Восточная и Центральная Азия - Редько-Добровольская Татьяна Ильинична - Страница 20

У всех братьев за железными лбами умещалось только две мысли: одна — во всем подчиняться старшему брату, другая — сражаться и проливать кровь врагов.

Чию был значительно умнее и хитрее. Под его острым рогом в голове роились мысли, которые выстроились в коварный план захвата власти надо всем миром. Сначала он решил выполнить первую часть плана: быстро изготовил массу оружия, поднял своих братьев, у которых уже давно чесались руки, а также толпы призраков и духов, ненавидевших богов и людей. С этим войском напал на владыку Юга, стареющего Янь-ди.

Янь-ди обладал божественной силой. Военачальником у него был сам дух огня, перед которым не могли устоять медь и железо. Но Чию напал так внезапно, нагло и вероломно! Гуманный Янь-ди боялся, что война принесет людям неисчислимые бедствия. Он без боя уступил Чию страну света, а сам бежал на север, в местность, называемую Чжо-лу. Она была известна тем, что когда-то сам Хуан-ди провел здесь великое сражение против Янь-ди, чтобы сделать его покорным центральной власти. Битва была столь жестокой, что палицы и копья плыли в крови. Янь-ди с остатками своего войска отступил на юг, подчинился владыке Поднебесной. И теперь ему пришлось спасаться от нового врага на земле своего позора.

А наглый захватчик Чию сам трепетал от страха, хотя медноголовые братья этого не замечали. Он думал: «А вдруг Хуан-ди придет на помощь Янь-ди, бросит против меня все свое воинство и жестоко накажет!» Но владыка Поднебес-ной не вмешался в эту войну. Он решил: пусть владыки ссорятся и воюют между собой. От этого они все будут слабее, а его власть усилится.

Чию, победив, возгордился, а у его братьев еще сильнее зачесались руки, потому что их головы сверлила одна-единственная мысль: «Хочу сражаться!» Чию придумал, как добиться, чтобы Хуан-ди закрыл глаза, обращенные на юг, и не заметил новых военных приготовлений. Ради этого он одним из первых примчался по зову Хуан-ди на великое собрание духов и бесов, был почтительнее всех к владыке Поднебесной, а сам высматривал, какое у того войско. Хуан-ди не заметил коварства, прятавшегося за маской почтительности и верности. Так Чию усыпил бдительные глаза владыки, обращенные на юг, и помчался во главе стаи волков и тигров домой. Он решил напасть на самого Хуан-ди, пока южные глаза владыки спят. Таким образом, Чию шаг за шагом выполнял коварный план захвата власти надо всем миром.

Мудрые духи предупреждали Хуан-ди о военных приготовлениях Чию. Но он никого не слушал, потому что верил льстивому подданному, все время присылавшему владыке слова почтительности, записанные на бамбуковых дощечках. Владыка безмятежно жил в своей земной столице на горе Куньлунь, ходил по дворцам и наслаждался пением птиц в висячих садах.

Он даже не поверил донесению о том, что Чию напал на земли империи, решил, что это недоразумение. Хуан-ди обратился к Чию с посланием о гуманности и долге, пытался урезонить злого духа. Но окруженный медноголовыми братьями, оборотнями захватчик двигался вперед. Пришлось Хуан-ди спешно собирать войско: богов и духов всех стран света, медведей обычных, бледно-желтых и с лошадиными головами, барсов, леопардов, тигров, воинственные племена людей. А Чию тем временем наступал, и воинственные племена людей погибали одно за другим. Ведь о железные лбы братьев разбивались мечи, топоры, секиры и стрелы!

Чию окружил войско, во главе которого ехал на блистающей колеснице сам Хуан-ди. Силою колдовства злой дух напустил на землю и небо такой густой туман, что нельзя было разобрать, где север, юг, восток и запад. В этом безбрежном тумане медноголовые и железнолобые воины Чию и он сам с рогом на голове выглядели еще страшнее. Они то возникали из тумана, то исчезали, то появлялись, то как бы тонули в нем. Кого бы ни увидели — всех убивали. В войске Хуан-ди кричали люди, жалобно ржали кони, тигры попрятались, волки бежали.

