Sin (СИ) - Moon Mila - Страница 57

Алкоголь лился рекой, девочки становились раскованными и то, что происходило дальше, напоминало оргию. Вот тебе и жизнь рок-звезд — не хватало только дорожек кокса и косяка, который пускали по кругу. Я смотрела на звуконепроницаемое стекло, за которым извивалась внизу под известную музыку толпа, и желание поскорее уйти росло с каждой секундой.

— Я хочу домой, — не выдержав, сказала Сину, с омерзением глядя на то, что творилось перед глазами. Парни менялись групи, как перчатками, а тем было все равно, кто их поимеет. Отвратительно.

Эванс толкнул Оззи, который лапал какую-то блондинку, и кивнул в мою сторону. Оз пьяно улыбнулся и помахал ручкой:

— Пока, малышка Джи, детское время кончилось, пора спатки.

Вокруг раздался противный женский смех, и меня передернуло от ярости. Быстро направилась к дверям, за которыми маячили два охранника-шкафа. Больше никаких VIP-комнат и подобных мероприятий с развратными сценами. Но рок-вечеринку покинули не только мы с Сином, мимо меня прошел вокалист «Рhantom» и нечаянно задел плечом. Он окинул все тем же непонятным взглядом, ухмыльнулся и скрылся за дверью вместе с охранником.

Нахмурилась и отвернулась, шагая за Эвансом прочь из клуба.

Какой странный тип этот Киллер. И пугающий.

Джи

Мы сходили с ума.

Встречали рассветы, закаты. Писали песни, зависали на студии до поздней ночи или раннего утра. Собирались у костра компанией, играли на гитаре и пели, выступали в барах, собирая столько народа, что не хватало места — он забивался под завязку. После удачного дебюта и разогрева у «Рhantom», нас постоянно приглашали на разные мероприятия. Я не думала, что все обернется именно так. Мы были молоды и счастливы.

Мы.

Главное ключевое слово.

«Мы сделаем это вместе, Джи. Мы всегда будем вместе. Навсегда».

Я верила каждому его слову. Я верила всем сердцем и душой, потому что любила его. Этого не описать словами — какое-то ненормально-парадоксальное состояние беспомощности и дикого восторга. Потому что он был первым во всем: моя любовь, мой мужчина, мой друг, моя родственная душа, моя половинка. Я не знала, что можно быть настолько зависимой от другого человека, а Син для меня стал хуже героина. Иногда становилось страшно от того, что в один день все закончится. Я боялась, что нить, которая связала нас — крепкая, яркого золотистого цвета — потускнеет, оборвется. Я всегда видела ее, чувствовала: мое и его сердце теперь бились в унисон, как одно целое. Боялась того, что он раствориться с рассветом, испарится, как обманчивая сладкая грёза.

Я ревновала и злилась, когда какая-то групи строила ему глазки и надеялась на что-то: во мне просыпалась фурия, готовая рвать и метать. Потому что он только мой, и делиться я ни с кем не собиралась! Все знали, что мы вместе, и все равно какого-то черта липли к нему! Я ненавидела это. Один раз чуть не подралась после концерта. Да, кто бы мог подумать, что отличница Джи Браун вырвет клочок волос у другой девчонки и будет кататься по грязной земле, крича маты.

Потом мы с ним орали друг на друга, ссорились, мирились, падая обессиленными на простыни, и Син хрипло выдыхал:

— Ты сумасшедшая, Браун.

Он затягивался сигаретой, смотрел, не моргая, в потолок и добавлял:

— Мне на хрен никто не нужен, кроме одной чокнутой и чертовски сексуальной блондинки. Что сделать, чтобы ты поверила? Надеть кольцо на палец?

— Или набить на лбу «Занят на ближайшие сто лет», чтобы эти сучки отвалили.

— На лбу или на…

— Ох, заткнись, Эванс.

Одна мысль, что мы вдруг расстанемся, вводила в состояние паники. Она мельтешила где-то на задворках сознания, на дне души, мигая неярким болезненным маяком. Я закапывала ее все глубже, отталкивала, потому что не знала, как жить, если его не будет рядом.

Я уже не представляла себя без Сина Эванса.

