколько раз мне звонили из дома: к обеду отец все же покинул дом, разумеется, не отчитавшись ни перед кем.

На душе скребли кошки, я вернулась к вечеру и сразу же побежала к папе. Но его не было в его комнате. Очевидно, он еще не вернулся домой, либо снова закрылся в своем кабинете. Его мобильный был выключен. Отчаявшись, я направилась к себе и в коридоре сразу же услышала крики. Мужчины даже не соизволили закрыть дверь.

— Я тебя предупреждал — ни днем больше! — послышался грозный голос. Теперь-то я хорошо понимала, кому принадлежал этот басистый, прокуренный голос. — Что ты мне обещал тогда?

Снова у нас дома этот страшный человек.

— Учти, это — мое последнее предложение, — добавил он непоколебимо. — Я и так слишком много вожусь с тобой. Ты прекрасно знаешь, что обычно я делаю в таких случаях, — пригрозил он и я едва не упала замертво.

Господи, только не это.

— Теперь будет так, как я скажу! Твоего дома и конторы будет недостаточно… — не дослушав его слов, на ватных ногах я дошла до своей комнаты.

Слава Богу они не заметили меня в этот раз. Сердце неистово стучало за грудиной, ошалело ударяясь о ребра. Мои ноги меня уже и вовсе не держали и почувствовав, как почва под ними ускользает, я медленно сползла вниз по стене. Уткнулась лицом в ладони — что вообще происходит в нашем доме? Не заметила, как разлёгшись на кровати в одежде, я погрузилась в глубокий сон.

Когда я проснулась, в доме было тихо. Стрелка часов давно перевалила за полночь, приподнявшись на кровати я ощутила жжение в горле. Мне хотелось выпить воды. Встала с кровати и бесшумно ступила в коридор, почему-то на секунду приняв скандал, происшедший этим вечером за страшный сон. Приглушенный свет в кабинете отца говорил о другом: мне не приснилось.

— Папа, почему ты не спишь? — тихо спросила я. Отец поднял осунувшееся лицо и смотрел на меня неотрывно несколько секунд, будто видел впервые.

— Насть, иди к себе, — грозным тоном повелительно произнес он, отчего я незамедлительно дёрнулась. Обычно, папа никогда не позволял себе такого.

Возможно, я была навязчива, но ведь следить и ухаживать за отцом было моим долгом. После замужества сестер мы с ним остались совсем одни в этом доме. Да и изначально, у нас с папой была особая, нерушимая связь, ведь я совсем не знала своей матери.

— К нам снова приходил этот… — я запнулась, пытаясь подобрать нужное слово. — Господин Соколовский, — брезгливо добавила я, морщась. — Я всё слышала…

— Всё? — глаза отца округлись. Его седеющие волосы были взлохмачены, на лбу залегла глубокая складка. Он не спал нормально уже больше суток, и это выдавали огромные синяки под глазами.

— Я не знаю, что у вас за дела с Альбертом Михайловичем, — прикусив язык, я не стала сразу говорить о тех последних словах, услышанных мною. Отец бы сам рассказал мне обо всем. — Но папа, ты же знаешь, это опасные люди…

— Анастасия, это не твое дело, — категорично заявил отец. — Иди к себе!

— Я слышала, что он хочет забрать у нас дом и бизнес! — надрывным тоном пролепетала я. — Папа, пожалуйста, скажи, что тут творится?

Выставленная отцом прочь из кабинета я заперлась в своей комнате. Звонить родственникам и спрашивать их об этом я бы точно не стала — не хотелось подставлять отца. Утром мы не пересеклись, видимо, папа вышел из дома слишком рано.

В офисе было тихо, и к обеду мне действительно начало казаться, что вчерашний разговор в отцовском кабинете мне просто послышался. Нет, конечно же я не сошла с ума.

Вечером ко мне в комнату зашла Варвара Степановна с облепиховым чаем. За окном лил промозглый дождь как из ведра, воздух был пронизан холодом, будто вот-вот и пойдет снег. Надев высокие, шерстяные носки поверх своих тонких, и натянув теплый свитер, я взяла чашку с чаем и направилась прямиком в гостиную к камину.

Как бы я не пыталась отогнать подальше от себя те чудовищные слова — не получалось. Мне не послышалось, но отец почему-то молчал об этом. Свернувшись в клубок на диване, я просидела в гостиной, наверное, целую вечность. Хруст тлеющих поленьев в камине меня убаюкивал, но мне вовсе не хотелось спать — тревожили мысли.

— Привет, сестренка, — ответив на долгожданный звонок старшей сестры, я поудобнее разместилась на диване. Бросила взгляд на настенные часы, возвышающиеся над камином — было почти восемь, а папы снова не было дома.

— Настюш, как у вас дела? — прерывисто спросила Агата. Сестра должна была с детьми и мужем на днях прилететь снова в Россию: в этом году ей удалось убедить своего супруга провести несколько месяцев на родине.

— Да вроде все хорошо, — улыбнувшись, мягко ответила я, подавляя волнение. Я все поглядывала в сторону коридора, ожидая приближающиеся отцовские шаги. — Работа, дом и все по кругу. Вы там как? Когда я увижу своих дорогих племянников? — изменила тон голоса, услышав детские голоса на том конце.

После беседы с Агатой мне стало легче. Агата — средняя в нашей семье. Сестра на восемь лет старше меня, но мы все равно отлично ладим. Мне сильно не хватало ее после того, как она вышла замуж и уехала в Цюрих.