Уроки для двоих (СИ) - Шнайдер Анна - Страница 14

— Ну почему ты нам не веришь!

— Ну правда, мам!

— Ну честное слово!

Я вздохнула. Вот и что мне с ними делать?

— Лев Игоревич, отпускайте их. Так, ребята, гуляем дальше до первого косяка. Если ещё где попытаетесь скатиться — пеняйте на себя, пойдём домой и будем сидеть дома. И никакой пиццы.

— Да, мам!

— Мы поняли, да!

Близнецы энергично закивали, а Шляпник, отпуская моих оболтусов, поинтересовался:

— Пиццы?

— Угу. Раз в две недели заказываю им эту вредную еду. Иначе весь мозг мне… прополощут.

— А что это был за… стишок? — продолжал любопытствовать сосед.

— Это моя старая и очень дурацкая привычка. Я иногда выдаю такое вот рифмоплётство совершенно на пустом месте. Сама не знаю, как получается. Само собой как-то…

— Интересно. А я вот совсем не умею стихи сочинять.

— Это не стихи, — я поморщилась. — Стихи — это Пушкин, Лермонтов, Есенин и так далее. А у меня так, рифмоплётство. А настоящие стихи я… не пишу.

Я хотела сказать «никогда не писала» — но это было неправдой. Писала, когда Антон был жив. А потом оказалось уже не до стихов.

Иногда только этот мой «литературный талант», как говорит мама, прорывается наружу таким вот рифмоплётством. И всё. Больших стихов я точно уже не напишу. Перегорела.

Мы гуляли вместе с соседом почти час. Фред и Джордж больше не отъезжали далеко и вообще вели себя как пай-близнецы, мечтающие вечером слопать большую мясную пиццу. Я сама не любитель подобной ерунды — как по мне, то нет ничего лучше обычной домашней еды. Но дети есть дети. И картошка фри, бургеры или пицца возбуждают их гораздо больше бабушкиных котлет.

Шляпник спокойно, тихо и мирно расспрашивал мальчишек или меня о чём-то нейтральном — об учёбе в школе, о разных магазинах в нашем районе, о том, собираемся ли мы на море, — в общем, разговаривать с ним было легко и приятно. И сам он такой — лёгкий и приятный человек. Антон тоже таким был.

Тьфу, Алёна, сколько можно… не надо их сравнивать.

А вечером, когда мы с моими оболтусами заказали пиццу и уселись её лопать на кухне — бабушка, морщась, разогрела себе картофельное пюре с куриными котлетами, не поддержав «пиццепоедание», как говорят близнецы, — Фред с Джорджем, переглянувшись, спросили меня заговорщицким хором:

— Ма-а-ам… а как тебе Лев?

Бабушка подняла голову, с интересом уставившись на внуков и меня. Ну да — её любимая тема. Алёнушка и женихи.

— Какой Лев? Который мультфильм «Король Лев», что ли?

— Не-е-ет! — Какое синхронное единодушие. — Наш Лев. Сосед.

Ага, он уже «наш».

— Хороший сосед, — повторила я то, что уже говорила недавно маме. — Не шумит, ментов не вызывает, музыку нестандартную не слушает. Ещё и с собакой. Мечта, а не сосед.

И тут я обалдела. Потому что я чуть ли не впервые в жизни видела Фреда и Джорджа настолько… смущёнными. Причём по-настоящему, а не притворно.

— А нам он нравится.

— Нравится, да.

— И мы подумали…

— Да, мы подумали…

— Что из него был бы хороший папа…

— Ага…

Дзззззынь!

Бабушкина вилка упала на пол. Челюсть у моей мамы тоже упала, но до пола не достала — остановилась где-то в районе груди.

— Конечно, хороший. — Главное — сохранять спокойствие и не ронять вилки. — Из хороших людей получаются хорошие папы и мамы.

Ответом мне был синхронный смущённый пыхтёж.

«А ведь они не знают, что ещё сказать, — подумала я с отчётливой ясностью. — Это очень взрослая тема и взрослые дела. Не знают, как разрулить».

— Ешьте лучше свою пиццу, ребята. Помните, я говорила, что никого нельзя заставить общаться с кем-то насильно? Вот и папой быть тоже насильно не заставишь.

— А мы не насильно…

— Мы добровольно…

— Добровольно ешьте, — фыркнула я. — А Лев сам разберётся.

