Подьячий Разбойного приказа (СИ) - Костин Константин Александрович - Страница 7

Купец провел нас по коридору к двери, обитой железом, потянул за ручку — я болезненно поморщился, но, понятное дело, ничего не сказал — открылась темная лестница, ведущая вниз, в подвал.

Вспыхнули факелы на стенах, я чуть вздрогнул, но тут же сделал серьезное лицо старого мудрого опера. Получилось не очень.

Начали спуск вниз. Лестница вилась винтом, потрескивали факелы, я осматривал ровные каменные стены и размышлял, сделало ли их такими какое-нибудь Каменное Слово или здесь находился скальный выход?

Да какая здесь глубина вообще?!

Когда мы спустились, кажется, на глубину трех этажей, перед нами появилась еще одна железная дверь. Зубак лязгнул ключами, открывая ее.

Коридор. Короткий. По обе стороны — двери. Две справа и две слева. Снова железные. На каждой — три замка.

Я открыл рот, чтобы спросить, сколько человек живет вместе с купцом.

— Сколько человек здесь с вами живет? — спросил дьяк Алексей.

Ага, уроки мне все же впрок пошли. Я правильно размышлял — если после ТАКИХ предосторожностей здесь что-то смогли украсть, значит, действовал кто-то из своих. Или в Москве завелся гениальный вор.

— Кроме меня — никого, — тут же ответил купец, видимо, тоже понимающий эту довольно простую мысль, — Когда привезли… украденное, я тут же всех отослал.

В этом месте я затупил, пытаясь понять, чего это Зубак так запросто признается в том, что к нему привозят краденое. Потом дошло.

Пока я тупил, он прошел к дальней справа двери и начал открывать замки. Один, второй, третий…

За железной дверью — железный сундук. С огромным навесным замком. Открытым.

— Замок так и был открыт? — это дьяк.

— Нет. Замок был заперт.

Оригинально. За тремя железными дверями, запертыми на три замка, в железном сундуке…

— …все двери тоже были заперты. На всех дверях наложено Чуткое Слово.

— Обычное или ваше?

— Мое личное.

С названиями заклинаний тут особо никто не заморачивается, кто придумал, тот и назвал, есть ли уже такое название или нет — всем пофиг.

Так. За тремя железными дверями, запертыми на три замка, в железном сундуке, в каменном подземелье, под Чутким Словом — лежало то, что сперли за одну ночь. Звучит как зачин сказки (если не считать часть про «сперли»). И если купец не страдает лунатизмом — то в Москве все же завелся гениальный вор.

Купец, прежде чем я успел его остановить, взялся за крышку сундука и откинул ее, демонстрируя пустое нутро.

— А в этих сундуках смотрели?

Помимо «нашего» — в помещении еще два сундука. Тоже железные. Один слева, другой справа. Запертые на такие же огромные замки. Закрытые.

— Смотрел, — купец невольно сдвинулся, как будто прикрывая спиной ближайший сундук. Можно подумать, мы сейчас кинемся смотреть, что он там прячет. Еще и замки поломаем, — Ничего не тронуто.

— Когда привезли украденное?

— Вчера вечером.

— Когда обнаружилась кража?

— Сегодня утром.

Так. Понятно. Какую-то ценную штуку Зубак привез на заказ. А раз больше ничего не взяли — был еще и заказ на заказ. Похоже, все же профессионал… Тогда я не очень пригожусь…

— Что украли?

— Венец… ам.

Купец захлопнул рот. Дьяк отвлек его короткими простыми вопросами и все же задал тот, на который Зубак упорно не хотел отвечать.

— Венец? — поднял бровь дьяк.

— Ларец. Из кипариса, резной, девять вершков на девять вершков, сверху — медная, спереди — накладка замка, медная.

— А внутри…?

— А что внутри — вам знать не положено, — неожиданно окрысился купец, — Что внутри то и внутри.

— Воры ларец откроют, камни выковыряют, золото в комок сомнут и продадут.

Навряд ли, если уж на заказ крали, то вещь портить не будут. А вот из ларца достать да в другой положить — могут. А тот, резной, из кипариса, в Москву-реку забросить с высокого моста. Да хоть и в Неглинку.

