Мифы и легенды старой Одессы - Губарь Олег Иосифович - Страница 15

В северной столице выдающуюся преступницу встречали тысячи любопытных. Толпы сопровождали её по Знаменской и Шпалерной в дом предварительного заключения. Под арестантским халатом с бубновым тузом на спине «пресса» узрела дорогое шелковое платье и золотые украшения с «камешками». «Сонька ещё очень красива, — писали репортеры, — брюнетка, с выразительным лицом; ей лет под тридцать с небольшим». То бишь наша героиня выглядела лет на десять моложе, несмотря на весьма интенсивное прожигание жизни.

Было это в начале 1887 года. Поскольку Золотая Ручка прежде уже неоднократно бежала из Сибири, ее осудили в каторжные работы, и она оказалась на Сахалине, где ее застал и с пристрастием описал А. П. Чехов. История эта известна. Звезда величайшей злодейки померкла навсегда. Но энергичное мифотворчество создало ей двойников в том же 1887-ом. Так, в Одессе объявились сразу две Золотые Ручки, специалистки по облапошиванию владельцев элитарных магазинов и салонов мод — Роза Эппель и Рухля Шейнфельд.

Среди сподвижников и последователей нашей «рыбачки» был и «король карманников» Моисей Троцкий, он же Шмуль Моревич-Левин, он же Давид Шамиль, он же Берка Вайсман, он же Морис Швайбер и др. Маршруты его гастролей совпадают с Сонькиными — те же три столицы (включая Варшаву), тот же Нижний Новгород и пр. Разница лишь в том, что побег из тюрьмы ему удалось совершить в самой первопрестольной! В Одессе он тоже несколько раз судился за карманные кражи, причем все время под разными именами. В одной из газетных информаций обнаружилась крайне любопытная деталь, а именно та, что помянутый Король был знаком и дружен не только с Софьей Блювштейн, НО И С ЕЕ СЫНОМ.

Для завершения сюжета мне оставалось разыскать сведения об этом чаде замечательной аферистки, или, по крайней мере, самозванце, известном как сын СЭР. Розыски затянулись на долгие годы. Зато теперь могу удовлетворённо поделиться с читателями следующей эксклюзивной информацией.

Яблочко и в самом деле падает от яблони недалеко. Судя по всему, природа промахнулась, и ей не пришлось отдыхать ни в том, ни в другом случае. Мордох Блювштейн был задержан полицией в числе прочих правонарушителей во время многолюдного праздничного шествия в ознаменование… 93-го юбилея Одессы. Подлинное имя стало известно не сразу, поскольку Блювштейн проживал по документам некоего Иосифа Дельфинова, а по уличному звался Бронзовой Рукой. Вскоре выяснились некоторые любопытные подробности, к примеру, то, что он «находился при Золотой Ручке до 16-летнего возраста, а в настоящее время ему лет 25–27». Получается, что Сонька, если всё это не блеф, стала матерью примерно в 1861 году, то есть совсем ещё девчонкой, и это обстоятельство, вообще говоря, свидетельствует в пользу романтической версии о соблазнителях, искусителях и прочих растлителях.

«Назван он Бронзовой Рукой товарищами по профессии потому, — пишет современник, — что происходит от Золотой Ручки. Ближайшим помощником его состоял кишинёвский мещанин Гершко Мазурчук, проживавший в Одессе по подложному паспорту». Тогда же Блювштейна-младшего этапировали на родину, в Варашву, где за ним много чего числилось. Дальнейшая его судьба мне неизвестна. Знаю, впрочем, что не только дети лейтенанта Шмидта, но и внуки рыбачки Сони до сих пор не перевелись как в нашем городе, так и в его окрестностях.

Тот случай, когда даже стыдно пересказывать бредни, которые плетут об этом персонажи не только дилетанты, но претендущие на объективность, переобувшиеся в полёте, как бы профессиональные историки.

В сообщении о знаменитом в свое время разбойнике Чумаке попытаюсь следовать только фактам. Хотя, должен заметить, манера хрониста всегда держит на коротком поводке. Впрочем, у меня есть право на предположения и допущения, что, конечно, стану оговаривать.

