Черные сказки (сборник) - Кожин Олег - Страница 30

Надо заметить, что стихов в нашем городишке раньше никогда не было и даже музыку в таверне не играли. То есть люди там были рассудительные, пиво пили степенно, под деловой разговор, а всякие фигли-мигли терпеть не могли, почитая их причиной убытков. Как-то раз, помнится, забрел к нам некий трубадур с музыкальной пилой, так его представление даже бабы не стали слушать, и заработал он только два плевка в морду.

Выходит, был наш городишко для балланд местом неподходящим, однако Жумс об этом и знать не хотел. Целями днями таскался он за Селией как привязанный и рассказывал стихи, надеясь таким образом растрогать ее сердце. Только ночью Жумс оставлял Селию в покое, потому что надо ж ему было когда-то новые балланды придумывать.

Ко всему прочему начались у Жумса яростные припадки. Если кто из парней решал вдруг подмигнуть Селии или пошутить с ней, Паратикомбер сразу бросался в драку и бился отчаянно, чем под руку подвернется. Прямо-таки свирепость на него находила.

Из-за этих признаков народ решил, что молодой Паратикомбер повредился в уме. С тех-то пор его и прозвали Бешеным.

Что же до артельного старшины, то он, конечно, не хотел дочурку, хоть и хромоногую, за сумасшедшего отдавать. А сама Селия характер имела робкий и все эти события переживала молча. Однако ж можно было заметить, что всякие там балланды и пристальные взгляды Жумса ее скорее пугают, нежели радуют.

Таким образом прошло около месяца, и тогда братья Селии решили избавить сестру от странного ухажера. Подкараулили они Жумса и хотели с ним беседу провести, однако Паратикомбер говорить не пожелал, достал нож и бросился на троих. Так вышло, что двоих братьев он сразу подрезал почти до смерти и третьего бы пырнул, да только тот успел его раньше поленом оглушить.

Поскольку сначала посчитали, что двое раненых в скором времени помрут и произошло настоящее убийство, Жумса скрутили и отправили для казни к судье в соседний город. Однако оба брата Хемберменбера каким-то образом выжили, а потому Жумса вешать не стали и присудили к бессрочной каторге. В любом случае снова увидеть его в городе рассчитывать не приходилось, из-за чего никто особо не опечалился, а семейство Хемберменберов – так вообще вздохнуло с облегчением.

Лет же через пять после этого до нас дошло известие, что по случаю восшествия на престол нового государя всех каторжан, кроме конокрадов, предполагается выпустить на волю.

На то время у Селии уже имелся женишок из соседнего города, и мы тогда решили, что Жумс, вернувшись с каторги, первым делом его и прибьет.

Такого недоразумения папаша Хемберменбер допустить не хотел, поскольку у женишка была хорошая хлебная торговля и артельный старшина рассчитывал войти в это дело по-семейному. В нашем-то городе все валили лес, а ничем прочим не занимались, отчего хлеб, конечно, приходилось закупать в других местах. Вот Хемберменбер и думал, что от этого предприятия, если с кем надо породниться, ему пойдет отличная прибыль. Как же такого выгодного жениха оставить Жумсу на растерзание? Да и хахаль Селии, судя по всему, тоже не спешил из-за любви с жизнью расставаться. Вот и возник у них совместный план.

Поутру помолвку Селии объявили расторгнутой по причине несходства характеров молодых, а уже к обеду папаша Хемберменбер ко мне приперся и без лишних иносказаний заявил:

– Чего ты тут просто так валяешься? Вместо этого лучше взял бы мою дочурку в жены.

А у меня в тот день как раз был приступ вялой болезни, и я не то чтобы жениться, а вообще ничего не хотел. Так только, лежал на кровати и из последних сил смотрел в потолок.

– Идите вы, господин артельный старшина, к дьяволу! – говорю.

А Хемберменбер стоит на своем: женись – и все тут.

– Да что я, – говорю, – буду делать с вашей дочкой, если и без того очень слаб здоровьем?

– А вот она как раз за тобой и станет ухаживать, – отвечает артельный старшина. – Селия очень сердобольная и любит со всякой дохлятиной возиться. Так что ты женись и не пожалеешь. И с приданым я не поскуплюсь.

– Так она ж еще и хромая! – не сдаюсь я.

– А тебе ее что, в телегу запрягать? – не отступает Хемберменбер. – Да и от кого бы еще такие вещи слушать, но только не от тебя, замухрышки!