Купец засомневался. Помялся немного и нехотя произнес:

— Венец там. Девичий. Из золота, украшен изумрудами. По краю — в ряд, сверху — в виде лепестков, семь штук, по три изумруда на каждом. Лепесток в центре — чуть больше.

Корона какая-то… Уж не влили ли мы в политику?

— Дочке вез в подарок… — смущенно признался купец. Мне аж плюнуть захотелось. Такие навороты — из-за подарка девчонке?! Верно говорят — богатые с жиру бесятся.

Дьяк задумчиво посмотрел на купца, но ничего не сказал. Вместо этого повернулся ко мне:

— Давай, Викешка, работай.

Я опустился на колено перед сундуком. Отстегнул сумку и развернул ее. Скользнул пальцами по инструментам, которые лежали по ячейкам.

— А он сможет? — с сомнением спросил Зубак.

— Он — сможет, — уверенно сказал дьяк Алексей, как будто и не он давал мне подзатыльники, вбивая сыскную премудрость.

Начнем с самого простого… Я достал плоскую деревянную баночку, и посыпал крышку сундука щепоткой легкого белого порошка. На секунду мигнуло голубоватым светом — и больше ничего.

У каждого человека есть аура. Правда, здесь такого слова не знают, называя ее попросту «душой», хотя церковь и против такого определения. Потому что душа, которая душа, бессмертна и неуничтожима, а душа, которая аура оставляет отпечатки на всем, чего коснулся человек. Не навсегда, правда, но достаточно надолго. И по этим отпечаткам можно этого самого, коснувшегося найти. Вот тот Легкий Пепел — самый простой способ эти «отпечатки души» проявить. Настолько простой, что про него все воры знают, кроме разве что тех, что у бабушки варенье из горшочков воруют, поэтому любой вор первым делом посыплет то, чего коснулся щепотью Черного Песка. Но на Черный Песок у нас своя придумка есть…

Я поставил на верх сундука медную плошку, поместил в нее короткий огарок свечи. С виду обычный, если бы не цвет, серовато-голубой. Растерянно оглянулся — никак мне пока Огненное Слово не дается, аж затылок заныл — снял со стены факел, поджег фитилек.

Взвился вверх язычок необычного пламени, ярко-синего, от него покатились волны легкого голубого света по крышке сундука. Покатились… и погасли.

Нет ничего.

Ну, раз Голубая Свеча не помогла — попробуем еще кое-что…

Купец и дьяк устали стоять и сели на сундуки, наблюдая за мной. А чего наблюдать — не один раз уже все это сделано, хоть на обучениях, хоть на кражах, руки сами собой действуют.

Вот только…

Ни Рябиновая Капля, ни Крапивная Сеть, ни Ночная Плетенка — ничего не сработало. Не было на сундуке никаких следов ауры. Умный вор действовал, знающий… Даже про Ночную Плетенку знал.

Ну что ж. Я вздохнул.

Посмотрим, что этот вор сможет супротив технического прогресса.

То, что их могут найти по отпечаткам ауры — здешние воры знают. А про отпечатки пальцев — пока не в курсе.

Память современного человека — как помойка. В ней напихано столько абсолютно случайных знаний — ой, вот не надо, как будто вы, серфя по интернету, никогда не ловили себя на том, что с интересом читаете статью о миграции североатлантических пингвинов. В три часа ночи — что девяносто девять процентов из них не пригодится вам никогда. Однако как подсказывает нам опыт книг про постапокалипсис — в любой помойке можно найти что-нибудь ценное, если как следует покопаться.

Я покопался.

***

Так… Железо — это хорошо. Кованое, конечно, но потом его явно пытались отшлифовать, так что поверхность гладкая, хорошо хранящая отпечатки пальцев.

Я задумчиво посмотрел на крышку сундука. Темная она или светлая? Ну… Скорее, темная. Значит, плаун.

Отпечатки пальцев, если у вас под рукой нет специального порошка, лучше всего проявляются сажей — на светлой поверхности или…

Я взял мягкую кисточку и осторожно открыл крышку плоской деревянной баночки, с выжженной сверху картинкой то ли дракона то ли крокодила — никакого отношения к содержимому, просто купил на рынке — внутри которой лежал тонкий желтоватый порошок.