Школа заканчивалась. Этот этап жизни подходил к логическому завершению — осталось только сдать экзамены и пережить выпускной. Шаг — и взрослая жизнь. Кто-то поплывет дальше по течению, поступая в высшие заведения, устраиваясь на подработки; кто-то выберет другой путь, как я и Син. У нас слишком много планов и целей на будущее, которые надо воплотить в реальность.

Тинки до последнего отстаивал свою точку зрения, заставляя отправить документы хотя бы в один ВУЗ, но я категорически отказывалась. Я знала, чему хотела посвятить жизнь: музыке, пению, группе, людям, ему.

— Ты поступаешь глупо, Браун.

Мы сидели с Чемптоном недалеко от школы в сквере. Наконец-то после холодов пришло долгожданное тепло, грело солнышко, вокруг все цвело и пело, как у меня в душе. Я лежала на сочной зеленой траве, подложив руки под голову, и смотрела в бескрайнее небо, по которому плыли неторопливо облака.

— Он запудрил тебе мозги. Удивляюсь, как ты не кинула школу и еще закончила с отличием, — ворчал Тинки, а я лениво улыбалась, как кошка. — Триша, наверное, в шоке.

Тут я не смогла сдержаться и рассмеялась в голос. Наивный. Он что, плохо знает мою мамочку?

— Тим, ты серьезно? — приподнялась на локти, глядя на него с насмешкой. — Как только мама узнала, что дядя Сина нефтяной магнат, она забыла обо всем на свете, даже о поступлении. «Боже, ты же можешь стать известной на весь мир, Джинет! Почему же дядя Сина до сих пор не продвинул вас по карьерной лестнице?» — вот, что сказала мамочка.

Тинки удивленно поднял бровь и качнул головой, причмокивая губами.

— Да уж. И все-таки почему? Ты у него не спрашивала? С их деньгами и возможностями, Эванс давно бы стал мировой знаменитостью, а не пел в дешевых прокуренных барах.

— Спрашивала, — вздохнула и легла обратно, вспоминая наш разговор. — Он хочет добиться всего сам без чьей-либо помощи.

Чемптон хмыкнул и язвительно произнес:

— Как героически и тупо. В шоу-бизнесе постоянно крутятся большие бабки, черный пиар, желтая пресса — это грязь.

— Да, но одно дело, когда ты сознательно платишь, покупая славу, а другое — когда достигаешь вершины благодаря таланту и труду.

— Поэтому я и говорю — это тупо, Браун. Ты меня не слышишь, у тебя пробки в ушах? Или теперь твой голос разума — Эванс? — произносит недовольно Чемптон, сдвигая сурово брови к переносице. — Я рад, что ты поешь, ваша фан-база растет, вы записываетесь на студии и выступаете. Но представь, что будет, если завтра группа станет знаменитой?

— И? — хмурюсь, наблюдая за бегущими по небу клочками облаков.

— Они будут диктовать условия, могут сказать «на глазах вы — не пара»…

— Тим, зачем говорить и предполагать то, чего ты не знаешь? Зачем заглядывать в будущее? Что будет, то будет.

Чемптон молчит какое-то время, поднимается на ноги, разминая шею, и смотрит сверху вниз:

— Ты слишком веришь в его искреннюю любовь, но так ли это, Джи?

Горечь ползет от желудка по грудной клетке. В горле собирается ком. Страх снова берет надо мной первенство, и в голове крутятся мысли «Что, если Тинки прав?», «Что, если…?».

— Его «любовь» тебя погубит, — бросает друг с печалью в голосе и отворачивается, глядя куда-то вдаль.

Прикрываю глаза, тяжело вздыхая, и запираю страхи на замок, который трещит по швам.

«Неправда» — повторяю как мантру про себя, а внутри растет беспокойство.

Тинки подвозит меня к студии, которая находится недалеко от Даунтауна в Квин Мэри Парк. Я сразу же замечаю знакомый кавасаки и Мустанг Оззи на парковке, понимая, что ребята уже внутри. Почему они приехали раньше?

Когда открываю дверь студии, меня подхватывает вихрь. Оззи кружит по небольшому помещению, и от удивления я ахаю. Что происходит?