Тут, как на беду, матушка из кухни разговор услыхала и тоже ко мне прицепилась:

– В самом деле, чего бы тебе не жениться? Сколько ж мне, старухе, с тобой нянькаться? Пусть и другой кто-нибудь помучается. А то, что невеста прихрамывает, так это ничего. Хромые, говорят, бывают очень выносливыми.

– Да что вы, матушка, городите! – чуть ли не кричу я. – Вы что же, мне желаете смерти?! Разве не слыхали, что вскорости явится с каторги Бешеный Жумс?! Вот он-то мне за эту невесту голову и отвернет!

Тут матушка призадумалась, а Хемберменбер заявляет:

– Ничего такого случиться не может, потому что я придумал, как это предотвратить. Я не поскуплюсь, приобрету железную кольчугу, и будешь носить ее под рубахой. Когда Жумс на тебя с ножом бросится, мы его скрутим и отправим обратно на каторгу.

Матушке план понравился, а вот мне – не очень. Однако эти двое до того лихо взяли меня в оборот, что никаких сил отбрехиваться не хватило.

– Черт с вами! – говорю. – Делайте что хотите, только оставьте меня сейчас в покое!

В общем, следующим же днем нас с Селией обвенчали, и стали мы вроде как муж и жена. Вскоре мне это дело даже понравилось.

Супруга моя была женщиной тихой и хворать во время приступов вялой болезни не мешала. Даже наоборот, меняла мне примочки. Жили мы вполне ладно.

А Бешеный Жумс Паратикомбер все не появлялся. В других городах тамошние каторжники давно уже возвратились по домам и снова набедокурить успели, а нашего нет как нет. И видно, что папаша Хемберменбер по этому поводу проявляет беспокойство. Будто даже жалко ему, что Жумс не показывается. А по мне, так лучше бы Бешеный вообще где-нибудь сгинул. Очень я тревожился, его ожидая, потому что не хотел всяких там драк.

Но целый год прошел вполне спокойно. Только однажды заявились навеселе папаша Хемберменбер с бывшим женишком Селии и говорят, что, мол, свадьба моя была ненастоящая, а совершилась только под угрозой скорого возвращения Жумса. Теперь же, когда вроде буйного каторжника ждать не приходится, неплохо было бы все обратно переиграть, за хорошие отступные, конечно. Пока я над предложением размышлял, появилась моя женушка. Обычно-то она себя вела тише покойника, а тут с руганью на родителя напустилась.

– Что же это, – говорит, – из-за ваших каверз я должна, как кошка, по пять раз на дню замуж выходить?! Не будет такого!

И выгнала папашу вместе с бывшим женихом.

С той поры я жену даже зауважал как человека с характером. Хотя, конечно, отступные, которые папаша Хемберменбер предлагал, были очень соблазнительны и совсем бы не помешали при моем-то слабом здоровье. Ну да уж что вороны склевали, то мышам не достанется.

На второй год женатой жизни я о Жумсе Паратикомбере и думать забыл. Но вот сижу как-то у окна, размышляю, пойти завтра на работу или еще немного похворать, а тут от пристани бегут мальчишки и вопят: «Бешеный вернулся!»

Я сразу поспешил к папаше Хемберменберу за обещанной кольчугой. Тот по случаю оказался дома, однако ж выяснилось, что кольчугу он давно продал, чтобы зря не ржавела.

– А мне что же, – возмущаюсь я, – из-за вашей хозяйственности теперь, как свинье, на убой отправляться?!

– Почему же на убой? – успокаивает меня Хемберменбер. – Сиди себе во дворе и ничего не бойся, а мои сынки рядом спрячутся. Как только Жумс нож достанет, мы его сразу скрутим, а может быть, и совсем прибьем. Он тебя и пальцем тронуть не успеет.

Позвал артельный старшина сыновей, велел им запастись топорами и веревками, взял меня под руку и повел к дому.

Во дворе папаша Хемберменбер посадил меня на лавку, сам стал поодаль, а сыновья его за углом притаились. Сижу я, жду, что вот-вот на дороге Бешеный Жумс покажется. Думаю: очень жаль, что ни мамаши, ни жены сейчас дома нет. Они-то, наверное, смогли бы меня от Жумса спасти, а на младших Хемберменберов надежда плохая. Артельный старшина стоит в кустах, глядит на улицу и мне время от времени подмигивает. Очень я пожалел тогда, что не взял с тестя отступные за его хромую дочку.