— Вперед на врага! — громко командовал Хуан-ди, стоя на колеснице и размахивая мечом.

— Вперед на врага! — вторили ему полководцы, но не могли понять в тумане, где фронт, а где тыл.

Хуан-ди в унынии нахмурил брови, опустил глаза и увидел, что на колеснице сидит его мудрый сановник Фэн-хоу, прикрыв глаза.

— Ты почему спокойно дремлешь в разгар битвы? — воскликнул владыка.

— Разве я сплю? Я ищу выход!

Сановник, не слыша лязга мечей и свиста стрел, думал, почему ручка ковша Большой Медведицы все время показывает на север независимо от времени и всяких изменений на земле? Вот бы придумать что-то такое, что помогло бы узнавать, где север, восток, запад и юг! У сановника были на редкость замечательные способности. Под гром боя он смастерил колесницу, поставил на нее маленького железного человечка, рука которого все время указывала точно на юг, куда бы колесница ни поворачивала.

Этот легендарный мудрец считается изобретателем компаса.

Когда в легендарные времена войско выступало в поход, над ним развевались четыре знамени — символы четырех стран света. Впереди несли желтое знамя с изображением символа Юга Чжуняо — красной птицы, похожей на фэн-хуана — с таким же роскошным павлиньим хвостом и гребешком, напоминающим трезубец. Знамя несли первым, потому что Юг считался самой почетной страной света. Оно освещало путь к победе и будило в сердцах воинов жаркий огонь отваги.

Колонну замыкало черное знамя Севера. На нем был изображен символ этой страны света — черепаха, перевитая змеей. Черный цвет был самым любимым у верховного государя темного неба Севера. Владыку Севера звали Сюань-у, что означает «темная воинственность». Нефритовый государь однажды прослышал о его храбрости и велел спустить-ся на землю, чтобы искоренить всю нечисть. Сюань-у явился в мир людей и всего за неделю уничтожил всех оборотней, бесов и разбойников. Очутиться во время сражения позади знамени Севера было позором для воина.

Справа от войска всегда было знамя с изображением символа Запада Байху — белого тигра. Там, где садилось солнце, находилось царство мертвых, и белый тигр обычно обитал там. Если войско терпело поражение, незадачливые военачальники возлагали вину на стража страны мертвых. «Белый тигр покинул нас!» — восклицали они, падая ниц перед императором.

И наконец, слева от войска было знамя с символом Востока Цинь-луном — зеленым драконом. Весна приходит с востока, поэтому Цинь-лун зеленого цвета. Появление Цинь-луна-весны считалось счастливым предзнаменованием. Говорят, что он обладал замечательной способностью рассыпать жемчужины, золото и серебро. Для воинов в случае победы это означало — добыть богатые трофеи.

В северо-восточном углу великой пустоши, с южной стороны холма Сюнли, обитал великий дракон Инлун. Он мог накапливать воду и изливать ее дождем. Хуан-ди подумал: «Чию может напускать большой туман. Инлун может послать сильный ливень. А ведь ливень страшнее большого тумана! К тому же, когда появится рычащий дракон, все злые духи в страхе разбегутся». Опасность была столь велика, что Хуан-ди поступился гордыней и почтительно призвал дракона на помощь. Инлун гордо взлетел на своих могучих крыльях, разместил в небе подставку, положил на нее дождевую тучу. Но кто мог знать, что подставку он установил плохо. Союзник Чию, дух ветра, подул хорошенько. Подставка, а вслед за нею и туча свалились набок. А дух — хозяин дождя, тоже друг Чию, излил страшный ливень первым. На войско Хуан-ди обрушился столь сильный дождь и ветер, что воины попадали с ног. Горестно наблюдал за этим с вершины холма Хуан-ди.

Унизительно для воина прибегать на войне к помощи женщин. Но Хуан-ди ради победы пришлось еще раз поступиться гордыней. Он обратился к своей дочери Ба, которая жила на небе отшельницей, потому что была очень некрасивой, а на голове у нее вместо волос была большая плешь. Но в ней было столько жара, что там, где она появлялась, плавился металл.