— У львов в природе вообще целый гарем, — протянула бабушка глубокомысленно.

— Мам!

— Гарем? — ребята встрепенулись, услышав незнакомое слово.

— Не гарем, а прайд, — проворчала я. — Это значит — один лев и много львиц. Так и живут. Все животные по-разному, есть одиночки, есть те, которые парами живут или стаями, а у львов вот прайды. Но это про животных, а люди так… хм… не живут.

Мама усмехнулась и промолчала. Ну да, пришлось соврать. В конце концов, правду о том, что люди живут вообще как попало, Фред с Джорджем и сами потом узнают.

В понедельник я вновь пошла на работу, а близнецы остались дома с бабушкой. Не люблю я это, ох, не люблю, но что делать? Не с собой же на работу мне их тащить, я за ними смотреть не смогу, и они в это время школу по камешку разберут.

Уроков уже не было, зато были экзамены и всяческие проверки. И я как раз сидела на экзамене по русскому языку, когда завибрировал мобильный телефон.

«Пошли на прогулку, встретили Льва. Он вызвался сам погулять с Ф и Д. Я разрешила».

Я фыркнула и напечатала ответ.

«Смертник».

От мамы через пару минут пришло:

«А ему они нравятся, это видно. И ты, Алён, присмотрись».

Я чуть зубами не заскрипела. Если бабушка объединится с близнецами в стремлении выдать меня замуж… пожалуй, придётся мне срочно и очень быстро бежать до Канадской границы[2].

Хотя мама должна помнить, что сила действия всегда равна силе противодействия.

Часа в четыре я наконец смогла убежать с работы. Специально не стала обедать, чтобы побыстрее освободиться. Это время в начале лета, когда мама остаётся одна с близнецами и все уже отвыкли от подобного режима, всегда проходит у меня в сильнейшем стрессе. И да — именно на первой-второй неделе июня Фред и Джордж обычно шалят не по-детски. А сейчас им сам бог велел — у них теперь есть скутеры! Хотя в случае с моими детьми — скорее, дьявол.

И зачем я им купила эти жуткие штуковины? Дополнительная функция к шилам в попе. Пропеллеры для Карлсонов. Бэтмобили для Бэтменов.

Я улыбнулась, вспомнив, как прошлым летом близнецы — фанаты Бэтмена — пытались научить летать свои старые детские машинки, приделывая им различные самодельные крылья и спуская с балкона. Эксперимент был провален, когда в квартиру поднялся Марат — наш местный дворник. Он сразу понял, чьих рук дело планирующие с неба машинки с привязанными к ним различными пакетами, пёрышками и венцом творения — моей ночной рубашкой с бешеной белкой из «Ледникового периода».

В тот день желание выпороть близнецов было сильным, как никогда.

— Посмотри на это с другой стороны, — сказала бабушка тоном Иммануила Канта. Да, «посмотри на это с другой стороны» — её любимая фразочка. — До того, чтобы использовать в качестве парашюта твои лифчики, Фред и Джордж не додумалась. Вот Марат был бы счастлив.

На следующий день я купила замок для ящика со своим бельём. Впрочем, у меня нет сомнений — если близнецам действительно оттуда что-нибудь понадобится, они этот замок вскроют без особых усилий. Бандиты.

Не успела я выйти из лифта на нашем этаже, как меня чуть с ног не сбило. Я поначалу даже не поняла, что это на меня налетело, истошно сопя, только непроизвольно отскочила к стене — и почти сразу услышала спокойный голос Шляпника:

— Рем, нельзя!

Опустила голову и улыбнулась, увидев радостно скалящуюся морду соседского ретривера. Так вот, кто на меня налетел!

— Мама! Мама, ты уже? — загалдели близнецы. Они вместе с Львом Игоревичем шли по лестнице в обнимку со скутерами, и мордочки у них были довольными донельзя. Интересно, это они просто рады меня видеть или успели где-то нашкодить? Скорее, второе.

Я с подозрением оглядела лица, руки, коленки. Синяков и ссадин нет. Прекрасно, хотя бы это радует.

— Да, я уже. — Я покосилась на Шляпника. — Добрый день. А почему вы пешком на десятый этаж топаете? Лифт же работает, я на нём прекрасно доехала.

— Лев Игоревич предложил! — воскликнул Фред.