Период, когда Чумак развернул широкую экспроприаторскую деятельность в окрестностях Одессы, относится ко второй четверти позапрошлого столетия. В эти годы город был крупнейшим экспортёром сельскохозяйственной продукции, доставлявшейся сухим путем, в первую очередь, из Подольской губернии. Дорога неблизкая, доставка носила сезонный характер, поскольку в межсезонье воловьи упряжки физически не могли следовать по бездорожью. Кроме того, зимою навигация замирала, гавань, случалось, замерзала, экспорт зерна, шерсти, сала, шелка и прочих продуктов прекращался.

Основные поставщики товарного зерна — польские шляхтичи, помещики, или, как их величали, магнаты — редко становились жертвами разбойничьих шаек. Большие хлебные караваны продвигались под надежной охраной, а сами шляхтичи, да и ближайшее окружение составляли сплошь отставные боевые офицеры, умевшие дать достойный отпор. Вырученные от продажи крупные суммы они вкладывали в Одессе в домостроительство, нередко тратили на покупку предметов роскоши, а то и проматывали в карточной игре и кутежах. Но если этого не случалось, то и тогда сколько-нибудь значительные суммы не носили в кармане, они находились в ведении кредитно-банковских учреждений, пусть даже таких примитивных, как местные меняльные конторы. По этой причине нападению, как правило, подвергались одиночно следовавшие повозки или экипажи сельских хозяев, посещавших город для мелких покупок и продаж, устройства частных дел и проч. Подручные Чумака не брезговали и отдельно стоящими строениями — корчмами, трактирами, хуторами, домиками на отшибе, изредка упражнялись и в Одессе.

Шайка наводила ужас на окрестных жителей и вояжёров. Степные помещики запасались оружием, с которым не расставались в дороге. Случалось, предупредительные выстрелы действительно сдерживали нападавших. Но бывало и так, что хватавшегося за револьвер храбреца, отставного офицера-помещика, жестоко избивали, а то и убивали. Изловить нескольких налетчиков даже на территории градоначальства, включавшего Дальницкие, Усатовы, Нерубайские, Фомины хутора, Татарку, Кривую, Холодную балку и т. д„силами немногочисленных полицейских чинов было крайне затруднительно. Тем более, что в пределы градоначальства Чумак внедрялся с большой неохотой, да и то нечасто. Любой конный разъезд отлично наблюдался на открытой местности, всегда была возможность юркнуть в какую-нибудь лощину, балочку, укрыться в каменоломнях по рекам Большой, Малый, Средний Куяльник др. Можно было, конечно, попытаться, что называется, ловить на живца, но для этого требовалось время, люди, экипировка, а результат отнюдь не гарантировался.

В конце концов, терпение властей исчерпалось, и на исходе 1840-х задачу ликвидации банды Чумака поручили смышлёному и решительному чиновнику полиции — приставу 3-й части города губернскому секретарю Антону Михайловичу Харжевскому, в дальнейшем значительно выросшему в чине. О личности главаря, его связях, как и о внешнем облике, ничего, кроме неправдоподобных россказней, не слыхали, а потому пришлось начинать с нуля. Как и во все времена, полиция чаще всего решала проблему поимки того или иного преступника фискальными методами, беря под жёсткий контроль кабатчиков, сидельцев, половых» мерщиков, содержательниц и обитательниц домов терпимости, менял, невольно становившихся информаторами.

В ночь на 22 января 1850 года Харжевскому «через своих лазутчиков» стало известно, что Чумак с другими грабителями пьянствует в кабаке питейного откупа за Тираспольской сухопутной таможенной заставой, то есть за чертой порто-франко, на территории современной Молдаванки. С десятью полицейскими служителями пристав скрытно окружил дом и предложил бандитам добровольно сдаться. Оставив вдумчивое потребление славной водочки местного завода Абазы, те сперва заперлись изнутри, а затем, вооружившись ломами, неожиданно пошли напролом. Обладавшему невероятной физической силой (несмотря на то, что ему было далеко за 60) Чумаку уже почти удалось прорваться сквозь кольцо окружающих. Бросив лом, он выхватил нож и всадил в набегавшего унтер-офицера Никиту Приходько. Тот, к счастью, не пострадал: его спас толстый полушубок. В этот момент на Чумака набросился сам Харжевский, и после недолгой борьбы, как уступавший в силе, но более умелый, ухитрился скрутить преступника. При этом легко одетый и поворотливый пристав едва сумел спастись от удара бандитского ножа. Вместе с верховодом захватили осужденных рецидивистов, беглых грабителей и убийц Ивана Карвота и Филиппа Харченко.